Василий Панфилов - Хороший день для зомби-апокалипсиса

Барахло наше в здание Суда перевезли одним рейсом, и мы сразу занялись делом, не отвлекаясь на быт. Есть где спать, что жрать и куда срать… остальное решаемо!

Анвара с временно прикомандированным Русланом посадили монтировать ролик, а мы на заднем плане возились этакой своеобразной массовкой. Как только привезли оружие, кавказец начал отвлекаться на дорогие его волосатому сердцу игрушки. Пришлось объяснить, что речь Славки и все наши недавние рассуждения должны оказаться в интернете как можно быстрее, пока он вообще каким-то чудом ещё работает.

Есть у меня подозрения, что интернет будет работать и в Игре, но… а вдруг? Да и какие там будут ограничения с цензурой, та ещё загадка. А Славкина гипотеза, как по мне, штука важная хотя бы с точки зрения самоуважения. Не неписи мы, а оккупированные представители менее плотного слоя Голограммы, и точка! А игроки, соответственно, не боги, а немецко-фашистские захватчики и вообще пидорасы.

В итоге, ролик монтировали все вместе, попутно возясь с оружием, делая убогое подобие гранат из брусков со взрывчаткой, и комментируя ситуацию.

— Может, не будем слишком сильно резать? — предложил Руслан, — сейчас тоже интересно было!

— Давай две версии запустим, — пожал плечами Анвар, — Длинную и короткую! Делов на пять минут… сейчас…

— Ну, всё! — встав, он потянулся и тут же зарылся в оружие, едва не облизывая каждый ствол.

— Был бы калибр побольше, ты бы сейчас оргию устроил, — поиграл бровями Илья, на что кавказец только осклабился, ничуточки не обижаясь.

В дверь постучали, и не тут же, не дожидаясь ответа, в помещение суда ввалился Дядя Саша с баулом.

— Доспехи, — просипел он, сбрасывая баул на пол и разгибаясь, — ох, ёпта… всё время забываю, что уже не мальчик!

— Разбирайте, пацаны! — предложил он, присаживаясь на корточки и закуривая что-то ядовито-дешёвое. Я предложил ему своих, но дядька отмахнулся.

— На хуй! Тридцать лет это говно курю, привык уже.

— Ни хуя себе! — воскликнул Илья, раскладывая доспехи, — Эклектика!

— Что есть, — пожал плечами Дядя Саша, благодушно выпустив дым, — но вроде как дельное.

— Вроде так, — с сомнением сказал Анвар, примеряя на голень пластиковые щитки.

— Это точно весчь! — выделил голосом мужик, тыкая сигаретой ему в ноги, — Битой не враз перешибёшь!

— Пожалуй, — согласился Анвар полминуты спустя, постучав ногой в защите о дверной косяк. Остальная защита того же рода — пластик вперемешку с металлом, для головы — кроссовые мотоциклетные шлемы.

Особо грузиться не стал, отобрав себе приглянувшийся шлем, щитки на голень, наколенники с налокотниками, и пластиковую кирасу, закрывающую грудь и живот. По уверениям Дядя Саши — из запасов какого не выжившего типа́, увлекавшегося истфехом и заебавшего всех знакомых рассказами о крутой покупке.

К сожалению, остальных частей купленного доспеха среди притащенного не было. На прямой вопрос представитель Опытной только плечами пожал.

— Срочность, ёпта! Если искать начнём, то когда ещё найдём, хуй его маму знает!

С час потратили на примерку доспехов, пристрелку арбалетов и ружей прямо из окна Суда, и разумеется — их сборку-разборку. Дядя Саша не торопил нас ни словом, ни жестом, но ухитрялся курить так, что мы все ощущали себя под жёстким прессингом.

— Всё, — сказал я заветное слово, и Дядя Саша ревматично перешёл в стоячее положение.

— Машина подана, ёпта, — с облегчением сказал он, бычкуя папиросу о мозолистую ладонь и пряча окурок в мятую пачку.

