Виктор Крыс - Механикус практикус [СИ]

Да, изготовил бомбу я в иной жизни, но отголосок прошлой, уже забытой жизни все же нашёл меня и забрал тех, что помогли мне в самый трудный час. Тех, что дали мне возможность начать все заново, и теперь я действительно начал все с чистого листа. Делает ли это меня плохим? Нет, но и хорошим мне не быть, поэтому я могу понять Каморо. Но их ненависть… Нет, она направлена не на меня, а на людей, что были причастны к стольким смертям в море. И потому впредь я не дам той, прошлой жизни, разрушить нового меня, мою новую семью и новую жизнь. Кто должен быть прощен то и будет прощен, ну а те, что достойны смерти, будут страдать. Теперь, раз и навсегда, неизменно лишь одно:

— Я Джонни, Джонни Каморо, — мысленно проговорил я, в последний раз посмотрев на медальон, что с гулом разрезая воздух раскрутился в моей руке до немыслимой скорости, — И мне плевать что об этом думает сам клан Каморо!

Я смотрел с презрением на Зверя. Он был облачен в стальной нагрудник, наплечники и плащ до колен из толстой сыромятной кожи, в руках он держал два массивных ножа. Казалось, в рукопашной у меня нет и шанса, но я не собираюсь сражаться по его правилам. Я убью его по своим правилам, быстро и жестоко.

С моей руки сорвался серебряный медальон. Он словно праща полетел в цель ровно в тот момент, когда Грегори уже рассчитывал на легкую победу. Но зря он так думал, еще в первых снах самурай дал мне навык, который я так редко применял, и вот медальон заостренным концом врезался в глаз зверя, когда от ножа Грегори до моего горло было всего два метра. Тут же с моих пальцев в стремительный полет сорвалась заостренная золотая монета, а затем мои ноги поджались и я упал в ноги Грегори. Монета вошла в глаз наполовину, и я впервые видел лицо этого ублюдка, на котором отразился страх. Он наконец осознал, что напал не на того ребенка, он посмел напасть на своего убийцу.

— Щелк, — блеснули во тьме потайные клинки, а над головой пронеслись ножи. Мои колени больно ударились о бетон, а руки раскинулись в стороны, словно я пытался обнять Грегори за ноги, но цель была иная.

Моей целью с самого начала были незащищенные ноги, холодная сталь с хрустом разрезала штаны Грегори и с чавканьем, неглубоко, вгрызлась в мясо. И тут же, проскочив у него между ног, я рывком встал на ноющие от боли ноги, но не стал отскакивать, а прилип спиной к спине Грегори.

— Мои глаза! — взревел зверь от боли, я же молчал, даже когда он в ярости развернулся на месте, беспорядочно размахивая ножами. Я еле поспевал за его движениями, повторяя за ним в зеркальном порядке. Поворот налево, кругом, резкий поворот направо и вот ноги не удержали зверя, он оступился. Еще один яростный поворот и наконец настало мое время закончить начатое.

Зверь пал на колено, разрезанные сухожилия все же сломили его, и я словно в танце исполнил полный разворот и вот она, шея зверя. Скрытый клинок в полной тишине разрезал кожу и мышцы, незащищенные броней между третьим и четвертым позвонком. Прямой колющий удар правой рукой вогнал ему клинок прямо в нерв. Гора мышц задрожала, кровь из тела Зверя ударила мне в лицо, но я знал, что для Грегори подобная рана не смертельна. Этого мало, нельзя дать ему и шанса, и потому в тишине раздалось еще два чавкающих удара, фонтан крови окропил меня с головы до ног, а по бетонному полу покатилась отрубленная голова Зверя. Его тело упало на землю спустя секунду с громким звяканьем металла.

Я выдернул свой медальон и монету из глаз Грегори и, устало вдохнув полной грудью прохладный воздух, раскрыл медальон, в котором женской рукой было начертано имя «Джонни Каморо».

— Имя мое никому не отнять, — тихо проговорил я, надевая окровавленный медальон на шею, и подняв голову к потолку громко прокричал. — Ты там долго будешь стоять? Я знаю, что ты тут! Или ты предлагаешь мне самому тебя найти?

Я замер, слыша как тишина, что сгустилась вокруг меня, разрезается стуком капель крови, что стекают с моих клинков. Как огромное сердце не на шутку живучего Зверя делает свой последний удар и как проходят последние дергание мышц лица на отрубленной голов. Сегодня его жизнь завершается раз и навсегда.

— Не вынуждай меня, — зло проговорил я, чувствуя чистоту разума и надеясь, что не сошел с ума в своей безумной догадке. — Я чувствую тебя!

Я врал и, конечно же, не ощущал присутствия людей поблизости, но моя интуиция и логика сейчас были безупречны, разум был настолько чист, что казалось, что я могу предугадывать события. Хоть я и не понимал, как это возможно после того, о чем я думал и винил себя, но так чисто мыслить было удивительно.

Тишина была мне ответом, но постепенно в среди капель дождя появился еще один звук. По пустому перрону эхом раздавался мерный стук металлической трости и больше ничего. Эти беззвучные шаги могли принадлежать лишь одному человеку.

И вот во тьме, разрезая потоки дождя, появился Он. Сняв с себя плащ и стряхнув со своей синевато-черной широкополой шляпы капли дождя, он зашел под огромный навес около железнодорожных путей. Себастьян смотрел на меня холодно и безжалостно.

— Стремная шляпа, — оскалился я, начав разговор с оскорбления и делая шаг назад. Было бы неразумно сближаться с владеющим, который настолько быстр, что мой глаз не может уследить за ним на коротких расстояниях.

— А мне нравится, — сухо проговорил Себастьян, резко вонзив в металлический столб, поддерживающий крышу над перроном, полы своей шляпы, которая с искрами вошла в металл на сантиметровую глубину. — И функционально, как видишь.

Себастьян сделал шаг ко мне и начал медленно подходить к Грегори, так и оставив свой цилиндр в трубе. Я же отвечал шагом на шаг, обходя опасного противника по дуге. Мое сердце билось как в последний раз, но разум радовал стратегий за стратегией. Но он опаснее Зверя, и он умнее, возможно, даже меня, И все же он не я, даже сильнейшие могут ошибиться, смертельно ошибиться.

— Невероятно, — громко проговорил Себастьян. — Джонни, если тебя конечно можно так называть, ты не мог только на рефлексах сделать такое, будь ты даже конченным психом, но все же не самого слабого владеющего… На кого ты работаешь, Джонни?

— О чем ты? — спросил я, наблюдая, как он откладывает трость в сторону, опираясь ею о тело Зверя в броне.

— Джонни, я тебе говорил, что вечером выйду на охоту, — повернувшись ко мне проговорил Себастьян, и его шрам налился кровью. — Ты же все равно умрешь, так ответь мне, чей ты агент?

— Не дели шкуру неубитого медведя, и я сам по себе, — вновь оскалился я. Поудобнее перехватив в руке окровавленную монете я заметил направленный на нее пристальный взгляд Себастьяна. — Или ты думаешь, что я воспользуюсь ей? И не думай, мне не нужна такая жизнь, если её придется спасать монетой. Это тебе говорю я, сын Роберта и Марии, Джонни Каморо!