Никита Черкасов - Мемуары сталкера

Над аномальным скоплением, появилось гигантское облако пыли. Из которого продолжали вылетать осколки. Из эпицентра взрыва, полетели взрывающиеся патроны. Бушующее аномальное поле, укрощённое взрывом нескольких десятков гранат «Ф-1», несколькими килограммами тротила и вырывающимся из центра взрыва фейерверком из патронов. Картина смертельно опасная, но невероятно завораживающая.

До моего лица долетели щепки от оставшихся в, ныне разрушенном, тайнике, деревянных ящиков. Взрывная волна вкупе с пламенем жарок обжигала лицо ещё сильней и несла меня всё дальше от аномального поля.

Меня сильно отбросило, и я увидел изогнутое тело Танцора. Будучи с ним уже поднятыми в воздух, мы пролетели около двух десятков метров прежде, чем ударились о землю. В ушах всё ещё стоял ужасный звон. Всё тело болело. Меня осыпало землёй. Я почувствовал, как теряю сознание…

Кажется, прошло мгновение как появился непонятный надоедливый звук, который становился всё громче и громче, но по-прежнему находился где- то далеко от меня. Я не мог понять, что это за звук и откуда он доносится до моих ушей, но определённо я хотел быть далеко от него, убежать чтобы не слышать. Но почему я никак не могу скрыться от этого шума? Наконец он стал чётким.

До меня дошло, что был в отключке. Шум разбудил меня, и я понемногу приходил в себя. Вдруг кто-то или что-то меня приподняло. Я разомкнул веки. Это далось мне с трудом, всё вокруг плыло. Я никак не мог сфокусировать зрение, поэтому попытавшись осмотреть происходящее вокруг себя, увидел лишь мутное, непонятное пятно перед собой.

Я начал шевелить губами, пытаясь что-нибудь произнести. Хотя бы один стон, чтобы убедится слышит ли меня кто-нибудь.

Пятно передо мной развернулось в другую сторону.

— Капитан, — я начал понимать, что это самое «пятно» — это лицо солдата, а скорее всего был на носилках. — Максим Андреевич. Кажется, он пришёл в себя.

— Грузите его и вылетаем. Направляемся обратно в часть. Значит я жив. С этой мыслью я снова погрузился в сон.

Через два дня Хирург уже поставил меня на ноги. Левше и Маузеру досталось относительно немного, а вот мне он вправлял вывихи, осматривал многочисленные ушибы, извлёк из меня пару осколков и наложил швы на глубокие порезы, которые я умудрился получить от разного мусора.

Танцор, лежал на соседней койке. Ему больше всех вместе взятых досталось. Из спины ему извлекли семнадцать осколков, но ни один из них, благо, до органов не дошёл, а большинство вообще прошли вскользь, оставив лишь царапины. У него была сломана ключица и нижняя челюсть, да в придачу пол тела было синее от множества гематом, а всё оставшееся, наверное, было покрыто ожогами. Хирург тщательно за ним следил, чтобы не допустить возможных осложнений в виде гангрен и подобных страшных вещей, к тому же нашему врачу приходилось продумывать курсы обезболивающих для него, но главное после всего пережитого он остался жив.

Поговорив с Хирургом, я узнал, что Маузер первым пришёл в себя и вызвал вертолёт с базы. Узнав о происшествии, капитан приказал немедленно вылететь и эвакуировать нас. Кроме нас самих, доставили и оба ящика, которые мы с Маузером вытащили, и даже нашли тот самый кейс, что должен был вынести Танцор. Он был сильно помят, но кого это волновало, ведь его содержимое было у нас.

Я спросил у Хирурга, сможем ли мы поговорить с Лысым. Он ответил, что через часок он освободится и тогда вместе к нему и пойдём.

Я просидел в палате до тех пор, пока меня не позвали. И вот мы вошли к Лысому. Тот лежал и смотрел подвешенный на противоположной стене телевизор.

— Лысый, — обратил на себя его внимание. Я в два шага преодолел расстояние между входом и его кроватью и навис над ним, уставившись ему в глаза. Тот смотрел на меня спокойно, будто бы ничего не случилось. — Твою мать! Какого хера ты мне ничего не объяснил толком?! Мы чуть не сдохли там! Я лазил в эту «бомбу», ради чего? Мы осмотрели ящики: там артефактов на тысяч двести, двести пятьдесят не больше! Мы чуть в аномалиях не сдохли, потом ещё взрывом накрыло. И всё из-за сраных пятидесяти штук?!