К крыльцу подали автобус ПАЗик, попёрдывающий двигателем. С нами в салон забрался Дядя Саша и ещё парочка членов Совета. Одна, пожилая очкастая женщина из НИИ Рапса, ехала молча, делая какие-то пометки в планшете, а второй, немолодой упитанный живчик, всё время орал.

— … разведка, парни! Разведка! Нам как воздух… — он начал рубить себя по горлу, — как воздух данные нужны! Любой ценой!

— Горлопан, бля, — буркнул Илья, не понижая голос, вываливаясь из автобуса у ЗАГСа, — агитатор-надомник!

— Вот здесь! — суетились местные, встречавшие нас у входа

— … почему так долго!? — завела было какая-то скандалистка, но её быстро заткнули и увели.

— Я издали покажу, пацаны! — местный работник курит не переставая, а руки-то дрожат… — Без обид, ладно? По мозгам, сука, лупит! Сперва, бля — думал, ёбнулся! Я эти подвалы, ёпта, как свои три пальца знаю, а тут полез, а они, сука, бесконечные! Километр! А потом, бля…

Стряхнув пепел, он неловким движением сломал сигарету и заматерился так, что цензурными в его речи остались только предлоги, да и то отчасти. Заново закурив, он рассказал о своём анабазисе по подвалам, попытке сунуться на разведку в портал, а так же обиде на сук-коллег, которые предположили у него белочку и нанесли тем самым тяжкую душевную травму.

— Людя́м не верить, — сокрушённо качал он головой, обдавая нас парами старого перегара и свежего спиритуса, — людя́м…

— Попрыгали, — говорю не столько парням, сколько на публику, и мы попрыгали, а потом попрыгали ещё раз. Краем уха слышу шепотки из тех, что слышны метров за несколько.

— … напрочь ёбнутый… — и на меня чуть не пальцами тычут, а потом я услышал напрочь перевратую историю о том, как мы вдвоём с Пирогом зачищали (!) Городское кладбище.

— … кровищи с говнищем вокруг — ебать… а этим похуй!

Собеседник не слишком верил, но рассказчик сослался на какие-то давние подвиги Серёги, и под давлением этих неопровержимых фактов народ согласился, что да — этот мог! Мог, то бишь, Серёга, а я — в пристяжку, как бы…

«Два ебаната нашли друг друга» — мелькнула мысля, а потом я в очередной раз напомнил себе как-нибудь разговорить Серёгу о всех его подвигах и похождениях. Он из той редкой породы людей, которые не любят рассказывать о себе. Политика и религия? Бизнес? Металлургия? Путешествия? Интересно, аргументировано, ярко… А, ну да, ещё о бабах!

О себе? Не… а что там интересного? Потом только всплывает, в случайном разговоре — да такое подчас, что пил бы чай — поперхнулся!

«Р — репутация!» — вздохнул я мысленно, сохраняя вид бравого спецназовца.

— Потопали, — приказал я парням, и мы потопали вниз, в подвалы ЗАГСа.

— Всё, — остановился сопровождающий через пару сотен метров поворотов и разворотов в подвальной сырости, пахнущей плесенью и бумагой, — дальше сами! Видите? Во-он там граница начинается!

Он ткнул рукой в стену, которая самую чуточку отличалась от остальных, окрашенных шелушащейся краской цвета «насрали под ёлкой».

— Дальше сами!

… и мы пошли сами.

— Сука-а… — протянул Илья минуту спустя, поправляя рюкзак. Нагружены мы как ослики. Помимо традиционного Калаша и запасов еды-воды-боеприпасов, у каждого ещё по ружью, арбалету и какому-нибудь острому пырялу, а у меня аж целых два! Не сколько даже тяжело, столько развесовка неудобная, ещё и из-за необходимости иметь возможность в считанные секунды поменять Калаш на арбалет. Потом, понятное дело, приноровимся… ну или лишнее уберём, чем бы оно ни было, а пока так.