Павел Корнев - Резонанс [СИ]

Василь выругался, а я оказался вынужден ещё больше прибавить скорость, чтобы удержаться на дороге; брызги из невысохших в низинке луж так и полетели. На холме захлопали выстрелы, а дальше мы выскочили на открытое пространство и буквально влетели на небольшой пригорок. Мотоцикл остановился, пулемёт загрохотал и зарыскал на вертлюге из стороны в сторону, а потом Василь сдёрнул опустевший диск и скомандовал:

— Погнали!

Я тронулся с места, не без труда развернулся на небольшом пятачке и помчался обратно, вновь залив грязной водой только-только протёртые очки. Варя уже отстрелялась и бежала наперерез нам; подхватили её и помчались к соседнему холму. Одна из луж оказалась глубиной по колено, в ней едва не засели намертво. Если б не набранная скорость, то и засели бы.

Вновь подъём — этот дался куда сложнее первого, дальше разворот и очередная огневая позиция, где дежурил наблюдатель. Варя умчалась со своей винтовкой к вершине, а Василь снял пулемёт с вертлюга и рванул к уложенному на краю полянки бревну. Когда я принёс ранец с запасными дисками, он уже разложил сошки, упёр их и распластался на земле. Загрохотали выстрелы, зазвенели стреляные гильзы.

Поначалу я не вмешивался, но стоило только Василю перевести огонь на дальнюю дистанцию, приник к окулярам бинокля и принялся работать корректировщиком. Трассеры нам не полагались, а обычные облачка пыли сегодня не поднимались, лишь изредка разлетались в стороны комья земли.

Когда опустел очередной диск на сорок девять патронов, мой напарник шустро откатился в сторону, а я закинул пулемёт на плечо и понёсся к собственной стрелковой позиции метрах в пятидесяти дальше по склону. Мы и прежде никогда туда мотоцикл загонять не рисковали, а сегодня на сапогах и вовсе пудовыми гирями налипла влажная глина, застряли бы — как пить дать.

Повалившись прямо в грязь, я установил пулемёт на сошки, устроил на него диск, вжал в плечо деревянный приклад, сделал нескольких глубоких вдохов и утопил спусковой крючок.

Прогрохотала короткая очередь, все пули как одна ушли в молоко. Даже выругался с досады, но мигом взял себя в руки и заставил успокоиться.

Очередь! Очередь! Очередь!

Почти сразу мне удалось приноровиться и поразить ближайшие цели, а остаток патронов в диске сжёг одним чохом по группе дальних мишеней. На тщательное прицеливание просто не оставалось времени — сколько раз ни пробовали раньше, никогда не укладывались в норматив по времени.

Отстрелявшись, я рванул обратно, рыжая глина принялась пластами отваливаться с кожаного плаща. Вот ведь подобрали стрелковую позицию! Нет, чтоб на песочке…

Василь встретил меня шагах в пятнадцати от мотоцикла, он принял пулемёт, и дальше мы побежали с ним бок о бок. Напарник заскочил в люльку, я уселся за руль и рывком тронулся с места. Успевшая отстреляться Варя потянулась за моим пистолетом-пулемётом, пришлось на неё прикрикнуть:

— Держись!

Прибавив газу, я в неплохом темпе обогнул холм, а на финальном отрезке дистанции увеличил скорость и того больше. Управляемость ухудшилась, но удержался на дороге, не вылетел в кювет, хоть и мотало из стороны в стороны изрядно. Василь к этому времени успел и перезарядить пулемёт, и закрепить его сошки на вертлюге, он открыл огонь длинными очередями и вроде бы даже умудрился поразить часть мишеней, ну а потом — финиш!

Когда я заглушил движок, руки и ноги тряслись так, словно бежал всю дистанцию пешком, а полевая гимнастёрка под кожаным плащом насквозь промокла от пота. Но ни разу не пожалел о выборе одежды — грязью был заляпан с ног до головы.

Василь протянул фляжку, я прополоскал рот и попытался оттереть лицо. Тогда подошёл инструктор.

— По мишеням пока ничего не скажу, а проехались на троечку. — Скрыть разочарования не удалось, и прапорщик добродушно пихнул меня в бок. — Не куксись, курсант! На троечку — это как в спорте третий разряд. Но ещё секунд пятнадцать, и зачёта бы тебе не видать, как собственных ушей.

Я с облегчением перевёл дух. Вроде — ерунда для оператора сверхэнергии, но разом на душе потеплело.

— Это дело стоит отметить! — рассмеялся Василь. — Уже есть повод, как бы мы ни отстрелялись!

Но отстрелялись тоже неплохо: пулемётному расчёту поставили допуск к итоговому зачёту, а Варя и вовсе сразу прошла окончательную аттестацию.

Правда, с отмечанием дело не задалось. Сначала я отмывался сам и битый час отмывал мотоцикл, затем подошло время тренировки, дальше — ужин. В итоге, как обычно, собрались на вечернее чаепитие, благо оставалось немного заварки, половина шоколадной плитки и две банки сардин, одну из которых я смолотил буквально в пять минут.

— Такой худой, а ешь за троих! — не преминула заметить Варвара.

— Сам удивляюсь, — усмехнулся я.

— Будто с голодного края приехал, — пошутил Василь и спросил: — Но не бедствовал, ведь так? Из хорошей семьи?

— Из хорошей, — подтвердил я. — Папа старшим телеграфистом работает. Тоже на почту устроиться думал, а вот оно как получилось…

— А мне, сообразно семейной традиции, на торговой ниве подвизаться следовало, — вздохнул мой сосед. — Мы из коробейников, дед только после революции бакалейную лавку смог открыть. Вот и осели.

Варя насмешливо фыркнула.

— А я из своего волчьего угла при первой же возможности сбежала бы. Вам, городским, не понять, каково посреди ночи вставать и коров доить. И целый день по хозяйству — то одно, то другое. И так всю — жизнь.

— Прямо — посреди ночи? — не поверил Василь.

— А как же? И ладно бы только своих, ещё и общинную обихаживать надо. А бывает, люди и на кулаков вкалывают. У нас папенька домой только на зиму возвращался, мама одна хозяйство тянула.

Я покачал головой и завалился на кровать. Пойти бы по доскам постучать, но просто нет сил. Завтра! Всё завтра!

На следующий день кладовщик поразил до глубины души, притащив откуда-то манекен — совсем как те, что стоят в витринах магазинов готового платья.

— Человек с ножом — это как человек без ножа, только с ножом, — мудрёно высказался Михаил Дмитриевич. — Не умеешь пользоваться, толку не будет, один вред.

Но именно что пользоваться ножом меня учить не стали, вместо этого последовала команда нарисовать на манекене наиболее уязвимые кровеносные сосуды и органы, а потом штриховкой поверх них отметить рёбра и кости.

— С болевыми точками, связками и сухожилиями потом разберёмся, — заявил напоследок кладовщик и поморщился, отпив успевшего нагреться пива. — Приступай и не вздумай филонить!

Мои художественные способности оставляли желать лучшего, но физических нагрузок хватало и без перетаскивания неподъёмных ящиков, поэтому заточил пару цветных карандашей и принялся раскрашивать манекен. Так весь час и провозился, едва успел переодеться перед тренировкой по рукопашному бою, уже второй за день.