Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

— Делай же хоть что-нибудь! — по-змеиному зашипел Ральф, хватая Ярви за руку.

Что же? Ярви прикусил лопнувшую губу и уставился в лес, словно среди голых стволов мог показаться ответ.

На все найдется свой способ.

Он недоверчиво прищурился, затем оттолкнул Ральфа и поспешил к ближайшему дереву, здоровой рукой распарывая обмотки. Он сорвал с коры какой-то рыже-бурый клок, и истлевшие угли надежды вновь засверкали искрами.

— Шерсть, — пролепетал Анкран, поднимая еще клок. — Здесь проходили овцы.

Ральф вырвал комок у него из пальцев.

— Куда их гнали?

— На юг, — заявил Ярви.

— Откуда ты знаешь?

— Мох растет с подветренной, западной стороны деревьев.

— Овцы означают тепло, — сказал Ральф.

— Овцы означают еду, — сказал Джойд.

Ярви ничего не сказал. Овцы означают людей, а люди могут быть настроены по-разному. Но чтобы оценить выбор, нужно, чтобы было из чего выбирать.

— Я останусь с ней, — объявил Анкран. — Если получится, приведите подмогу.

— Нет, — отозвался Джойд. — Мы идем вместе. Теперь мы все — одновесельники.

— Ее кто понесет?

Джойд пожал плечами:

— Раз надо таскать мешки — не хнычь, а начинай перетаскивать. — И он просунул руки под Сумаэль и, поднимая ее, скорчил гримасу. Лишь самую малость запнулся, а потом приткнул подергивающееся лицо девушки к своему плечу и без лишних слов, с высоко поднятой головой, тронулся в путь на юг. Сейчас она — невелика тяжесть, но голодному, промерзшему и усталому — такому как Ярви — это казалось невероятным подвигом.

— Я пожил на свете. — Ральф оторопело пялился на спину Джойда. — Но такой замечательной картины отродясь не видал.

— Я тоже. — Ярви встал на ноги и споро посеменил следом. Как теперь у него хватит совести жаловаться, колебаться и медлить, когда прямо перед ним такой пример силы и стойкости?

Как на это хватит совести у любого из них?

Они сбились в кучу в промозглом подлеске и глядели на хутор.

Одна постройка была каменной и до того древней, что просела глубоко в землю. Над занесенной сугробами крышей вился тонкий гребешок дыма. У Ярви наполнился слюной рот и поползли мурашки, когда воспоминания о тепле и ужине проступили из тумана. Другая постройка, хлев, откуда нечасто и приглушенно блеяли овцы, была, кажется, перевернутым корабельным остовом, хотя как его затащили так далеко в глубь суши, нельзя было и представить. Остальные, сараи из нетесаных бревен, почти целиком скрылись под навалами сугробов, а промежутки меж ними перекрывала изгородь с заостренными кольями.

У самого входа, возле лунки во льду сидел закутанный в мех маленький мальчик, подперев парой палок свою удочку. Время от времени он шумно сморкался.

— Мне не по себе, — шепнул Джойд. — Сколько их там? Мы ничего не знаем о них.

— Зато знаем одно: они люди, а людям верить нельзя, — добавил Ничто.

— Мы знаем, что у них есть одежда, еда и пристанище. — Ярви посмотрел на Сумаэль, сгорбившуюся под всем тряпьем, каким они могли поделиться — довольно немногим. У нее стучали зубы — так сильно ее трясло, губы иссиня-серые, как сланец, веки то поникнут, сомкнутся, то распахнутся и снова поникнут. — У них есть то, без чего нам не выжить.

— Значит, все просто. — Ничто размотал ткань с рукояти меча. — Последнее слово за сталью.

Ярви выкатил на него глаза.

— Ты убьешь этого мальчишку?

Ральф неуютно поерзал плечами. Ничто своими только пожал.

— Если встает вопрос — его смерть или наша, тогда да, я убью и его, и любого, кто там попадется. И пополню ими ряды своих сожалений. — Он приподнялся, но Ярви ухватил мечника за драную рубаху и притянул обратно. И обнаружил, что смотрит в его суровые, бесстрастные, серые глаза. В упор те ничуть не казались менее сумасшедшими. Совсем наоборот.

— То же относится и к тебе, поваренок, — прошептал Ничто.

Ярви сглотнул, но не отвел взгляд и руку не разжал. На «Южном Ветре» Сумаэль рисковала ради него жизнью. Время расплачиваться. Вдобавок он уже устал быть трусом.

— Сперва попробуем поговорить. — Он встал, пытаясь придать себе облик, менее схожий с жалким оборвышем в беспросветном отчаянии — и у него ничего не вышло.

— Как только они тебя кончат, — поинтересовался Ничто. — Слово будет за сталью?

Ярви выдавил пар вместе со вздохом.

— Пожалуй. — И поплелся вниз, навстречу строениям.

Кругом все тихо. Ни одной живой души, кроме этого мальчика. Ярви остановился, не дойдя до него дюжины шагов.

— Эй.

Парнишка подскочил, сбивая удочку. Спотыкаясь, отпрыгнул и чуть не упал, а потом побежал к дому. Ярви оставалось лишь ждать и трястись от холода. От холода и страха перед тем, что будет дальше. Народ, живущий в таком жестоком краю, избытком доброты наверняка не страдает.

Те высыпали из каменного дома, словно пчелы из разрушенного улья. Он насчитал семерых: все закутаны в теплые шубы, и каждый с копьем. У троих, взамен металлических, наконечники из камня, но и эти целят решительно и непреклонно. Без единого звука его проворно обступили полукругом, наставив копья.

Ничего не поделать. Ярви лишь поднял руки, скинув обмотки из замызганной парусины, молча взмолился Отче Миру и сдавленно каркнул:

— Помогите мне.

Фигура посередине воткнула древко копья в снег и медленно подошла к Ярви. Откинула капюшон, явив копну соломенно-серых волос и лицо в глубоких морщинах от бесконечных невзгод и ненастий. С минуту она рассматривала гостя.

А потом ступила вперед и, прежде чем Ярви в страхе успел отдернуться, раскинула руки и крепко его обняла.

— Я — Шидуала, — сказала она на языке моря. — Ты один?

— Нет, — прошептал он, борясь со слезой облегчения. — Со мной мои одновесельники…

В доме у них было тесно, низко и не продохнуть от пота и запаха дыма. И это был настоящий дворец. Из почерневшего деревянного котелка, отшлифованного за годы использования, накладывали жирную тушеную баранину с корешками. Ярви хватал кусочки пальцами — еды чудесней он не пробовал никогда. Вдоль кривых стен шли лавки, по одну сторону от шкворчащего очага сидели Ярви и его друзья, а по другую — хозяева: Шидуала, четверо мужчин — он посчитал их ее сыновьями, и мальчишка с проруби, который пялился во все глаза на Сумаэль и Джойда, словно те — эльфы и вышли прямо из древних сказаний.

В его прошлом, в Торлбю, эти люди жили бы за пределами нищеты. Сейчас же изба ломилась от роскоши. На стенах висели деревянные и костяные орудия, хитроумные и замысловатые приспособления для охоты, рыбной ловли, рытья укрытий и добычи пропитания во льдах. Шкуры волков, медведей, тюленей и козлов лежали повсюду. Один из хозяев, мужик с густой бурой бородой, поковырял в котелке и вручил Джойду миску добавки, на что здоровяк ответил благодарным кивком и тут же принялся уплетать, прикрыв глаза от восторга.