Дмитрий Володихин - Штурм бункера [litres]

Имело бы смысл, если бы этот милый котик, с коим мой так называемый союзник, кажется, стакнулся, не понес бы столь стремительное и столь полное поражение от нашей дамы треф. Не говоря уже о том, что сам проводник лишь самую малость превосходит своей ценностью пошлого хламера. Ergo, какая же в них обоих ценность с точки зрения боевого ресурса?!

Ну-с, дамы и господа, оценим беспристрастно: что за пираты Трак и Фрост? Настоящие, без сомнения, матерые, пираты по глубинной сути своей, а не только из-за обстоятельств жизни. Оба они богато одеты, оба в треуголках и сапогах с ботфортами. На одном – малиновый камзол, шитый золотом, это, наверное, Фрост, и у него обязательно должна быть трубка в зубах, старая, но очень дорогая, из какой-нибудь морты – черного дуба; на втором камзол черный, шитый серебром, все лицо в шрамах, никогда не улыбается и пьет ром беспробудно. Это Трак. И, кстати, лучше на нем будет не треуголка, треуголок достойны одни лишь благородные разбойники, элита, а он – тупой убийца без капли интеллекта. Нет, пусть на нем будет круглая широкополая шляпа, а спереди ему разрешается завернуть поле кверху, так носили… Вот Фросту в треуголку можно вставить страусиное перо. Вожак обязан выглядеть роскошно. А оружие?

Траку – длинную тяжелую саблю, допустим, он отобрал ее в бою на суше у кавалерийского офицера. А Фросту одной сабли не хватит. Он любит надежность. Дадим же ему, помимо сабли в ножнах, подвешенных на широкой перевязи с квадратной серебряной пряжкой, еще и пистоль. И пускай держит пистоль впереди себя, отсыпав пороху на полку, забив пыж и свинец в ствол, изготовившись в любой момент нажать на спусковой крючок; левая рука у него должна покоиться на эфесе сабли, ведь он одинаково хорошо фехтует обеими руками…

Оба, несомненно, головорезы из головорезов. Им не нужны ни свидетели их черной работы, ни те, с кем придется поделить добычу. Тогда почему, задам риторический вопрос, ваш любимец сейчас с ними? Ужели не боится принять смерть от их клинков?

О нет, нет! Ваш герой не приемлет лишнего риска. И не мыслит убить сих столпов марсианского пиратства ради жалкой монетки, старого датского четвертака. Но такова судьба истинных авантюристов: ждать счастливого случая и воспользоваться им. Наверху невозможно было пройти мимо Фроста через шестиугольный зал. Было бы прекрасно… однако… не стоит предаваться пустейшим мечтаниям о несбывшемся… В нашей жизни следует видеть партию в шахматы: все прежние ходы не имеют значения, поскольку они уже совершены, имеет значение один только следующий ход, и, готовя его, следует смотреть на доску так, будто партия началась мгновение назад. А следующий мой ход – любой ценой отделаться от Призрака с его металлическим рабом-киллером и бежать наверх.

Только пока мне не дали ни единого шанса поступить подобным образом. Возможно, будет бой. Что ж, дамы и господа, счастливец, стоящий перед столь изысканной публикой, в крайнем случае, найдет, как себя защитить. Не ищу случая убить, однако готов к этому ради будущего триумфа.

Но все это – я сам, личность сильная и блистательная. Признаем, конечно: в нынешней ситуации жалкий котишка и серый мужичишка, могут оказаться небесполезными… но всего лишь как ресурс третьего сорта.

Кстати, где это мы? Коридоры стали прямее и шире… Похоже, тут существовало постоянное, жилое поселение. Не пост какой-нибудь военный. Да, вон резьба на стенах… Пятна от плесени, которая когда-то светилась… Ровный пол… Изображение Маворса во весь рост, довольно свежее, не особенно древнее, притом на треть зачирканное царапинами: видно, ринхитские воины, проходя тут шагом завоевателя, проявили свою «терпимость» к чужим святым… Переводя на наше летосчисление: конец девятнадцатого века? Первая половина двадцатого? Не иначе.

Спрашиваю:

– Где мы, господин проводник? Приблизительно какому уровню всё это соответствует? Империи? Или того, что осталось от Империи с прайдами и продолжало упрямо сопротивляться Третьему Ринху?

– Нет, еще ниже. Тут пытались зацепиться последние общины, их гнали, они умирали или бежали дальше. Я не особенно разбираюсь в тонкостях…

– Браннер, Улле: оба заткнулись! Внимательнее! Внимательнее! Иначе налетим на что-нибудь!

И все же я еще шепчу себе под нос:

– Это же пятый уровень!

– Хоть сто пятый! Молчок, Браннер.

Пятый уровень… никогда здесь не бывала официальная наука. Никогда! Ни я, ни Антоновы, ни милашка Ледрю, легконравная этуаль мировой ксеноархеографии, никто! Не слишком-то мы были активны в разведке нижних уровней. Да это же… Это же целая эпоха! Тут докторские диссертации пачками лежат в пыли под ногами, только успевай нагибаться и поднимать!

Что я вижу? Обстановка скудная. Редкие малые пещерки… Какие-то отнорки… боковые ходы, видно, к плантациям грибов и водорослей… Там, где я видел Маворса, наверное, был храм.

А это что такое? Ух!

– Босс, умоляю, три минуты передышки. Я едва жив…

– Две минуты, Браннер!

А сам с маху хряпается, простите за амбрэ фразеологических экскрементов, пятой точкой на пол, и видно: ему передышка нужнее, чем мне. Я-то захотел всего лишь полюбоваться тем, чего не видел ни один ученый мира. Я, господа, свеж. Была бы малейшая возможность, я бы от своих нежеланных спутников просто убежал. От Трака, жаль, не убежишь…

Ну-с, что у нас тут? Коридор с анфиладой жалких пещерок расширяется, слева и справа – по четыре полукруглых ниши в стене. Одна, первая справа, чуть больше прочих. Что там? Обхожу одну за другой все…

– Браннер, ты ж хотел отдохнуть?!

– Шеф, мне просто надо сменить темп. А если сяду, могу не подняться.

– Слабак.

Итак, в каждой нише – нечто вроде каменного сидения. Над ним вырезана монограмма, которой, если память мне не изменяет, обозначали имя прайда… Или клана? Нет, кланов к столь позднему времени уже не существовало… Прайда, конечно… В двух случаях можно разобрать: значки когда-то могучих, а ныне, надо понимать, гонимых прайдов Сан Салэн и Дорт-Ладдэрт. Там, где ниша побольше, я вижу имя, сопровождаемое знаком «царь» и выведенное краской на Экваторе-4: «Бал-Набад Хранитель тайн». О, этого имени царя не знает ни одна живая душа! Только я. Славненько. Явно он правил жалкой горсткой подданных, когда Империя оказалась разбита и раздавлена, однако идея ее жила еще среди малого стадца людей отчаянных, но не отчаявшихся… Империя семи прайдов – это Империя семи песчинок… Меньше, чем княжество Феодоро в Крыму, последний осколок Империи ромеев. Быть царем в такое время – быть жертвой, а не господином. Ваше Величество, Бал-Набад, о носитель венца из колючих стеблей роз, вам отдает дань уважения некий мудрец из будущего, не верящий ни в монархию, ни в Маворса, ни в империю, но способный оценить чужое мужество!