Наталья Крамаренко - Дорога домой

А сейчас ошибка оказалась смертельной.

Нет, не просто смертельной. Последней.

Какие демоны АзТан ослепили его?

Поздно. Всё поздно. Сознание распалось, угасая, золотые искры Тан втянулись в клинок и в протянутую руку девушки, и сущность, которая была Эрмай-Тан-сэном, советником Идущих-по-Пути, исчезла. Навсегда.

Удивительно, но «китаец» ещё стоял. Стоял, держась за горло и живот. Он даже был ещё жив и с ужасом смотрел то на Николая, то на Инге. Потом у него подогнулись колени, и он упал.

Инге уронила руку и обмякла в обесточенном ложементе. Николай тоже лёг на пол – боли не было, но и сил не осталось. Его трясло… или не его? Точно, не его. Корабль шатнуло. Снова завыла тревога.

«А вот и кавалерия. Время?»

«Сорок семь секунд».

«Надо же, я и тут ошибся! Что за день…»

«Активация протокола безопасности отменена. Угрозы жизни нет. Верните на место утраченные конечности».

«Шутник, блин»…

Адлер вышел из боевого режима.

Наверное, то, что он испытал, и называется словом «катарсис». Облегчение, такое сильное, что внутри что-то перевернулось и встало на место. Ощущение было именно такое: сдвиг восприятия, возвращение нормы… Хотя к психологу он по возвращению зайдёт. Обязательно.

Капитан жива: стоит на коленях над Ником, положив ладони ему на живот. Нога Циркача в каком-то подобии лубков, культя правой руки обмотана пропитанными кровью тряпками. Рядом прямо на полу сидит бледный и измученный Ганс.

Они живы, все живы.

Адлер снял куртку и набросил на плечи Инге: от её юбки ничего не осталось, а так хоть как-то ноги прикроет: он намного выше, его куртка вполне сойдёт за короткое платье. Похоже, всё, что можно, капитан извела на перевязку Ника. Сама она избита, синяки и порезы не только на лице, но и на руках, но это не страшно, всё скоро пройдёт. А больше ран не видно, кровь на ней чужая, судя по всему.

Капитан благодарно улыбнулась Адлеру, застегнула куртку, отвернула рукава – и вскинулась:

– А где Тим? И Володя?

– Володя снаружи, следит, чтобы не было сюрпризов. Тим…

– Тим узнал, что ты у Гримо, и кинулся тебя спасать, – просипел Ник.

– Ох, лоа!

– Да всё с ним в порядке будет, не волнуйся.

– Да я знаю, что с ним всё в порядке! – судя по лицу капитана, она никак не могла решить: пугаться, смеяться или злиться. – Что он с городом сделает?!

– Связь восстановили, – Варк придирчиво изучал осколки и обломки на полу каюты. Больше всего его заинтересовали остатки стеклянного столика, и больвог явно прикидывал, попробовать их на вкус или лучше не стоит. – Вызови его и узнай, осталось ли что-нибудь от этого городишки.

– Да, конечно…

Капитан встала, отошла в сторонку, повернувшись ко всем спиной, выдернула из неизменной деки на руке – как она её не потеряла со всеми своими приключениями! – комм-гарнитуру, что-то заворковала. Потом выдала громкую и длиннющую тираду на непереводимом испанском. Потом снова что-то зашептала. Адлер мог бы услышать разговор, если бы хотел, но зачем? Он и так примерно представлял, о чём идёт речь. Что-то в стиле: «Я-своими-руками-тебя-придушу-хвала-всем-богам-ты-жив!» Или «жива», соответственно.

Потом они решали, что делать. Вернее, решала Инге, но посматривала на них, готовая к замечаниям и поправкам. А Адлер внимательно следил за капитаном: она вроде бы держала себя в руках, ну он знал: срыв возможен в любую минуту. Ей всё-таки здорово досталось, а реального боевого опыта у капитана маловато, так что реакция неизбежна. И она действительно настала: в какой-то момент Инге осеклась на полуслове, сжала виски ладонями, застыла, забормотала что-то. Адлер ждал этого: подскочил, обнял, прижал к груди. Капитан немедленно начала вырываться, твердила: «Я в порядке, всё сейчас пройдёт», потом затихла, прошептав «Спасибо».

Инге и Ника до вездехода пришлось нести: оба заявили, что пойдут сами, но обоих не держали ноги. В итоге Адлер нёс капитана, а Том – Ника и его отрубленную руку. Ник уверял, что это совсем не страшно, несколько часов в мастерской «Алады», потом регенератор, и он будет как новенький. Ганс шёл сам, но его всё ещё шатало, и выглядел он пришибленным.

Володя и Варк проводили их до вездехода, страхую на крутом склоне, и вернулись на корабль: вероятность, что тут появятся местные, исчезающе мала, но она была. К тому же никто точно не знал, сколько здесь чужаков, и вдруг кто-то уцелел? Адлер предпочёл бы остаться с ними, уж больно хотелось начать разбираться с шикарным трофеем, но он никому не мог доверить капитана.

Жуткий ветер дул вроде всё так же сильно, но Инге сказала, что через несколько часов он стихнет. Она порывалась перегнать второй вездеход сама – мол, обещала вернуть, но общими усилиями её смогли убедить, что это плохая идея. А когда все устроились – люди в кабине, Том в кузове, и Адлер собрался включать двигатель, Инге вдруг сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Нет, так нельзя. Мы же чудом вывернулись! В следующий раз надо будет действовать аккуратнее. Всё спланировать, разведать, план составить и всё такое…

– Да-да, – хрипло отозвался Ник. – Только сначала мне надо перестать быть Циркачом, а тебе – Ламбадой.

– В смысле?

– А ты сама подумай: какое планирование у людей с такими именами?

– Ой, а если бы с нами ещё Игрок был?..

Я устроила Тиму сцену. Первый раз в жизни. При остальном экипаже. А всё потому, что он мне не сказал, что они насчёт Новы придумали. Ну, что её берут под опеку Марс и Теллур. Нет, это всё было правильно, и я понимала, что так лучше, но почему Тим мне не сказал?! Ведь это всё-таки моя планета, так que carajo?! Ну, то есть, конечно, теперь все думают, что я вроде как должна считать своей родиной Марс, но выросла-то я здесь! И вообще мне пока больше всего Теллур понравился, потому что там море! А Тим должен был меня предупредить!

Может быть, если бы я об этом раньше узнала, ну, или позже, то я так не разозлилась бы. Но Ник на меня всё это по дороге вывалил. И это было, как марсиане говорят, вишенкой на торте… Если я правильно выражение поняла. В общем, мы приехали, Тим мне навстречу – а я на него, как… как пиявка какая-то теллурианская накинулась. Или ещё тварь какая-то. Злая и безмозглая. Хорошо, соображаловки хватило не устраивать сцену у шлюза. Зато когда мы в корабль вошли… А самое противное – я понимала, что злиться, по большому счёту, не на что, и что Тима я своими придирками на ровном месте обижаю страшно, но от этого всё только хуже получалось. И остановиться не могу, кричу на него, а Тим просто смотрит на меня, грустно так, и…

В общем, спасла нас Марта. Подошла, руку мне на плечо положила и говорит: