Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

— Каким этот город был при эльфах? — зашептал Колл.

— Неописуемым в своем размахе, свете и шуме, — ответила Скифр, торя путь с высоко вскинутой головой. — В упорядоченной суматохе жителей, в их ожесточенном соперничестве. А тысячи лет, как умолк.

Она вскользь провела пальцами по завитым перилам — поднесла к лицу, присмотрелась в облепившую их серую пыль, лизнула, растерла и сурово сощурилась вдаль, на потресканную и вспученную дорогу.

— Что ты видишь? — спросил Колл.

Скифр скособочила опаленную бровь.

— Пыль — и ничего больше. Здесь не бывает других примет, ибо здесь нет будущего, в которое можно вглядеться. Только пыль.

С высокого помоста, соединявшего два здания, обвалился металлический змей и сейчас лежал, изогнутый, поперек дороги.

— Эльфы мнили себя всемогущими, — заговорила Скифр, когда они перелезали через змея. — Мнили себя выше Бога. Думали, им по плечу сотворить заново все вещи мира по своим грандиозным лекалам. Взгляните же воочию на их наивное недомыслие! Не имеет значения, сколь велико и славно творение — время уничтожит его. Не имеет значения ни сила слов, ни сила мысли, ни сила заповедей — все неотвратимо возвратится в хаос.

Скифр рывком запрокинула голову, и ее плевок взмыл в воздух, описал правильную дугу и размазался по проржавелому металлу.

— Король Атиль утверждает, что последнее слово за сталью. Скажу вам — его взгляд недалек. Пыль — вот за чем последнее слово, вот ответ на любые вопросы — сейчас и всегда.

Колл испустил вздох.

— А вы просто кладезь бодрости.

Лающий смех Скифр разорвал тишину, отразился от мертвых фасадов зданий и заставил Колла подпрыгнуть. Чуждое здешнему краю созвучье. Ученик даже по-глупому испугался, что проводница навлекла на них чью-то злобу, хотя здесь некого злить уже тысячи и тысячи лет.

Старуха похлопала его по плечу и поспешила за отцом Ярви и матерью Скейр.

— А это смотря что тебя бодрит, паренек.

По вечерней заре они осторожно пробирались между сооружений, настолько высоких, что улица между ними превратилась в ущелье. Даже их развалины пронзали шпилями небо, несчетные квадраты эльфова стекла до сих пор переливались, перемигивались с закатными сумерками лиловым, оранжевым и розовым цветом. Перекрученные металлические жерди отростками высовывались с вершин зданий, словно колючки чертополоха.

Тут Коллу на ум пришла Колючка, и он про себя о ней помолился, несмотря на то что здесь его не слышал никто из богов. Когда умер Бранд, что-то умерло и в ней. Наверно, никому нельзя пройти через войну столь же живым, как в мирные дни до нее.

На дороге стали появляться провалы и выбоины, путь перегораживали помятые железные громадины, на них шелушилась пузырчатая краска. Попадались мачты высотой как десять мужчин, увешанные мотками шнуров. Эти шнуры свисали меж зданиями, как тенета пауков-великанов. Везде начертаны эльфийские знаки: буквицы намалеваны на дорожном камне, прицеплены к гнутым шестам, над каждым разбитым окном или дверью горделиво развернуты полотна знамен.

Колл засмотрелся на один ряд знаков, с грозным вызовом нанесенных вдоль всей крыши строения. Последняя, с рост человека, руна уныло покачивалась, прихваченная за один уголок.

— Повсюду одни письмена, — негромко произнес Колл. Шея затекла их рассматривать.

— Эльфы не запирали слова для избранных, — сказала Скифр. — Они позволяли знанию расходиться средь всех, как огню. И с радостью раздували его пламя.

— И сами сгорели в нем, — прошипела мать Скейр. — Сгорели дотла.

Колл удивленно таращился на громадный символ.

— Вы понимаете, что он значит?

— Допустим, я смогу определить эти буквы, — сказала Скифр. — Может, даже разберу слова. Но мир, в котором они звучали, ушел безвозвратно. Кто же теперь проникнет в их смысл?

Они миновали расколотое окно, по краям рамы по-прежнему торчали пластины стекла, и Колл увидал, что изнутри на них скалит зубы женщина.

До того потрясенный, что не сумел заорать, он на ходу врезался в Скифр, бешено тыча пальцами в очертания призрака. Но старуха лишь посмеялась.

— Она, малыш, тебя не тронет.

И Колл разглядел, что это лишь картина — изумительно точная в мелочах, но оплывшая и блеклая. Женщина подняла локоть и показывала золотое эльфийское запястье, с широкой улыбкой, будто ей невероятно радостно его носить. Высокая и стройная, необыкновенно одетая, но тем не менее женщина.

— Эльфы, — пробормотал он. — Были такие… такие, как мы?

— Ужасно схожи и до жути отличные, — ответила Скифр. Ярви со Скейр подошли и встали рядом. Все пристально изучали выцветшее лицо, лицо из-за пелены веков. — Они были гораздо мудрее, многочисленнее и могущественнее, чем мы. Но, как и мы, чем более могущественными становились, тем желаннее стремились обрести еще большую мощь. Как и у людей, внутри эльфов имелась пустота, которую невозможно было заполнить. Ничем из этого… — Скифр простерла руки к необъятным развалинам, беспокойное дуновение волновало ее плащ. — Ничем из этого они довольствоваться не могли. Да, такие же, как мы, завистливые, честолюбивые, безжалостные. Точно такие же жадные.

Она вытянула длинное предплечье, длинную кисть, длинный палец и указала на лучезарную улыбку женщины.

— И жадность их уничтожила. Ты меня слышишь, отец Ярви?

— А то, — ответил он, поправил мешок на плече и, как обычно, целеустремленно двинулся прочь. — И спокойнее проживу без эльфийских уроков, зато с эльфийским оружием.

Мать Скейр нахмурилась ему в спину, перебирая пальцем свой набор древних браслетов.

— Лучше б, скажу я вам, наоборот.

— Что же будет потом? — окликнул наставника Колл.

Отец Ярви оглянулся не сразу.

— Мы поднимем орудия эльфов на Яркого Йиллинга. Мы пронесем с собой их колдовство через море в Скегенхаус. Мы разыщем праматерь Вексен и Верховного короля. — В его голосе зазвучала смертельная грань. — И я исполню то, в чем поклялся луною и солнцем. Отомщу убийцам отца.

У Колла пересохло во рту.

— Я имею в виду — что потом?

Учитель окинул подмастерье недобрым взглядом.

— Поищем брод, когда дойдем до реки. — Он повернулся и продолжил путь.

Вполне вероятно, он и правда не задумывался наперед. Вот только Колл знал, что отец Ярви не из тех, кто покидает пажить будущего, не посеяв семена новых замыслов.

Боженьки, неужто Скифр права? И они ничем не отличаются от эльфов? Игрушечная флотилия в необъятном кильватере бовых кораблей, но плывет тем же курсом? Он представил опустевший Торлбю, исполинскую усыпальницу, где народ Гетланда сгорел без следа, и оставил после себя лишь тишину да пыль. Хорошо, если сохранится обломок его резной мачты, призрачный отголосок для тех, кому придется ломать над ним голову в будущем.