Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

…как его прихватило за шею, и он едва не задохнулся.

Но и не упал.

— Убит. Ты самый мертвый парень в Ройстоке, малыш.

Скифр стояла, опираясь на каблук, сильно отклонившись в сторону, чтобы удержать равновесие — еще бы, ведь она подцепила его за воротник бородой топорика. Вот почему он не упал. И сейчас висел, совершенно беспомощный, над холодной водой. Зеваки молчали — наверное, тоже прибалдели от того, что выдала Скифр.

— Сила — не главное! Ты не станешь сильнее, а я — моложе, но победа — возможна! — процедила она, глядя на Колючку. — Двигаться нужно быстрее! Бить быстрее! Стойкость, ум — вот главное! Готовность к атаке! Драться без правил, бессовестно, безжалостно! Вот что главное! Поняла?

Колючка медленно кивнула. Она ненавидела занятия на тренировочной площадке. Ее бесило, что кто-то ее чему-то учит. Но схватывала она на лету.

— И что это здесь творится?

Это Доздувой подошел поближе и остановился, вытаращившись на трепыхающегося над водой Бранда.

— Тренируются! — охотно пояснил Колл с высоты мачты.

Парнишка играл медной монеткой, ловко переворачивая ее между костяшками пальцев.

— А ты чего так быстро вернулся?

— Да в кости продулся…

И гигант печально потер здоровенное предплечье, с которого исчезла пара серебряных запястий.

— Не везет мне, вот чего…

Скифр презрительно процедила:

— Раз в кости не везет — головой нужно думать. Это называется компенсация, да.

И она вывернула запястье, лезвие топора рассекло ворот Брандовой рубашки, и тот обрушился в холодную воду. Настала его очередь вылезать по скользкой лестнице. Его очередь стоять и отбекать под презрительными взглядами толпы.

Оказалось, это гораздо неприятнее, чем смотреть на вылезающую и обтекающую Колючку.

Ванстерец перебросил лоскутный плащ Скифр:

— Впечатляет.

— Прямо это!.. Колдовство какое-то!

И Колл подбросил монетку, но не поймал, и она, кувыркаясь, полетела вниз — в воду.

— Колдовство, говоришь? — Старуха выбросила руку и поймала монетку между большим и указательным пальцами. — Нет, малыш. Это не колдовство, а долгие тренировки, опыт и дисциплина. Возможно, когда-нибудь мне придется применить колдовство. Но будем надеяться, что до этого не дойдет.

И она высоко подбросила медный грошик, а Колл расхохотался, поймав его.

— Колдовство, дружок, слишком дорого обходится. Лучше без нужды к нему не прибегать.

Скифр набросила на себя плащ, хлопнув тканью, как крыльями.

— Стиль боя, которому тебя учили, — сказала она Колючке, — вот этот вот — стоять в строю со щитом, в кольчуге и с тяжелым мечом, в общем, он тебе не подходит. Не для тебя он.

Скифр потянула у нее из рук щит и отбросила к рундукам. Щит с грохотом обрушился на палубу, а она отчеканила:

— Драться будешь на легком оружии. И в доспехе полегче, чем прежний.

— И как мне стоять в щитовом строю без щита?

— Стоять? — У Скифр чуть глаза не вылетели от изумления. — Ты убийца, душа моя! Убийца не стоит — он постоянно в движении, как ветер, как гроза! Либо он мчится навстречу врагу, либо прочь от него, заманивая, навязывая стиль и место боя! Твоя цель — не стоять. Твоя цель — убить. Любой ценой.

— Отец мой был славным воином, и он всегда говорил…

— Где сейчас твой отец?

Колючка застыла с открытым ртом, потом нащупала что-то висевшее под мокрой рубашкой и медленно сомкнула над этой штукой пальцы.

— Убит.

— Ну и как, пригодились ему свои советы?

И Скифр перебросила ей топор. Колючка поймала его в воздухе, взвесила в руке, пару раз взмахнула им — в одну и в другую сторону.

— А что написано на лезвии?

— Там на пяти языках сказано: «В руках воина всякая вещь — оружие». Хороший совет, если хватает мудрости принять его.

Колючка хмуро кивнула:

— Хорошо. Я — гроза.

— Скорее, мелкая морось, — усмехнулась Скифр. — Но мы в самом начале пути, голубка.

Священная река.

Сколько раз Колючка, развесив уши, слушала отца — тот рассказывал о походах вверх по Священной и вниз по ее сестре, Запретной. Как горели его глаза, когда он шептал об отчаянных сражениях против странных народов, о том, как в горнилах кровавых битв выковывалась дружба, о несметных сокровищах, достававшихся храбрецам… И с тех самых пор она мечтала о том, что тоже пойдет в поход, и названия тех далеких мест звучали подобно колдовскому заклинанию, таинственно и завораживающе: Верхние волоки, Калейв, Первогород…

Однако, как ни странно, в мечтах не нашлось места ни для стертых в кровь задницы и рук — а как же, веслом же целый день ворочаешь, — ни для роев кусачей мошкары, ни для тумана, такого густого, что легендарных земель вообще за ним не видать — не говоря уж о коварных топях и густых лесах, которых и в Гетланде, если честно, предостаточно.

— Я что-то надеялась, что будет веселее, — проворчала Колючка.

— Я тоже много на что надеялся, а оно вон как обернулось, — пробормотал в ответ Бранд.

Она, конечно, вовсе не собиралась прощать его — ни за то, как он ее раскатал и унизил в глазах королевы Лайтлин, ни за то, как купал ее в холодной воде Ройстокской гавани. Однако в этот раз она сурово посопела в ответ в знак согласия.

— Ничего, скоро начнется такое веселье, — сообщил Ральф, правя рулевым веслом, — что вы еще взмолитесь, чтоб скучней стало. Ежели живы останетесь, конечно.

Мать Солнце уже опускалась к вершинам деревьев, когда отец Ярви наконец-то приказал становиться на ночлег, а Колючка наконец-то смогла отложить весло — точнее, она просто бросила его Бранду на колени и принялась растирать саднящие ладони.

Сбившись в усталую, спотыкающуюся толпу, они вытянули корабль на берег за носовой конец. Под ногами хлюпало, непонятно было, где заканчивалась река и начиналась суша.

— Веток соберите для костра! — крикнула Сафрит.

— Сухих, небось? — поинтересовался Колл, попинывая гниющие на берегу коряги и прочий вынесенный рекой мусор.

— Сухой, он обычно лучше горит, чтоб ты знал.

— Колючка, а ты куда?

Скифр стояла, картинно опираясь на запасное весло. Лопасть его колыхалась высоко над ее головой.

— Днем ты принадлежишь Ральфу, а вот на рассвете и на закате — мне. Каждый светлый миг, пока не стемнело, мы должны использовать. Для тренировок.

Колючка покосилась на хмурое небо, низко нависшее над хмурой землей.

— Это светлый миг, по-твоему?

— А с чего бы врагам ждать утра? Они прекрасно могут пришить тебя ночью!

— Каким врагам?

Скифр многозначительно прищурилась:

— Для настоящего воина все люди враги.

Вот именно это Колючка обычно пыталась втолковать матери. С высокомерным таким видом. Однако слышать это от другого человека было не так уж весело.