Я отвернулся от него. Меня разрывала злость. Если бы он не был моим другом и не спас мне жизнь, я бы, не задумываясь, уже свернул ему шею. Немного успокоившись, я спросил:

— Ты хоть представляешь сколько требует Сидорович? — за моей спиной прозвучал спокойный голос:

— Да. Он требует миллион рублей.

— Да! Миллион. Двести себе, триста военным, полмиллиона врачам за твоё лечение. А мы вынесли только двести! Ты же знал, сколько там. Это твой тайник.

— Я не дурак, Хакер. Думаешь я просто так держал все нюансы в секрете, просто так на вертолёте за вами вылетел сам командир части, совершенно случайно ящики остались на хранении прямо под боком в моей палате?

— Мне откуда знать, что у тебя в голове?

— Максим, будь так добр, — обратился Лысый к капитану, тот был здесь, потому что зачем-то пошёл вместе с нами. — Покажи им, пожалуйста.

Капитан подошёл к пустым ящикам. Артефактов в них уже не было, они попали на склад военных. Максим Андреевич начал что-то делать с ящиками. Послышался негромкий щелчок.

У ящика оказывается было двойное дно. Под первым лежали большие свёртки.

— Там деньги? — неуверенно спросил я.

— Да, — уставившись в телевизор ответил Лысый. — Я действительно прошу прощения у тебя и остальных, но думаю ты должен понять меня и мою осторожность, если хочешь паранойю. В этом мире не так много людей, на которых можно положится в трудную минуту, когда ты уже почти ничего не контролируешь. Расскажи я слишком много и, поверь моему опыту, целая орава чужих людей уже бы знала обо всех тонкостях и секретах моего схрона, горстка авантюристов раньше вас бы сунулась за тем о чём я предусмотрительно умолчал. В каждом ящике два миллиона.

— Здесь четыре миллиона?! Рублей? — пребывая в шоке, спросил я.

— Не евро же. Размечтался. Спросишь откуда? — посмотрел он на меня. — Я в Зоне давно. Не полгода. Я здесь с самого начала. Это только через год мне нашептали с Большой Земли, что ты начал меня искать, но, как и должно было не нашёл. Во-первых, потому что я уже был здесь. Во- вторых, потому что моё досье засекречено, что с некоторых пор можно сказать и является отражением меня в этом мире, — Лысый говорил туманно и весьма непонятно. Я медленно перевёл взгляд на него. — Я — наёмник.

Я слышал, что в Зоне работают группы наёмников. Их услугами пользуются многие: от научных экспедиций, до разных бизнесменов с Большой Земли, но я был уверен, что Лысый — сталкер.

— Не думай об этих деньгах. Они уже инвестированы в одно дельце, но об этом позже. Сидоровичу ты больше ничего не должен. С вас три шкуры трясти он горазд, а вот до меня ещё не дорос, так что по его поводу не заморачивайся. Единственное отмечу, что не удивляйся, если пару ближайших месяцев он с вами будет не особо приветлив, — я вопросительно поднял брови, на что Лысый тут же махнул рукой и беззвучно прошевелил губами «не парься». После чего продолжил. — По поводу здешних услуг, это сугубо наше дело с Максимом Андреевичем. Ты, Хирург, тоже расслабься. Твоих ребят я лично поблагодарил и поблагодарил даже больше, чем вы им с Сидоровичем обещали. В общем, если они твои номер у себя на определителе увидят, то трубку поднимут, можешь быть уверен. Короче, ты меня понял, — видно было что у Хирурга что-то разжалось в сердце, он благодарно кивнул Лысому. — Артефакты, которые лежали в кейсе, можете считать моей небольшой компенсацией вам. И вот ещё что, — Лысый отвернулся от телевизора. — Через три дня на Янтаре будут отрывать научную лабораторию, я договорился, что вы будете при этом присутствовать. А я пока оплатил палату и останусь здесь ещё на полгода до окончания назначенного лечения. Теперь попрошу меня оставить, Хакер. И не волнуйся, будет время, и я тебе обо всём расскажу.