Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

Двигаться дальше — вот о чем думали все. Мир умалился до голой каменистой полосы между их сапогами и преследователями, и это пространство неуклонно сжималось. Какое-то время замыкающий Ральф волок за собой на веревках пару овечьих шкур — старый браконьерский трюк, призванный сбить со следа собак. Собаки оказались умней. Скоро каждый из беглецов покрылся синяками, порезами, каждый обдирал кожу после сотни падений, ну а Ярви, с его одной здоровой рукой, приходилось труднее других. Однако всякий раз, когда он спотыкался и падал, рядом вырастал Анкран, протягивал сильную руку и помогал ему встать. Помогал двигаться дальше.

— Спасибо, — сказал Ярви, потеряв счет падениям.

— Тебе еще выпадет случай со мной расплатиться, — ответил Анкран. — В Торлбю, если не раньше.

С минуту они шаркали в неловком молчании, затем Ярви произнес:

— Прости меня.

— За то, что свалился?

— За то, что я сделал на «Южном Ветре». За то, что сказал Шадикширрам… — Его передернуло при воспоминании о том, как бутылка с вином грохнула о голову Анкрана. Как его лицо хрустнуло под сапогом капитана.

Анкран исказился в гримасе, ощупывая языком дыру на месте передних зубов.

— Больше всего на этом корабле я ненавидел не то, что сотворили со мной, а то, что заставляли творить меня. Нет. Не так. То, что я сам натворил. — Он остановился, придержал Ярви и сказал, глядя ему в глаза: — А ведь прежде я считал себя добрым человеком.

Ярви потрепал его за плечо.

— Прежде я считал тебя большой сволочью. Теперь у меня появились некоторые сомнения.

— Поплачете о своих скрытых достоинствах, когда будем спасены! — окрикнула Сумаэль. Ее черный силуэт на камне указывал в серую мглу. — Сейчас пора сворачивать к югу. Если мы вперед них попадем к реке, придется искать брод. Из камней и пара плот не построить.

— А мы попадем к реке до того, как подохнем от жажды? — вопросил Ральф. Слизнув с бутылки последние капли, он с надеждой заглянул в горлышко, словно там могло еще что-то остаться.

— Тьфу, жажда, — насмешливо грохнул Ничто. — Как бы копье баньи не воткнулось в спину, вот чего бойся.

Они съезжали вниз по бесконечным, усыпанным щебнем откосам; вприскочку петляли между огромных, как дома, валунов; спускались с черных, оплавленных скал — волнистых, будто застывшие водопады. Они пересекали долины, где прикосновение к земле обжигало до боли, удушливый туман шипел из раззявленных, точно дьяволовы пасти, расщелин, а в разноцветных, маслянистых лужах бурлил кипяток. Цепляясь израненными пальцами, они взбирались на кручи, где камни из-под ног срывались в пропасть. И наконец, Ярви, хватаясь никчемной рукой за трещинки в скале, в подзорную трубу Сумаэль оглядел с высоты весь край и увидел…

Черные точки, по-прежнему двигающиеся за ними, и сейчас чуточку ближе, чем раньше.

— Они двужильные, что ли? — спросил Джойд, утирая пот с лица. — Неужто не остановятся никогда?

Ничто улыбнулся.

— Остановятся, когда им придет конец.

— Или нам, — добавил Ярви.

До того, как увидеть реку, они услышали ее шум. Шелестящий ропот сквозь чащу леса придал последний прилив сил сбитым ногам Ярви и вновь заронил в его измученное сердце доселе сгинувшую надежду. Ропот перерос в рычание, а затем в рев, когда они, грязные от пыли, пота и пепла, вывалились из-за деревьев. Ральф бросился на прибрежную гальку и принялся по-собачьи лакать воду. Прочие беглецы отстали от него ненадолго.

Утолив жгучую жажду после целого дня карабканья по каменистым уступам, Ярви сел и поглядел на тот берег, поросший деревьями: точно такими, как здесь, и вместе с тем — совершенно иными.

— Ванстерланд, — пролепетал он не своим голосом. — Слава богам!

— Восславишь их, когда переберемся, — обронил Ральф с белым ободком вокруг рта посреди чумазой рожи. — Водица эта, сдается моряку, нас не жалует.

Так показалось и Ярви. Недолгое облегчение сменилось паникой, когда он оценил ширину Рангхельда, обрывистый дальний берег в двух примерно полетах стрелы и разлив талых вод от дыхания жаркой страны за плечами. Узоры белой пены на черном полотне поверхности рисовали стремительные течения и отбойные водовороты, намекали на таящиеся под водой камни, убийственные, как предательский нож.

— Удастся ли нам соорудить плот, годный для переправы? — пробормотал он.

— Мой отец был непревзойденным среди корабелов Первого Града, — проговорила Сумаэль, разглядывая чащу. — Он с одного взгляда мог определить лучшее для киля дерево.

— Ну, на носовую фигуру мы время тратить, вероятно, не будем, — сказал Ярви.

— Давай взамен тебя к форштевню приладим, — сказал Анкран.

— Шесть бревен покороче — сам плот. И длинное — расколоть пополам на поперечину. — Сумаэль подскочила к ближайшей пихте и провела по коре ладонью. — Одно есть. Джойд, придерживай, я рубить буду.

— А я в дозор — высматривать хозяйку с ее дружками. — Ральф стряхнул с плеча лук и двинулся назад по их следам. — Насколько мы опередили их, как думаешь?

— Если нам повезло, а не как обычно, то часа на два. — Сумаэль извлекла тесак. — Ярви, доставай веревку, а потом поищи какие-нибудь широкие палки, чтобы грести. Ничто, мы начнем валить деревья, а ты стесывай сучья.

Ничто только крепче обнял свой меч.

— Это не пила. Когда придет Шадикширрам, мне понадобится не затупленный клинок.

— Будем надеяться, к тому времени мы уплывем, — сказал Ярви. В животе заплескалась перепитая вода, когда он наклонился, чтобы переворошить тюки.

Анкран протянул руку:

— Если не будешь сам, тогда давай сюда меч.

Быстрее, чем это было возможно, безукоризненно гладкое острие оцарапало заросшее щетиной Анкраново горло.

— Только попробуй взять, и я вручу его тебе острым концом вперед, кладовщик, — проурчал Ничто.

— Время не ждет, — сквозь зубы зашипела Сумаэль, короткими, быстрыми ударами высекая щепки с основания избранного ствола. — Бери меч или откусывай их своей задницей, только руби чертовы ветки. Несколько длинных оставь, чтоб нам было за что держаться.

Вскоре правая рука Ярви покрылась грязью и ссадинами от перетаскивания лесовины, а левую, которой он поддевал бревна, усеяли занозы. Меч Ничто облепила живица, а лохматые патлы Джойда обсыпала труха. Сумаэль натерла до крови ладонь об тесак, но по-прежнему рубила, рубила и рубила без остановки.

Они вкалывали, истекая потом, как проклятые. Неизвестно, когда забрешут псы баньи, но ясно одно — долго ждать не придется, и пока что беглецы перебрехивались между собой.

Джойд, рыча от натуги, подымал и укладывал стволы, на его бычьей шее вздувались вены, и проворно, как швея строчит кайму, Сумаэль опутывала их бечевой, а Ничто выбирал слабину. Ярви же стоял и смотрел и вздрагивал при каждом шорохе, не в первый и не в последний раз в жизни горячо желая обладать обеими полноценными руками.