Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

— А мне нравится ее строптивый нрав, — услышала она за спиной голос Скифр. — Ничего, скоро мы направим эту злость в нужное русло.

Один за другим все взбирались на борт и ставили на место рундуки. К неудовольствию Колючки, Бранду досталось соседнее заднее весло: поскольку корабль сужался к корме, они сидели чуть ли не на коленях друг у друга.

— Не лезь мне под руку! — прорычала она.

Настроение было отвратное, что уж говорить.

Бранд устало покачал головой.

— Может, мне просто в море броситься, а?

— Отличная идея, валяй.

— Б-боги… — пробормотал Ральф со своего кормового мостика. — Я что, весь путь вверх по Священной буду слушать, как вы перекрикиваетесь, как мартовские коты?

— Очень похоже на то, — ответил за них отец Ярви.

Служитель покосился на небо. Над головой плотным ковром лежали тучи, Матерь Солнце угадывалась за ними бледным пятном.

— Плохая погода для того, чтобы проложить курс…

— Погода хреновая… — застонал Доздувой со своей скамьи где-то в середине корабля. — Хреновей не бывает…

Ральф надул щетинистые щеки и с шумом выпустил воздух:

— Эх, была бы щас рядом Сумаэль…

— И не только сейчас, а вообще… — тяжело вздохнул отец Ярви.

— А кто такой Сумаэль? — пробормотал Бранд.

Колючка пожала плечами:

— А мне, черт побери, откуда знать? Никто ж ничего не рассказывает!

Королева Лайтлин смотрела, как они отчаливают, положив ладонь на беременный живот. Потом она коротко кивнула отцу Ярви, развернулась и пошла обратно к городу, а за ней потянулись рабы, слуги и остальная свита. Команду они набрали из людей, нигде в одном месте подолгу не задерживавшихся, так что на причале вслед им махала лишь жалкая кучка провожающих. Среди них стояла и мать Колючки. По щекам ее текли слезы, и она махала им вслед до тех пор, пока причал не превратился в крохотное пятнышко, а башни Цитадели Торлбю в зазубринки на горизонте, и Гетланд скрылся в сером тумане над серой линией Матери Море.

Кстати. Чтоб вы знали, когда гребешь, смотришь назад. Всегда сидишь и смотришь в прошлое. А не в будущее. И всегда смотришь на то, что ты потерял, а не на то, что в дальнейшем приобретешь.

Колючка, конечно, делала хорошую мину при плохой игре — ну как всегда. Но хорошая мина — она плохо держится на лице, знаете ли. Ральф щурился на горизонт. Бранд равномерно поднимал и опускал весло. И если кто-нибудь из них и заметил, как она тайком утирает слезы, то ничего не сказал и правильно сделал.

Ройсток оказался вонючим и тесным лабиринтом деревянных лавок, которые громоздились одна на другую на крошечном гнилом островке в устье Священной. Кругом толкались и гомонили завывающие попрошайки, нагловатые наемники, грузчики с мозолистыми руками и медоточивые торгоцы. К шатким причалам швартовались десятки иноземных судов, полных иноземцев и иноземных грузов, все они закупали воду и провизию и сбывали товар и рабов.

— Будь я проклят, если щас же не выпью! — рявкнул Одда, когда «Южный Ветер» со скрежетом ударил бортом о причал, а Колл спрыгнул на берег, чтобы ошвартовать его.

— А не составить ли тебе компанию… — протянул Доздувой. — Но уговор — в кости я не играю, хоть режьте. Не везет, и все.

Бранд мог бы поклясться: «Южный Ветер» значительно потерял в осадке, когда этот малый спрыгнул на берег.

— Ты с нами, парень, или как?

Пойти с ними, конечно, хотелось. Такой путь по морю Осколков они осилили — умаялись до смерти, чуть не перегрызлись насмерть и не потопли. По правде говоря, надежды Бранда на удивительное плавание к дальним берегам остались просто надеждами, команда оказалась не дружной семьей, а натуральным гадючьим гнездом, где все с увлечением переплевывались ядом. Можно подумать, плавание — это такое состязание, в котором выигрывает только один…

Потому Бранд облизнулся, припомнив, как сладок был эль у Фридлиф. Затем увидел, как неодобрительно свел брови Ральф — и припомнил, как горек был эль, когда Бранд блевал им в канаве. И решил, что нет, лучше он будет пребывать в свете.

— Не, что-то неохота.

Одда аж сплюнул:

— Да что с тобой станет, с одной-то кружки!

— С одной — ничего, — мрачно заметил Ральф.

— Я как начну пить, так остановиться не могу, — покачал головой Бранд.

— К тому же у меня найдется для них занятие получше.

Скифр скользнула между Брандом и Колючкой и жестко прихватила обоих за шею:

— К оружию, мои лапульки. Вернемся к нашим урокам.

Бранд застонал. Драться? Сейчас? Нет уж! Особенно не хотелось становиться против Колючки: стоило ему поднять весло, как она пихала его под локоть, да еще насмехалась беспрерывно — видно, очень уж ей не терпелось отыграться. Да уж, команда — гадючье гнездо, а Колючка — самая ядовитая из этих ползучих гадин…

— Чтоб все вернулись к полудню! — проорал Ярви вслед разбредающейся по проулкам Ройстока команде.

Потом тихо сказал Ральфу:

— Если на ночь здесь встанем, обратно наших славных воинов не соберем… Сафрит, проследи, чтоб они там никого не убили. И друг друга не перерезали.

Сафрит как раз пристегивала к поясу кинжал величиной с меч, в красноречиво потрепанных ножнах.

— Человек, склонный к саморазрушению, всегда найдет способ убить или убиться.

— Вот и проследи, чтоб они ни об кого не убились.

— Есть какие-нибудь идеи, как это осуществить на практике?

— Ну ты ж у нас острая на язык как не знаю кто! Дерево уболтаешь, чтоб оно забегало!

Колл, вязавший узел, захихикал.

— А ежели острое словцо не поможет, пырнешь их чем поострее. А то я не знаю, как ты с кинжалом управляешься…

— Ну ладно, хотя ничего обещать не могу.

И Сафрит кивнула Бранду:

— Не давай моему сыночку лезть на мачту, ладно? А то он вокруг Смерти, как вокруг девки, увивается…

Бранд покосился на Колла, тот расплылся в хитрой ухмылке.

— Есть какие-нибудь идеи, как это осуществить на практике?

— Если бы! — фыркнула Сафрит, вздохнула и пошла в город.

А Ральф приказал несчастным, которым выпал жребий остаться на борту, скрести палубу.

Бранд выбрался на причал. После долгого плавания было непривычно и странно ступать по твердым доскам. Довольно постанывая, он потянулся — мышцы затекли от долгого сидения на скамье. Заодно получилось размять и ставшую коробом одежду — с нее обильно посыпалась соль.

Скифр же стояла, уперев руки в боки, и мрачно оглядывала Колючку:

— Ну что, грудь будем перевязывать?

— Чего?

— Если груди болтаются, как два мешка, это мешает в бою. Ну-ка…

Рука Скифр по-змеиному метнулась к груди Колючки, и та ахнуть не успела, как наставница чувствительно прихватила грудь:

— А, тогда ладно. У тебя болтаться нечему.

Колючка смерила ее злобным взглядом: