Николай Собинин - S-T-I-K-S. Игры на выживание

– Ну что, убедился? – рейдер приблизился вплотную и буквально дышал в ухо, словно опасался, что противник их услышит – Ближе к ним не подобраться, а издалека никак не снять одновременно, кто-то все равно поднимет тревогу или нашумит. И тогда сюда со всего города явятся их дружки при поддержке боевых дронов. Думаю, уточнять, что после этого случится с нами, необязательно, верно?!

Дикарь посмотрел направо.

– Пойдем вон туда чуток пройдемся.

– Что ты там найти планируешь? Я же сказал, туда соваться нельзя – там передвижной пост, и прятаться там особо негде.

– А мы далеко и не пойдем. Там чуть дальше кто-то есть. Пошли, посмотрим.

Они двинулись между забором из металлической сетки-рабицы и стеной жилого дома, по густо разросшимся кустам, насаженным тут по декоративным соображениям. Подойдя ближе, Дикарь понял, что тонкий слух его не подвел — из кустов за углом дома доносилось мучительное мычание и диалог двух не слишком обремененных интеллектом и рамками морали мужчин.

— Нет, ты только зацени эти дойки! А на жопу глянь! Давненько нам такая сочная бикса не попадалась, да еще и иммунная. Вот свезло, так свезло. Давай в темпе, у меня уже яйца огнем горят, как не терпится. Пар спустим, потом еще на базе ее погоняем, пока свежая.

Голос говорившего буквально сочился нездоровым возбуждением, то и дело, срываясь на фальцет.

— Свист не шелести, отвлекаешь.

— Так ты, в натуре, давай в темпе, а то сейчас бугор в рацию маякнет, а мы тут со спущенными штанами. Мне не улыбается снова облом ловить, как в прошлый раз, ну реально.

— Если тебе так невтерпеж, пристроился бы с другой стороны и кайфовал. А то сам как целка ломаешься, ей богу.

— Ага, чтобы эта шалава мне хозяйство оттяпала? Не, спасибо.

– Не, ну а че, прихватишь с собой на хазу, и яйцами своими у Соленого свой прошлый косяк заровняешь. А то он тебе уже вторую неделю грозит очко отполировать, за то, что ты на скачке спеком балуешься. Глядишь, к следующему выезду новые отрастут, ха-ха-ха. Эти в холодильник только сунуть не забудь, а то протухнут по дороге. Хотя твои, наверно, от рождения тухлые, гы-гы-гы.

Говоривший заржал смехом потомственного имбецила в третьем поколении.

– Зеленый ты еще, Свист, учить тебя еще и учить. Если так за свой болт переживаешь, зубатку ей выбей и пользуй без забот и хлопот. Бывалые бойцы говорят, что так даже кайфу больше словишь, ну.

Дикарь осторожно выглянул из кустов и стал свидетелем неприятной картины. Двое уродов в такой же форме, как и те, которых они видели у пикапа и Урала, приковали к сетке забора пластиковым хомутом девушку в разорванном платье и натуральным образом ее насиловали. Обладатель дебильного смеха удерживал ее руками за талию и совершал характерные возвратно-поступательные движения, мелькая бледными, волосатыми ягодицами в прорехах листвы. Девушка, лицо которой Дикарь прекрасно видел прямо перед собой, заливаясь слезами и размазывая тушь, страдальчески мычала сквозь туго забитый в рот кляп и из последних сил пыталась вырваться из рук насильников. Безуспешно, ее запястья были накрепко зафиксированы белыми, пластиковыми стяжками.

Второй ублюдок расстегнул ширинку, схватил дергающуюся голову девушки за волосы и издевательски обратился к несчастной жертве:

– Что, красотуля, сделаешь дяде Свисту приятно своим сладким ротиком, или мне придется послушать дядю Фазана его тебе немного зубки поправить? Уж извини, я не дантист, будет немного бо-бо.

Он ощутил, как вспотевшая ладонь непроизвольно сжала рукоятку ножа, как от злости сжались челюсти, и скрипнула зубная эмаль. На глаза упала багровая пелена и Дикарь, на короткий миг потерял над собой контроль. Все дельнейшее случилось за жалкие доли секунды, как он потом ни старался, так и не смог вспомнить все свои действия последовательно. Вот он стоит за углом, а в следующее мгновение его рука вонзила клинок финки в шею стоявшего к нему спиной мура по самую рукоять.

Брызги крови попали на искаженное гримасой боли и отчаяния лицо несчастной, и ее глаза наполнились ужасом пополам с безумной радостью и надеждой.

– Что за…хрыхшшблблылб — нож Луня не дал второму муру договорить и перечеркнул его горло от уха до уха. С хлюпающим звуком ренегат отвалился от своей жертвы, упал в кусты и забулькал перерезанной гортанью.

В голове царил какой-то туман, он словно со стороны следил за собственными действиями. Управление телом на себя взял кто-то другой, безжалостный и хладнокровный. Ему оставалось только наблюдать.

— Положи его на живот, чтобы форму кровью не залил. Она нам еще понадобится.

Голос у него сейчас такой, что мороз по коже. Лунь с тревогой посмотрел ему в лицо и как-то слишком поспешно последовал его совету, Дикарь сделал то же самое со своим трупом, кое-как перевернув тело тучного мура, после чего с трудом выдернул нож из раны. Мур по имени Свист еще хрипел и корчился в агонии, булькая пробитым горлом, но делать ему это осталось недолго. Дикарь посмотрел на нож в своей руке, лезвие которого было заляпано кровью. Он только что хладнокровно зарезал живого человека. И не будущего пустыша, и без того обреченного на жалкое существование, а иммунного. Вот только иммунный этот оказался редкостным поддонком.

Наконец арктический холод отпустил его тело. Дикарь прислушался к себе и понял, что он не испытывает абсолютно никаких сожалений по этому поводу. Гораздо больше его напугало собственное поведение. Откуда в нем столько жестокости и решительности? Был ли он таким всегда или это безжалостное нечто, появилось внутри него совсем недавно? Сейчас ответов на эти вопросы не было.

Он отвел взгляд от живого трупа, после чего снял с себя куртку, накинув ее на плечи девушки, содрогавшейся от рыданий и пережитого. Куртка Дикаря прикрыла ее обнаженное тело поверх разорванного платья, в прорехах которого виднелись ссадины и кровоподтеки на белоснежной коже. Эти твари в человеческом обличии позабавились с ней от души. Он с жалостью и состраданием поправил ей волосы, погладил по голове.

— Все, родная, все уже закончилось, успокойся. Никто тебя больше не тронет.

Вряд ли его слова, вкупе с жутковатой внешностью и тем, что он буквально минуту назад безжалостно отправил на тот свет ее насильника, хоть мало-мальски успокоили девушку, но он обязан был попытаться.

– Не вздумай ее развязать или вынуть кляп – судя по голосу Бурана, он если и удивился выходке своих спутников, то виду не подал — У нее истерика, она сейчас тут такой вой поднимет, что муры со всего города сбегутся. Давай, завязывай с соплями, время не ждет.

Дикарь посмотрел на него с неприязнью, цинизм рейдера его уже порядком достал, но он вынужден был согласиться, что тот прав. Поэтому он вновь последовал его совету.