Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

У перил эльфийского металла стояла старая женщина в ниспадающей на пол рясе. Коротко стрижены белые волосы, рядом большая стопка книг — переплеты вышиты золотом, инкрустированы самоцветами. Она сгребла, что уместилось в руках, и бросила через перила: годы труда, десятилетия учения, века исследований отправились в пламя. Но таков ход вещей, когда Матерь Война расправляет крылья. В миг ликования она в клочья рвет пряжу, которую много поколений спрядал ее хныкливый муж Отче Мир.

— Праматерь Вексен! — позвал ее Ярви.

Она застыла, ссутулила плечи — затем медленно обернулась.

Женщина, которая правила морем Осколков, вершила судьбы бессчетных тысяч, повергала в трепет воителей и вертела королями, как куклами, оказалась не тем, что ожидал увидеть Колл. Не безумной каргой. Не стихией несокрушимого зла. Лицо ее было круглым, с густыми морщинами, и матерински заботливым. Мудрая. И дружелюбная. Никаких украшений, кричащих о ее верховенстве. Только на шее висела тонкая цепочка с нанизанными на нее листками записей. Предписания, вердикты, долги к взыканию, приказы к исполнению.

Она улыбнулась. Совсем не улыбкой затравленной жертвы. Нет, так смотрит наставник, чей своенравный ученик наконец-то явился на зов.

— Отец Ярви. — Голос спокойный, глубокий и ровный. — Добро пожаловать в Скегенхаус.

— Сжигаете книги? — Ярви медленно-медленно приблизился к своей старой госпоже. — Разве служитель не обязан беречь знания?

Праматерь Вексен легонько цокнула языком. Разочарование многоопытного учителя недальновидностью ветреного ученика.

— Ты взялся поучать меня обязанностям служителя? — Она кинула вниз последнюю охапку книг. — Тебе не принесет пользы накопленная мною мудрость.

— Она не нужна мне. — Он приподнял посох эльфов. — Я обладаю другим.

— Эльфы тоже обладали этим — и посмотри, что с ними стало.

— Я научился на их примере. Не говоря о вашем.

— Боюсь, ты ничему не научился.

— Плевать на учение, — прорычала Скифр. — Ты истечешь кровью за пролитую кровь моих детей, за пролитую кровь детей моих детей. — Она навела свое эльфийское орудие. — Жалею об одном — крови в тебе маловато.

Праматерь Вексен перед ликом Смерти даже не дрогнула.

— Если ты решила, что кровь твоих детей на моих руках, — значит, ведьма, тебя обманули. Когда донесли, что тебя заметили в Калейве, я обрадовалась тому, что ты убралась с моря Осколков. С меня довольно было б никогда тебя здесь не видеть.

— Ты — сама ложь, служительница, — рявкнула Скифр, пот заблестел на бороздах морщин. — Ты послала за мной воров и убийц!

Праматерь Вексен вздохнула, сожалея.

— Сказала убийца и вор, которая лижет пятки принцу лжецов. — Она окинула взглядом Колла, Скифр и, наконец, Ярви. — С той минуты, как ты поцеловал мою щеку после испытания, я знала, что ты — змея. И должна была тебя раздавить, но решила сжалиться.

— Сжалиться? — расхохотался Ярви. — Вы понадеялись, что заставите меня кусать других вам на пользу, а не во вред.

— Возможно. — Праматерь Вексен с омерзением поглядела на эльфье оружие в руках у Скифр. — Но мне и во сне б не приснилось, что ты посмеешь прибегнуть к этому . Нарушить древнейшую заповедь Общины? Ради честолюбия поставить весь мир под удар?

— Поговорку вы знаете. Пускай Отче Мир льет слезы от выбранных средств. Матерь Война улыбается достигнутой цели.

— Поговорку я знаю, но ее произносят уста душегубов, а не служителей. Ты — сам яд .

— Давайте не притворяться, будто только один из нас окунулся в сумрак. — В зрачках отца Ярви полыхнуло отраженное пламя, когда он чуточку придвинулся вперед. — Я — яд, который вы замешали по собственному рецепту. Отрава, что вы сварили, велев убить моего отца и брата. И не догадывались, что придется самой испить этого яду.

Плечи праматери обмякли.

— И у меня есть свои сожаления. Они — единственные плоды, что приносит власть. Но заносчивость Лайтлин втянула бы нас в войну рано иль поздно. Я попробовала убрать камень преткновения. Я пыталась выбрать наименьшее зло и наибольшее благо. Но ты призвал хаос.

Первая из служителей разорвала бумажные листки на шее и швырнула их в Ярви.

— Проклинаю тебя, предатель. — Она воздела руку, и Колл увидел наколотые на ладони круги внутри кругов из маленьких букв. — Проклинаю, именем Одного Бога и многих. — Ее голос звенел, наполняя эхом простор Палаты Шепота. — Да изменит тебе все, что ты любишь! Да сгниет все, что ты сотворишь! Да падет все, что ты возведешь!

Отец Ярви только пожал плечами.

— Нет ничего бесполезнее, чем проклятия проигравших. Если бы вы ступили на запретную землю Строкома, вы бы поняли это. Все на свете падет.

Он резко шагнул вперед и внезапно толкнул праматерь Вексен своей скрюченной ладонью.

Ее глаза потрясенно округлились. Пожалуй, как бы мы ни были мудры и как широко б ни зияла Последняя дверь, пересекать ее порог для нас всегда неожиданно.

Она нечленораздельно ойкнула, переваливаясь через перила. Эхо разнесло грохот, а потом долгий вопль ужаса.

Колл бочком подобрался к перилам, сглотнул, заглядывая через край яруса. Внизу все так же полыхал огонь, вился дым, мерцающий жар давил на лицо — тяжело, как гиря. Всемогущая первая из служителей разбилась у самого пламени. С такой высоты ее перекрученное тело казалось маленьким. Все на свете падет. Мать Адуин медленно опустилась рядом с ней на колени, прижимая ладонь к своим лиловым губам.

— Итак, я выполнил клятву. — Отец Ярви насупился на свою сухую руку, словно не веря, что же она сотворила.

— Да. — Скифр со стуком бросила эльфье оружие на пол террасы. — Мы оба свершили нашу месть. Как ощущения?

— Ждал большего.

— Месть — наш способ цепляться за то, что утрачено. — Скифр откинулась к стене, съехала вниз и села, скрестив ноги. — Клин в Последнюю дверь, и там сквозь щель проглядывают лица мертвых. Мы тянемся к мести изо всех сухожилий. Мы рвем все законы и заповеди. Но когда вот она, здесь — в наших руках ничего. Только горе и скорбь.

— Надо найти себе новую цель, к которой тянуться. — Отец Ярви положил сморщенную руку поверх перил и перегнулся. — Эй, мать Адуин!

Рыжая служительница медленно поднялась, поглядела на них, вверх — в свете костра на щеках ее блеснули слезы.

— Пошлите орлов к служителям Ютмарка и Нижеземья, — выкрикнул Ярви. — Пошлите орлов к служителям Инглефолда и Островов. Пошлите орлов ко всякому служителю, покорному праматери Вексен.

Мать Адуин недоуменно моргнула на тело повелительницы, затем подняла голову. Вытерла слезы ладонью и, как показалось Коллу, уже, без сучка и задоринки, приспособилась к новой действительности. А какой у нее был выбор? Какой выбор у любого из них?