Василий Панфилов - Хороший день для зомби-апокалипсиса

Я прямо-таки читаю его мысли, и по правде говоря, это ни разу не сложно. Ругань на самого себя и на весь мир, и постоянные подсчёты — сколько там осталось идти до Фактории.

Большую часть груза мы оставили в лагере, а на обратном пути выскочила возможность быстрого купи-продая у гоблов, и в Илюхе взыграла сущность капиталиста. Теперь вот страдает за триста процентов прибыли, маячащие на горизонте.

— Был пиратом жадный Билли [20], — как бы невзначай замурлыкал под нос Славка, — правда Билли не любили…

— Жадина, жадина, жадина-говядина! — весело подхватила Чудо, прыгая на рюкзаке Славы и корча обидные в её понимании рожицы Илье.

Жрец засопел свирепо, но только забрызгал соплями нижнюю губу. Вытерев сопли рукавом, он выразительно покосился на друга и чуть погодя — на Чудо.

— Бе-бе-бе! — растянув в стороны рот, пикся высунула язык и взлетела к потолку коридора, подхватив Сестрёнку за руку.

— … большой паук, — донеслись до меня удаляющиеся писклявые голоса, — во-от такой!

— В постель подбросим! — восторженно отозвалась буксируемая Сестрёнка.

«Интересно, кому?» — ворохнулась и пропала вялая мысля́.

— Жадный век от века, — продолжил напевать Слава, старательно не замечая возмущённого взгляда, — Раз, два, три, четыре, пять. Нравственный калека…

Илья покосился на него ещё раз, и сдавленно просипев что-то вроде «Рептилоид херов», выпятил подбородок и прибавил шагу.

— Рептилоид херов, рептилоид херов! — запрыгала Лапочка на рюкзаке Ильи, корча рожицы и распевая привязавшиеся словечки на все лады. Затихнув наконец, она залезла в кармашек рюкзака и вылетела оттуда с ярко-красным маркером почти в свой рост.

«Наскальной живописи в коридоре прибавится, — мельком подумал я, покосившись на пиксю, старательно вырисовывающую на стене анатомически недостоверные (но художественно значимые) половые органы, — хотя нет… по всей Опытной!»

Энтузиазма у них хоть отбавляй, и всё больше деструктивного. Это с нами они такие кавайные няшки…

«А всего-то — конфета… ну и предложение дружбы от чистого сердца!»

… а репутация у них как у коллективного медоеда. Не столь опасного, как африканский оригинал, но злопамятного и пакостливого стократ!

«С другой стороны, а многие ли пробовали с ними просто дружить?»

В холл ЗАГСа, то бишь Фактории, Илья зашёл на одним морально-волевых, не видя никого и ничего, дыша как загнанная лошадь. Глаза выпучены — вижу цель, не вижу препятствий!

— Ой, какие милые… — слышу умилённый голос пожилого мужика из охраны, лялькающего на сгибе руки ружьё, — куклята летающие!

— Пикся! — услышал я писклявый голос малявки, мигом полетевшей знакомится, стартанув с моей головы к очарованному охраннику, — Очаровательная Прелесть!

— Ребята! — не отводя влюблённых глаз от пикси, мужик замах рукой напарникам, — Давайте сюда, у нас гости!

— Пикси… — выдохнул восхищённо молодой пацан, вынырнувший из дежурки с надкушенной шоколадкой, которую тут же протянул летающей мелочи, — Будешь?

— Просто так? — опасливо осведомилась моя подруга.

— Просто, просто! — закивали охранники, умилённо наблюдая за начавшейся делёжкой шоколадки, сопровождавшейся весёлой драчкой.

— Это та самая… — уже поднимаясь на лестницу вслед за Ильёй, слышу я, — Помнишь? На Ютубе! Два миллиона просмотров!

«Малявки в надёжных руках!» — весело думаю я, поднимаясь по лестнице вслед за Ильёй и готовый в любой момент подхватить полуобморочного батюшку, который пёр на чистых морально волевых.

Скинув рюкзак в кухне, он со стоном распрямился и поглядел на нас исподлобья. Отвернувшись, закопался в холодильнике, вытащил полторашку минералки, и пуча глаза, высадил её в несколько длинных глотков, всей своей спиной выражая возмущение и матерные мысли.

— Пф-ф… — допив, Илюха малость расслабился и повернулся к нам уже успокоенным.

— Признаю, был неправ, — коротко сказал он. Рептилоид попытался было подъебать его по новой, но баффер только усмехнулся и смолчал. По-моему, не столько от внезапно прорезавшейся мудрости, сколько от дикой усталости и понимания, что его положение изначально проигрышное.

— Растёшь, — похвалил друга кавказец, подходя к холодильнику и залипая перед заставленными полками.

— Мне кинь водички, — прошу Анвара, не желая отрывать жопу от такой родной и уютной табуретки.

— С газом? — поинтересовался тот.

— Не… давай эту, вонючую, с запахом тухлых яиц!

— А это какая? — озадачился оборотень, зарывшись в холодильник чуть ли не по пояс.

— Мятая бутылка, без этикеток. Благодарю, — отвинтив крышку, я присосался к горлышку, закатывая глаза.

Помню, маленький был, приезжали мы в Липецк по какой-то надобности, и мама водила меня в Нижний Парк, где помимо всего прочего была эта вода в фонтанчиках. Может, и извращение… но для меня эта вода осталась вкусом детства, наравне с пломбиром и шоколадом «Алёнка».

Потом, как водится, источники стали частными, и по официальной версии «пересохли». Для бутилирования их чудесным образом хватает, а вот в парковых фонтанчиках минералку, судя по отзывам старожилов, сперва разбавили, а потом и вовсе перекрыли. Кончилась!

А теперь, после Апокалипсиса, внезапно началась… Причём пробилась не только на старых местах, но и в нескольких новых.

С бутылкой в руках встал, опёрся привычно бедром о кухонный стол и…

— Не понял?

Илья, рассказывающий какую-то несмешную байку и сам же над ней подхихикивающий, повторил её ещё раз, отчего рептилоид закатил глаза.

— Не тебе, — отмахиваюсь от баффера, подходя к кухонной стойке и понимая, что та стала…

… выше. Ну или скорее — ниже стал я.

— Сука-а… — вырвалось у меня, — вот тебе и Наследие Крови! Две линии расовых коротышек в роду, а я ещё…

— А я думал, показалось, — флегматично заметил Анвар, открывая зашипевшую банку пива.

— Оказалось — не показалось, — скаламбурил Илья, на что я ожёг его злобным взглядом. Сбегав за рулеткой, отметился на дверном косяке и…

— Сто шестьдесят два, — подытоживаю результат голосом профессионального плакальщика. Перемериваю ещё раз, и полный самых дурных предчувствий, иду с рулеткой в душ.

Десять минут спустя я на кухне — чистый до скрипа, и мрачный до депрессивности. В руке тлеет сигарета, во рту как кошки насрали, в башке — безнадёжность и осознание бренности жизни.

— Ну и… — не выдержал Илья.

— Минус два сантиметра, — отзываюсь после короткой паузы, и некоторое время в кухне царит солидарная минута молчания.

— Это… — осторожно начинает Анвар, — совсем плохо, да? Я слышал, раньше делали операции по…

— Не совсем! — перебиваю его, пока кавказец не наговорил лишнего, — В статистику укладывается. Средних размеров. Просто…