Дмитрий Силлов - Закон Хармонта [= Никто не уйдёт] [litres]

Расстояние между «акулами» и родными Рэдрика неумолимо сокращалось. Уже видны были тупорылые отростки на «мордах» боевых турбоплатформ, направленные на беззащитные фигурки, бредущие навстречу гибели.

«“Смерть-лампы”, – равнодушно подумал Шухарт. – Калибр раз в десять побольше, чем у “пистолетов”, которые мы подобрали в седьмом корпусе. Ну и плевать. По крайней мере все будет быстро…»

Но тут случилось неожиданное.

Гута, Мартышка и отец Рэдрика остановились и одновременно подняли руки, выставив безоружные ладони навстречу «акулам», словно пытаясь остановить неумолимое движение боевых машин пришельцев. И в этот момент Шухарт услышал длинный, тоскливый скрип, от которого лоб сталкера мгновенно покрылся испариной, а под бронекостюмом по спине потекли капли пота. Он узнал этот громкий, пронзительный скрип. Он слышал его уже однажды ночью, когда, сидя на своей постели и повернувшись лицом к распахнутому окну, вот так же жутко кричала Мартышка, а с другого конца дома вторил ей отец, так же длинно и скрипуче, только еще с каким-то клокотанием.

Сейчас же кричали все трое, преградив дорогу тем, кто лез из Зоны, заслоняя своими хрупкими телами людей, готовящихся к битве на институтском дворе. И сейчас Рэд непостижимым образом понимал своих, потому что это были не просто звуки, страшные для непривычного человеческого уха, а вполне осмысленные слова на языке, которого нет и быть не могло на этой планете.

«Убирайтесь! Вас не звали сюда! Здесь вы найдете только боль и смерть! Уходите туда, откуда пришли, и не возвращайтесь!»

Рэд остановился в трех футах от самых дорогих для него существ на Земле. По щекам сталкера катились слезы. Зона изменила близких ему людей до неузнаваемости, но они все равно продолжали оставаться людьми, готовыми пожертвовать собой ради других – тех, кто никогда не примет их такими, какие они есть, тех, кто привык ставить ниже себя любое существо, не похожее на человека…

Казалось, ничто не может остановить армаду, надвигающуюся на Хармонт из иномирья, но неожиданно «акулы» одновременно, словно по команде, замерли, зависнув над землей. Огромному кораблю, продолжающему выползать из синего марева, остановиться было сложнее, но и он замедлил движение, а потом и вовсе завис в воздухе – треть, а может, четверть снаружи, остальное – там, по ту сторону границы миров.

Внезапно в воздухе раздался ответный скрип, несущийся, казалось, со всех сторон. От этого ужасающего звука, казалось, проникающего в мозг отовсюду, хотелось скорчиться на земле в позе эмбриона, зажать уши, зажмуриться… И, желательно, умереть, лишь бы не слышать этого скрипа, от которого нервы, казалось, сейчас начнут лопаться, словно старые струны на изношенной гитаре.

«Отойдите с дороги, измененные! Черви провинились – черви должны быть наказаны. Отойдите, или будете уничтожены!»

Они не шутили. Тени от их коротких пушек вздрогнули – и начали удлиняться, ползти по земле, и медленно, неуверенно рассыпа́лась в пыль серая трава на их пути, и улитка на склоне небольшого пригорка испарилась, лишь крохотное полупрозрачное облачко повисло над тем местом, где она только что ползла.

И тогда Рэд прыгнул вперед, раскинув руки, словно желая обнять разом тех, кто был ему дороже жизни…

Три существа, стоявшие спиной к нему, показались сталкеру легкими, как пушинки. Словно Зона высосала из них все – и плоть, и душу, оставив лишь измененную оболочку. Поэтому Шухарту оказалось совсем несложно сбить их с ног и навалиться сверху, стараясь прикрыть всех их разом от того, что должно было сейчас произойти.

И ожидаемое свершилось, словно люди только и ждали сигнала сталкера, более чем красноречивого.

Танковые пушки рявкнули разом. Вокруг «акул» мгновенно образовались мерцающие силовые поля. Но снаряды с сердечниками из обедненного урана легко прошили и полупрозрачные поля, и броню «акул».

Взрывы прогремели внутри трех турбоплатформ. При этом урановые сердечники мгновенно разрушились, превратившись в облака ядовитой пыли. На человека такая пыль действует отсроченно, отравление обедненным ураном сказывается лишь через несколько лет. Но для пришельцев контакт с токсичной пылью оказался смертельным.

Подбитые «акулы» грохнулись на землю. Внутри них корчились, умирая, странные существа, похожие на гигантских морских звезд. Одна из «акул» взорвалась, выплеснув из своего чрева сноп синего света и множество мелких осколков. Один из них, летя по касательной, сильно ударил Рэда по плечу, но сталкер лишь плотнее прижал к земле хрупкие, невесомые тела.

– Потерпите, – неистово шептал он. – Понимаю, что тяжело, но потерпите. Скоро все это кончится…

Шухарт понимал, что обманывает и их, и себя, но сейчас ему надо было что-то говорить. Потому что молчать во время боя невозможно. Или орать надо до боли в челюстях, материться на чем свет стоит, идя в атаку или отбивая чужую. Или вот так шептать, без остановок, с короткими вдохами, успокаивая тех, кого закрываешь собственным телом от ужасов войны…

Между тем тени под оставшимися «акулами» продолжали расти все быстрее… Вот они достигли бордюра, отделяющего институтский двор от Зоны. Серый бетон тут же рассыпался в пыль, а тени продолжали удлиняться, словно невидимыми отбойниками кроша асфальт двора, выбивая в нем три широкие черные канавы. Коротко, удивленно вскрикнул гвардеец, увидев, как осыпается вниз ствол его винтовки. Но крик тут же прервался – человека накрыл луч «смерть-лампы», и от рядового, находящегося в положении лежа, остался лишь желтоватый силуэт цвета высохшей кожи с вкраплениями зеленой пыли.

А потом один из лучей коснулся ближайшего танка. Водитель «Абрамса» запоздало сдал назад, но рев мотора захлебнулся, как и крик человека за мгновение до этого. Со стороны это выглядело гротескно – мощная боевая машина рассыпалась на глазах, словно была слеплена из мелкого речного песка. Сначала орудие, сильно выдающееся вперед, потом лобовая бронеплита вместе с обоими траками, потом башня… Все это вместе длилось одно мгновение, и вот уже лишь серую пыль гоняет ветер на том месте, где только что стояла мощная боевая машина…

Второй танк смертоносный луч задел лишь краем. «Абрамс», лишившийся левой гусеницы, крутанулся на месте – видать, водитель еще не осознал происходящего и подставил наводчика, тщетно пытающегося поймать в прицел одну из «акул». При этом туго пришлось не только наводчику. Неуправляемый танк размазал по асфальту двоих гвардейцев, снес пулеметное гнездо и замер на месте, задрав кверху ствол пушки. Беспомощно взвыл двигатель, но заклинившая башня не желала поворачиваться ни под каким видом. Откинув люк, наводчик попытался выбраться из бесполезной стальной коробки, но не успел: «акула» повела куцым стволом своего орудия, и покалеченный танк рассыпался в пыль вместе с экипажем.