Юрий Нестеров - Профессионариум. Антология фантастических профессий [сборник litres]

– Откуда вы знаете?

– Вы полагаете, я взял дом в работу, не изучив, как следует, его историю? Тогда Фыха скушал бы меня при первой встрече. Дураков, вообще, положено наказывать. Хотя это лирика, а сейчас нам надо проверить шкафы, раз вы проманкировали этим делом пятнадцать лет назад.

– Что там внутри? – на всякий случай спросил Натаниэль Гордон.

– Не знаю. Ваша мебель, вам и смотреть.

Гордон с опаской подошёл к шкафу, повернул торчащий в замочной скважине ключ и потянул на себя дверцу. Прямо на него вывалился стоящий в шкафу скелет. Натаниэль, сбитый массивным костяком, упал на пол, кости посыпались сверху.

– Вон! Вон! – кричал писатель, отбрыкиваясь от человеческих мослов.

– Фыха, прибери, – произнёс Амбинимус.

Фыха улёгся бок о бок с Гордоном и захрустел фрагментами скелета.

– Он, что, это ест? – в голосе писателя звенел неподдельный ужас.

– Конечно. Вас же не удивляет, когда ваша собака грызёт кости.

– У меня нет собаки!

– А зря. Был бы нормальный пёс, в доме было бы меньше мистики.

Амбинимус помог Натаниэлю Гордону подняться, потом напомнил Фыхе:

– Опять череп забыл. Вон череп, под комодом прячется.

Фыха выкатил череп на середину, ухватил двумя руками, склонив голову набок, принялся разгрызать лобную кость. Череп, поначалу пытавшийся кусаться, уже не сопротивлялся.

– Обратите внимание, – сказал Амбинимус, – наш друг вполне звероподобен, а пальцы рук у него, как у музыканта. Ему бы на рояле учиться играть или на органе.

– А что, – сказал Фыха, – я не против. Поселился бы в каком-нибудь древнем соборе под алтарём, за порядком бы следил, а по ночам играл бы на органе. В соборах, особенно при монастырях, столько всякой нечисти…

– Между прочим, прекрасная завязка для готического романа: ночь, тёмный, запертый собор, а внутри играет орган. Представляете, кто соберётся на подобную мессу?

– Обойдусь без соавторов, – ворчливо возразил Гордон. – К тому же я католик. Подобные темы для меня недопустимы.

– Странно, как попадается английский писатель, так непременно католик. Как же вы допустили, что в вашем доме творится такой шабаш? А хотите, я расскажу подлинную историю скелета, которого доедает Фыха? Ничего романтичного там нет, заурядная бытовая трагедия. Вы бы написали куда занимательней. В этом плане литература оказывается сторонницей самых дремучих суеверий.

– Вы не только колдун, но и литературовед материалистического толка? – поинтересовался малость оправившийся Гордон.

– Что вы… Я всего лишь стараюсь, чтобы вы поскорей пришли в себя. Нам ещё предстоит осмотреть две спальни и ваш кабинет. В столовой всё чисто, там прорва серебра, к тому же еда – понятие священное для британского обывателя. Начнём с вашей спальни.

На первый взгляд ничто в спальне Натаниэля Гордона не изменилось, но Амбинимус долго стоял, прислушиваясь. Гордон следил за ним с тревогой, затем пояснил:

– Горничная отпущена, постель застилать было некому.

– Не в этом дело. В плане потустороннем тут пока чисто. Но я заметил, что вы несколько раз наклонились и почесали ногу.

– И что?

– Блохи. Прежде их не было, а теперь есть. Появление блох, клопов, тараканов предшествует инфернальной инфекции.

– И что делать?

– Обращаться к специалистам. Я демонстратор, а не дезинсектор, насекомые не по моей части. Могу только дать совет: сходите в ветеринарную аптеку, купите два кошачьих противоблошиных ошейника и наденьте себе на запястья. Снимайте только, когда выходите из дома. Они прескверно воняют, но через месяц в доме не останется ни одной блохи, а значит, потусторонняя зараза тоже не проникнет сюда. А теперь самое трудное: опочивальня миссис Гордон.

Прежде, чем войти в спальню, Амбинимус восстановил продырявленную во многих местах завесу и прочистил взгляд Натаниэля Гордона, чтобы тот видел если не всё, то многое из того, что будет происходить.

А поглядеть было на что! Всё, что так старательно изничтожали Амбинимус и Фыха, вернулось на прежде захваченные места. В воздухе было темно от летучих тварей, липкие наплывы сидели на стенах и смотрели злыми глазами, бородавчатые жабы обживали углы…

– Видите, – сердито бросил Амбинимус, – не заплатили вовремя, остались дыры на границе материального мира, и сюда такое наползло, что не знаю, как и подступиться. Фыха, брось летучую мелочь ловить, никуда она не денется. Первым делом займёмся трюмо. В прошлый раз там ментальный глист был, а сейчас по его ходу двуглавка заползла. Смотри, я буду её за хвост тянуть, а ты створки трюмо сведи, и, как головы покажутся, отсекай. Только осторожнее, они ядовиты, особенно для таких псевдосуществ, как ты.

– Это мы запросто. – Ногти на музыкальных пальцах Фыхи вытянулись и заострились, обратившись в подобие ножей. – А что потом с головами делать?

– Разберёмся. Сейчас главное, чтобы головы от тела были отдельно.

Если безвольный глист позволял вытворять с собой, что угодно, то двуглавка сопротивлялась отчаянно. Мускулистое тело, которое Амбинимус выволакивал из двух зеркал разом, упруго дёргалось, стараясь вырваться из рук, и было понятно, что едва головы окажутся на свободе, в ход пойдут ядовитые зубы. Но хладнокровный Фыха был настороже, и вскоре головы одна за другой упали на пол. Тело извивалось и хлестало хвостом, но то были безвредные конвульсии.

– На, лопай! – Амбинимус кинул обезглавленного гада Фыхе.

– Тьфу, пропасть! Чуть какую гадость нашли, так Фыха, кушай! А мне каково? Если здешняя мадам ещё что-то в зеркале разводить начнёт, то я её саму скушаю.

– Думай, что говоришь, – осадил зверя колдун. – Муж рядом стоит.

– И что с того? Ему полезно правду знать.

– Тебе – тоже. А правда в том, что бедная женщина четверть века замужем за писателем-фантастом. Это бесследно для психики не проходит. А для вас, мистер Гордон, правда заключается в том, что если бы мы не вмешались сейчас, через месяц вмешиваться было бы поздно. Я не стану утверждать, что ваша супруга умерла бы, но пожизненное содержание в психиатрической клинике ей было бы обеспечено.

– Но я же не знал…

– Вы и сейчас ещё ничего не знаете. Но, прежде, чем срывать с кровати балдахин, следует разобраться с двуглавкой. Нехорошо оставлять за спиной истекающие ядом головы. К тому же они могут срастись, и тогда за ними придётся устраивать охоту.

Амбинимус раскрыл саквояж, которого только что не было в его руках, достал оттуда два подсвечника и связку восковых свечей. Затем последовали две шпиговальные иглы с деревянными ручками. Ловко орудуя иглами, Амбинимус насадил на них не желающие погибать головы. Зажёг свечи, поставив их в отдалении одна от другой.

– Свечи освящены в храме, но это вовсе не обязательно. Сошла бы и паяльная лампа. Для колдовства главное – огонь. Мистер Гордон, хотите поучаствовать в душеполезном действии? Вам, наверное, приходилось в детстве жарить мясо на свечке? Здесь всё то же самое…