Райдер Уиндем - Индиана Джонс. В поисках утраченного ковчега

– Маркус, ты похож на мою мать. Неужели ты пытаешься напугать меня? Мы знакомы с тобой столько лет, и ты знаешь, что я не верю ни в магию, ни во все эти предрассудки. Все это сплошное надувательство.

Наклонившись, Инди выдвинул ящик и достал из него не что, завернутое в тряпку. Задвинув его, он сказал:

– Я отправляюсь на поиски неслыханной вещи, которая имеет большую историческую ценность. Ты же говоришь мне о каком-то фетише. Кроме того, тебе следовало бы знать, что я весьма осторожен.

Инди развернул тряпку и сунул в раскрытый чемодан пистолет, «Смит и Вессон» 45-го калибра, вторая модель. Вещи были упакованы, и можно было отправляться в дорогу.

Сделав две пересадки с самолета на самолет, Инди наконец прибыл в Сан-Франциско, откуда компания «Панамерикан» только что начала выполнять пассажирские рейсы через Тихий океан. В гавани его уже ожидал четырехмоторный гидроплан «Мартин М-130 Клиппер», пассажирский салон которого был хоть и не велик, но выглядел роскошно во всех отношениях. Полет до Манилы стоил более тысячи четырехсот долларов, и Инди был счастлив, что правительство Соединенных Штатов любезно согласилось оплатить его.

В темно-синем костюме и мягкой фетровой шляпе Инди прошел по пирсу к гидросамолету «Клиппер». Он не обратил внимания на человека в сером плаще, который шел впереди него и первым поднялся в самолет, пройдя мимо стюарда в форме. Тот обслуживал пассажиров предыдущего рейса и, узнав Инди, сказал:

– Мы рады видеть вас снова, доктор Джонс.

– Спасибо, – ответил Инди и, не снимая шляпы, вошел в самолет.

Поднявшись по лестнице, Инди вошел в салон, по сторонам которого располагались кресла по два в каждом ряду. Потолок был низковат, так что Инди пришлось нагнуться. Он занял свое место у окна по правому борту.

Посмотрев в окно, Инди подумал, что полет, щедро оплаченный правительством, несмотря на большую скорость, все-таки займет несколько дней. Ему предстоят пересадки на Гавайях и на Уэйк-Айленде, а затем посадка на Филиппинах. Только после этого он полетит в Непал. Он развязал галстук, устроился в кресле поудобнее и, надвинув шляпу на глаза, попытался заснуть.

Пассажир в сером плаще, занимавший место чуть поодаль от Инди, положил на колени журнал «Лайф» и посмотрел сквозь очки в стальной оправе на ряд, где сидел Инди. Ему стоило больших трудов весь этот день держаться неподалеку от него. И было совсем нелегко достать билет на «Клиппер». Но он справился с этой задачей.

Он был нацистский шпион.

Знаменитый археолог Абнер Рейвенвуд хотел сделать хорошее дело – купить своей дочери Марион дом в Непале. Он рассказывал ей о красоте Гималаев, о том, что Патан, где они будут жить, один из самых красивых королевских городов в долине Катманду. Но все оказалось значительно скромнее. Он купил не дом, а кабак, гостиницу под названием «Ворон». Это было двухэтажное здание, кирпичный нижний этаж которого уже начал крошиться, а верхний, деревянный, сильно покосился. Кроме того, «Ворон» находился на окраине Патана вблизи леса.

Сначала все шло не так уж плохо. Абнер привез с собой большую коллекцию древностей, которые он обменивал на другие» «Ворон» показался ему не таким уж мрачным местом. Его посещали колоритные местные торговцы и всякие сомнительные личности. Среди них были даже такие, которые неизменно платили по счету – всего их было шестеро – и поэтому сидели за столиком на скамье, греясь у очага и потягивая пиво чаанг или очищенную водку ракши.

Но затем Абнер оставил дочь одну и отправился на поиски следов, которые могли привести его к Ковчегу Завета. Он погиб, когда на него обрушилась лавина, и Марион стала владелицей кабака, купить который желающих не оказалось. Иными словами, Марион Рейвенвуд застряла в Непале, в стране, зажатой между Китаем и Индией.

В тот холодный ветреный вечер зимой 1936 года Марион осталась в «Вороне» одна и, сидя перед очагом, смотрела на беспорядок после состязания «кто кого перепьет». Большой, самоуверенный и сильный торговец по имени Риган появился в баре с наступлением ночи. Он обшарил бар глазами, надеясь найти соперников, и не ошибся. Прошло не так уж много времени, и друзья Ригана вытащили его тело на улицу, Марион остался барыш и столик с бутылками и стаканами.

Марион стала пересчитывать измятые купюры, когда из бара на улицу вышел набрать дров для очага Мохан, мускулистый парень. Выручка позволила бы продержаться еще несколько недель, но ее едва хватило бы, чтобы добраться до ближайшего порта, не говоря уже о Соединенных Штатах. Да и кто ее там ждал!

Сунув деньги в карман, она приложила холодные стаканы к вискам и закрыла глаза. Хотя пьянка не испортила ей настроения, ее голова разламывалась от боли. Стоя к двери спиной, она не могла видеть мужчину, вошедшего в бар.

– Привет, Марион, – услышала она знакомый низкий голос.

Не отнимая стаканы от висков, Марион обернулась и узнала в вошедшем Инди. На нем была кожаная куртка, на голове мягкая фетровая шляпа. Его сильно обросшее бородой лицо освещал огонь из очага. Она смотрела на него несколько секунд, потом опустила руки. Стаканы со звоном и грохотом упали на пол.

Инди даже не поморщился.

Марион вздохнула, улыбнулась и немного смутилась, увидев Инди через столько лет.

– Кто к нам пожаловал! Индиана Джонс! – сказала она язвительно. – Всегда знала, что ты когда-нибудь постучишься в мою дверь. Никогда в этом не сомневалась. Это неизбежно должно было произойти.

Инди задумчиво улыбался, глядя, как Марион приближается к нему. Она все еще была хороша, только нос и подбородок обострились, и черты лица стали строже. Он был рад, что его появление не вызвало у нее вспышку гнева. Остановившись в двух шагах от него, она спросила:

– Что привело тебя в Непал?

Переведя взгляд с нее на стены и стойку, Инди сказал:

– Мне нужны археологические безделушки, найденные твоим отцом.

Он не успел увернуться. Марион кулаком ударила его в челюсть. Инди зашатался, но удержался на ногах. Потрогав челюсть, он убедился, что перелома или вывиха нет. Улыбка Марион заставила его расслабиться и забыть, что когда-то давным-давно он разбил ее сердце.

– Я возненавидела тебя еще больше за эти десять лет.

Марион плюнула ему под ноги и пошла к очагу.

– У меня и в мыслях не было сделать тебе больно, – сказал Инди.

– Я была еще ребенком. И я была влюблена в тебя. Ты поступил скверно, и знаешь об этом, – сказала Марион как отрезала.

Не в силах вынести ее горящий ненавистью взгляд, Инди отошел к стойке и, опершись на нее, сказал:

– Но ты знала, что делаешь.

– Да, я еще и виновата! – В ярости закричала Марион. – Это мой дом. Вон отсюда!