Василий Панфилов - Хороший день для зомби-апокалипсиса

— Совна так совна, — согласился я, — давай поработаем.

Первым делом мы переделали моё пыряло, посадив на титановую трубу с остро заточенной крестовиной, несколько загнутой к себе с одной стороны. Серёга предлагал дубовое древко, но я почему-то зациклился на металле. Уложились буквально в двадцать минут, и хотя любой реконструктор за такое говнище избил бы себя фэйспалмами до потери сознания, но конструкция получилась вполне надёжной. А вид… так мне ж не на ковёр вешать и глазами облизывать, а работать!

— Я хуй знаю, зачем ему это было нужно и где дядя Саша это спиздил, — говорил Пирог, таская из чужого гаража дубовый кругляк диаметром в сорок миллиметров, — но спасибо ему большое!

— Почему сразу спиздил?

— А… я его знал, с детства причём, — усмехнулся Серёга, вооружённый рулеткой и карандашом, — «Всё вокруг советское, всё вокруг моё»! Такой человек. Дядь Саша четверть века уже как помер, а до этого болел несколько лет. Гараж считай с того времени и стоит.

— Ой, бля…

— Да это фигня, — понял он меня, — не самый запущённый случай. Здесь таких полно. Сами гаражом не пользуются, но и не продают, вроде как на чёрный день держат. Ну и стаскивают всякий хлам, не в каждом гараже пройти нормально можно. Помойки!

Делали всё наспех, коряво и кондово. Серёга, правда, постоянно бубнил, что за такую халтуру надо руки отрубать и к жопе пришить, чтоб издали было видно жопорука, но… а куда деваться?

Оружия у нас выходит два варианта — грубое подобие алебарды из ранних образцов на относительно длинном древке.

И длинные тесачины на коротком древке.

Металл — обычный листовой, в основном четыре миллиметра толщиной, коего в гаражах — хоть жопой жуй!

Я сделал из картона два шаблона, которые обводил на металле мелом и вырезал затем резаком. Серёга грубо затачивал их на карбароне под углом градусов этак в сорок-шестьдесят, как топор, нещадно растрачивая точильные камни.

Никакой отделки! Ржавчину не счищаем даже поверхностно. Потом сваркой наварили две металлические полосы (и вот здесь немножко пришлось зачищать ржу), принося красоту в жертву кондовости.

— Ну говно же! — с отвращением сказал Серёга, глядя на своё творение.

— Об черепушку не сломается?

— Нет, конечно! — возмутился он, небрежно ставя алебарду к стене гаража, — Ладно, я тебя понял… не скажу, что согласен, но здесь и сейчас именно так и надо.

— Ты вроде говорил, что оружием не занимался? — закуривая и приваливаясь спиной к прохладному бетону стены, интересуюсь у него.

— Не-е… — тянет Серёга, — неинтересно. Я металл хорошо чувствую, так-то меня многие уговорить пытались ножи делать и прочую приблуду. Но я больше по механике, ну и чутка по литью, как хобби.

— Не знал бы тебя, не поверил, — хмыкаю я, — как будто сотни раз такие вещи уже делал.

— Хер его знает, — пожимает плечами Пирог, потом замирает и забавно округляет глаза, — А знаешь! Сейчас вот вспомнил, и действительно — как будто точно знал, что делаю!

— Родовая память?

— Хер его знает! — он снова пожимает плечами, всерьёз озадачиваясь темой.

Но дела и правда очень странные. Я монтажник и с металлом работать умею. Не самый лучший спец, если честно. Средненький.

Ну да и возраст у меня не самый большой, равно как и опыт работы. Я в «ШаражМонтаж» три года назад пришёл, до этого пытался найти себя в торговле, прокачивая сперва навыки продавца, а потом логиста. Могу, умею… но неинтересно, аж вставать неохота было с утра, до состояния едва ли не депрессивного. Помню, ногу тогда сломал, и аж обрадовался, лёжа на скользком тротуаре… на работу идти не надо!

Сменил деятельность, и не то чтобы на работу, как на праздник, но хотя бы не тошнит от неё. По деньгам не проиграл, по времени и нервам точно выиграл.

Специалист я пока что средненький, своё беру соображалкой, схватываю чуть не на лету. Но то, что показал Серёга… нет слов! Сперва, по запаре, как-то внимания не обращал. Жопы в мыле, пашем, не отвлекаемся!

Я суечусь не всегда по делу, как это часто бывает с незнакомой работой, а у него ни одного движения лишнего. А потом оп-па… а разиков этак в пять от Пирога отдача больше.

Разница в квалификации и всё такое… понимаю. Только обычно эта разница сказывается, когда труд квалифицированный. И как это понимать? А чёрт его знает… наверное, так же как зомби — это просто есть.

— Давай для чистоты эксперимента несколько шестопёров сделаем и цепов, — предлагает неожиданно Пирог.

— Хм… а давай! — загораюсь я. Одинаковый инструмент, детали… В результате у меня один шестопёр и два цепа, у Серёги — четыре шестопёра и шесть цепов.

И качество… на глазок легко отличить, кто что делал.

— А хер его знает, — озвучивает он наше общее мнение.

Загрузив машины, подъёхали к баррикаде, и я вскочил на неё с совной.

— Оп-па… — неловко извернувшись, прыгаю назад, — какой шустрый мертвяк попался… Серёг! Не знаю, кажется мне, или в натуре так, но мертвяки пошустрее стали!

— Глянем, — он подошёл с цепом, пристально вглядываясь в собравшуюся перед баррикадой кучку мертвяков, и натянул намордник противогаза на лицо.

— Сдаётся мне, что ты прав, — заключил он, немножечко гундося из-за противогаза. Ну…

— Поехали, — соглашаюсь я, быстрым выпадом подхватывая крюком совны толстую мертвечиху за разбухшую шею, подтягивая её к баррикаде. Серёга тут же размозжил ей голову цепом.

— Бля… — отхожу назад, вытирая лицо влажными салфетками, пока зомбаки, хрипя друг на друга и скаля длинные зубы, жрут свою дважды мёртвую товарку.

— Забрызгало? — участливо интересуется Пирог, — Ну извини.

— Сам виноват… — отмахиваюсь я, — пойду очки возьму и морду банданой обмотаю.

С очками дело пошло веселей. Не каждый мой выпад когтил зомби, и не каждый Серёгин удар ломал им бошки, но за несколько минут с основной массой мы расправились.

— Прикрывай, — отдаю Серёге ружьё и взбираюсь на баррикаду, — оп-па!

В прыжке разрубаю голову сухопарому зомби в оранжевой жилетке и замызганной донельзя рабочей одежде под ней. Машинально отмечаю, что руки-то у него того… выросли! Такой даже если кулаки сожмёт, то всё равно руки сильно ниже колен свисать будут!

— Хар-р… — толстая тётка со смутно знакомым лицом, раздувшимся как воздушный шарик, бросается на меня с грацией вусмерть пьяного борца сумо. Увернувшись, подцепляю её крестовиной за лодыжку и с силой дёргаю к себе.

— Фу, бля! — с матом отскакиваю назад. Тётка в падении треснула, и вся её гнилая сущность показалась наружу, — Н-на!

Оскаленная голова с излишне длинными коричневыми зубами покатилась по асфальту, клацая челюстью.

— Хыр-р… — подволакивающей трусцой набежал на меня седовласый зомби с тростью наперевес, выпятив вперёд огромное, отожравшееся на мертвечине брюхо.