Степан Кирнос - Падение ангелов

— Чт-что-что это? — дрожащими губами вымолвил Данте, чувствуя, как странный огонь разъедает его душу и грудь вот-вот полыхнёт ярким племенем ярости. — Какого… там происходит! — особо гневное слово прошло мимо ушей Карамазова и он, словно механизм без эмоций, включил следующее видео, тихо проговаривая:

— Сегодня мы получили эту передачу от одного из гарнизонов Балканской Автономии, в котором семьдесят процентов солдат — выходцы с Балкан.

Стук по клавиатуре стал предтечей изображения, где солдат в зелёно-чёрной форме, чьё лицо закрыто под маской и на фоне бежевого флага с молнией гневно вещает:

— Всем, кто услышит мою передачу — мы выходим из-под Имперского командования! Если мы станем сражаться, то будем сражаться только за Конфедерацию. Можете считать нас предателями, мне всё равно, мы тут подыхать не собираемся! Ещё — мы испепелим любого священника, которые посмеет нам что-то ляпнуть о мире, любви и повиновении! Языческие секты хоть что-то предлагают взамен не нужного нам смирения и целомудрия! Всё, бывайте имперские слабаки!

Внутри командира роты «Тени» всё сжалось, и он ощутил, странную боль, что холодным тёрном обвивает его душу. Его ударила сильнейшая слабость и все мысли спутались, перед глазами потемнело, и он дрожащими руками касается подбородка, чтобы проверить себя — не потерял ни он координацию. Но тут же, спустя мгновение его захлестнула волна гнева и злобы, которую он не может подавить, и она выбила из его глаз пару слёз.

— Скажи нам, садист инквизиторский, — с неприязнью начал Яго. — А почему всё это случилось? Вот не думается мне, что это дел ручонок только сторонников отделения.

На это Карамазов сдержанно ответил:

— Эта информация уже носит иной уровень секретности.

В ответ Яго всего лишь прорычал и выкинул из головы инквизитора, как человека, который не на что не способен, как ненужного.

— Я, по просьбе Консула вас проинформировал и если вы об этом кому-нибудь растреплите, я лично подвергну вас «процедуре очищения», то есть пыткам с летальным исходом.

— И что же дальше?

— Я должен вас сопроводить на точку сбора «Альфа-П», где вы объединитесь в первым флотом внутренней обороны и нанесёте контрудар.

Данте сейчас потерял связь с реальностью и слова инквизитора потонули в собственных мыслях. Его сердце рвётся от одной мысли того, что могло стать с Сериль и Мартой, а подсознание начинает рисовать страшные и жуткие картины возможного и лишь слова и рука брата, легшая на плечо немного успокоила его:

— Держись брат, я уверен, с ней всё в порядке.

Но парень не услышал голоса брата, вместо этого его разум наполнился леденящим ужасом, столь знакомым и неприятным который обрёл речь:

«— Вот ты и подвёл их! Слабак, предатель своей жены!»

Валерон аж вздрогнул, когда услышал, как некоторое страшное существо раздирает его разум. А затем его глаза выцепили призрачную тень, обрётшею прозрачные мглистые очертания, в которых Данте узнал себя.

«— Уйди прочь!» — мысленно пытается подавить капитан шквал нечестивого страха и вины, которые на него обрушились, но голос никуда не уходит и снова душу терзает речь альтер-эго-обвинителя:

«— Ты подвёл их… Сериль и Марту. Теперь они в смертельной опасности из которой не выберутся и в том, что случится будешь виноват ты. Ну вот что тебе стоило на пару часов взять с собой жену? Чего? Жалкое существо, недостойное любви».

Каждое слово находит отражение в сознании, каждая буква подобна молотку тяжкой вины, который бьёт его. Но парень прилагает максимум психический усилий и через мысленный крик буквально взмолился:

«— Уйди! Господи помилуй!».

Существо поспешило раствориться, а глас отступить, вместо него он видит, как все смотрят на него бледного и полного испуга. Сам Данте не может понять, что с ним случилось и единственное, что теперь он желает — поскорее оказаться в Коринфе.

Тем временем в Великом Коринфе.

Улицы города окатило пламя, и шторм пуль разорвал пространство, сквозь которое идут закованные в алую броню воины. На их шлемах треплются слабо гребни, а в руках тяжёлое оружие, которое несёт смерть разрывными залпами каждому, кто подвернётся.

Средь зданий, которые образуют узкую улочку движется отряд в двадцать человек, а им безуспешно пытается противостоять целая рота, наспех сформированная приспешниками старого режима. Используя лавки и фонарные столбы, кучи мусора, как укрытия, полицейские и некоторые охранники, в лёгких бронежилетах пытаются противостать разрушительной мощи сепаратистов, но падают один за другим, орошая местность кровью.

— Венецианцы, подавить сопротивление! — вновь приказывает их командир, который идёт впереди всей команды и щедро одаривает противника громоподобными залпами из своего тяжёлого карабина.

Доуху Рэ, герой Рейха, ныне выполняет грязную работу для новой власти Конфедерации — зачищает улицы от лоялистов Империи. Он уже уничтожил имперское управление спутниковой связи, лишая Рейх возможности иметь тут «очи», а теперь он стал просто «палачом». Если бы на его лице не было маски все увидели насколько сильно отвращение его к этой миссии. Его послали словно мясника, забойщика — убить всех несогласных, пока ордена и новоиспечённая армия Балканской Конфедерации готовится встретить Рейх.

Герцог присел и несколько пуль пронеслись свистом у него над головой. Тяжёлый карабин вздрогнул и у человека впереди бронежилет получил измятину, порвался и окрасился в алый, а сам противник упал на спину и отдал душу Богу.

Вновь Доуху жмёт на крючок и снаряды его орудия и его воинов разрывают воздух, ужасающей дробью напоминая, чем покупается память об умершем сыне и возмездие за него. Доуху пытается наполнить чашу гнева и мести, но она бездонна. Он чувствует это и чем дальше он заходит в дебри предательства, тем сильнее его душу распирает от боли, тем сильнее жажда чего-то ужасающего захлёстывает его.

Венецианцы перешли в наступление и выгнали лоялистов с улочки на какую-то площадь, где красно-малиновых бойцов встретил залп тяжёлого пулемёта. Звенящая очередь рассекла пространство и концентрированный залп пробил щиток одного из гвардейцев, оторвав правую ногу, и воин покачнувшись, завалился на спину, истошно разоравшись на весь эфир.

— Уничтожьте огневую точку! Вмажьте их в землю! — рычит Доуху и сам удивляется, откуда в нём проснулся этот звериный гнев.

Его гвардия ответила слаженным точечными огнём — укрываясь за стенами они смогли подстрелить пулемётчика и тех, кто стоял рядом, усеяв орудие телами и оросив кровью. Любой, кто снова пытался подойти к орудию, получал пулю.

— База, нам нужны санитары! У нас раненный! — доложил герцог и не дожидаясь ответа, ринулся вперёд.