Павел Корнев - Резонанс [СИ]

— Вызовите капитана Городца!

Пока бежал, всё хорошенько обдумал, но только теперь осознал, сколь жалко и нелепо прозвучало требование поднять посреди ночи с постели капитана. Протрезвел, не иначе…

Рядовые хохотнули, начальник караула тоже не потрудился скрыть скептическую ухмылку.

— Вот прямо капитана, серьёзно?

Я ничего объяснять не стал, только поднял руку и покрутил ладонью, полностью оттереть кровь с которой так и не сумел. Сержант враз стал собранным и серьёзным, вытянул меня в круг света, отбрасываемого фонарём, окинул цепким взглядом.

— Ну смотри, курсант, не та сегодня ночь, чтобы шутки шутить, — предупредил он.

Ничего отвечать я не стал, а один из бойцов вдруг негромко сказал:

— Едут.

Я оглянулся и увидел фары катившего на выезд автомобиля. Шлагбаум моментально ушёл вверх, но сержант вышел на середину дороги и поднял руку, призывая водителя остановиться. Легковой вездеход со сложенной по случаю хорошей погоды крышей резко затормозил, и послышался раздражённый рык:

— Ну что ещё?!

Начальник караула рысцой приблизился, что-то сказал и указал на меня, а следом махнул рукой, требуя подойти. Я подбежал.

— Что у тебя? — потребовал объяснений капитан Городец, чья скуластая физиономия казалась ещё раздражённей обычного, а припухшие глаза и вовсе превратились в две злобные щелочки. — Только в двух словах, нет времени!

Я уложился в одно. Просто связал выезд среди ночи с несостоявшимся покушением на студентов и сказал:

— Броневик.

Капитан глянул резко и остро, ничуть не сонно, и скомандовал:

— В машину!

А стоило только мне выполнить распоряжение, автомобиль сдал назад и отъехал в сторону, освободив проезд.

— Рассказывай! — потребовал Городец.

Я без утайки вывалил на собеседника приключившуюся со мной историю, а капитан не стал ничего спрашивать и уточнять, лишь забрал нож и взмахом руки подозвал сержанта.

— Курсанта в допросную. И предупреди своих, чтоб никому о нём ни полслова. — Потом буркнул мне: — Шевелись!

Ну, я и пошёл, а уже с крыльца комендатуры, увидел, как от автохозяйства на выезд промчались сразу три броневика и мотоцикл, на люльке которого был установлен не ручной пулемёт, а куда более солидное на вид оружие. Что-то сейчас будет…

В допросной успел даже вздремнуть. Не сразу уснул, конечно, как уселся на привычное место, сначала помаялся какое-то время, но не очень долго. Сначала отпустило нервное напряжение, потом сморила усталость.

Из беспокойного сна вырвал скрип распахнувшейся двери. Я вскинулся, продрал глаза и без особого удивления обнаружил, что, помимо Георгия Ивановича, не спится этой ночью ещё и Альберту Павловичу.

Капитан ОНКОР и консультант РИИФС — вот интересно, что их связывает?

Хотя интересно ли? Сейчас меня интересовало совсем другое.

— Ну?! Прихватили? — спросил я, не дав никому и рта открыть, потом вспомнил, где нахожусь и с кем разговариваю, и спешно добавил: — Господин капитан! Доброй ночи, Альберт Павлович!

В голове почти сразу прояснилось, и стало ясно, сколь наивно было рассчитывать на ответ, но Городец скорчил кислую мину и заявил:

— Не было там никого. — Он махнул рукой. — Да не дёргайся ты так! Нашли в пыли следы броневика, залитые бензином брызги крови и сломанное ограждение, а из стены пули извлекли. Просто опоздали.

Я втянул голову в плечи, ожидая нагоняя за слишком позднее оповещение о случившемся, но устраивать разнос мне не стали, вместо этого Альберт Павлович, откровенно сонный и при этом ничуть не растрёпанный, выставил на стол стеклянный графин, раскрыл свой потёртый портфель и спросил:

— Сколько выпил?

Я немного помялся и скорее предположил, нежели ответил точно:

— Пять или шесть кружек пива и рюмку настойки.

— Что ел?

— Только пил.

Георгий Иванович насмешливо фыркнул, но от комментариев воздержался. Альберт Павлович тоже насчёт юношеской самонадеянности прохаживаться не стал, смерил меня взглядом и уточнил:

— Весишь пуда четыре?

— Пятьдесят восемь килограммов на последнем взвешивании было.

Тогда консультант наполнил стакан водой и высыпал в него содержимое сразу двух бумажных пакетиков, размешал и потребовал:

— Пей!

Я заколебался. Альберт Павлович закатил глаза.

— Не отрава, не бойся! Не в моих принципах травить людей. Просто снимет остаточное опьянение и абстинентный синдром.

— Какой?

— Похмелья не будет. До обеда так уж точно.

Капитан Городец заинтересованно хмыкнул и попросил:

— Выделишь пакетик?

— Печень с почками запасные есть? Это только для экстренных случаев.

Я свой случай таковым вовсе не считал, но во рту так пересохло, что и в голову не пришло кочевряжиться. Выпил бы сейчас и сыворотку правды, не то что предложенные микстуры.

Или сыворотку колют? Да неважно!

Вода имела специфический лекарственный привкус, поэтому сразу осушил второй стакан и немедленно ощутил, как в организм, измученный бессонной ночью, алкоголем, стрессом и смертельным противостоянием, начинают стремительно возвращаться жизненные силы.

О-хо-хо! Даже не понимал, насколько мне до того было плохо.

— А теперь повтори рассказ, — потребовал Альберт Павлович, усаживаясь напротив.

Я не рискнул спросить, каким боком случившееся затрагивает сферу деятельности консультанта РИИФС, и выдал куда более связную версию произошедшего. Если в машине казалось, будто говорю исключительно по делу, то теперь то словоизвержение иначе как бессвязным лепетом расценить не мог. Даже стыдно стало. А уж при воспоминании о совершенно непотребном состоянии во время прогулки до водохранилища и вовсе щёки покраснели.

Впрочем, до подробностей загула никому не было никакого дела. Альберт Павлович пытался просверлить взглядом дыру в моей голове, Георгий Иванович конспектировал какие-то отдельные моменты в своём блокноте. Ну а стоило только умолкнуть, и начались расспросы.

Кто предложил отправиться на водохранилище? В какое именно время это произошло? Кто присутствовал тогда в клубе? Кто там и остался, а кто принял приглашение? Каким маршрутом добиралась до лодочной станции компания? Сколько времени это заняло? Точно ли я расслышал фамилию «Гросс» или просто не разобрал окончания слова «гроссмейстер»?

И опять, и снова, и о том же, только в другой формулировке. Раз за разом, круг за кругом.

Уж не знаю, что за химию скормил мне Альберт Павлович, но память сделалась воистину кристально чистой, в ней всплывали самые незначительные детали, стоило только о них подумать. И даже так осветить удалось далеко не все интересовавшие собеседников моменты. Чего-то я попросту не видел, чего-то не знал и знать не мог.