Даниэль Дакар - Консультант [СИ]

Заметь, Грету я не шокировала. Для мрины мое сегодняшнее поведение было абсолютно естественным, от предложения „списать“ погоню до отрубленной руки этого твоего Диксона. Но я даже боюсь предположить, сколько людей порвало с Планетарно-десантным Дивизионом после того, например, что я учинила на Джокасте. Разумеется, ВСЕ лавры я себе не присваиваю, но думаю, это было… захватывающе – с точки зрения мринов. А вот с точки зрения вулгов…».

Разглагольствования внезапно посерьёзневшей Ланы были прерваны гулом и усиливающейся вибрацией. Динамик над дверью скрипнул, хрипло кашлянул и разродился голосом капитана Силвы:

– Дамы и господа, мы стартуем. Пассажирам рекомендуется не покидать каюту во избежание… короче, во избежание. Барбитураты находятся в аптечках у изголовья коек. Отсчет пошел.

Рис неохотно поднялся на ноги.

– Ну что, спать?

– Хаузер, – голос Ланы полнился ехидством и чем-то ещё, от чего кровь начинала быстрее струиться по жилам. – Ты что же, собрался вот так просто бросить меня здесь? В холодном одиночестве?

– Я пытаюсь продемонстрировать хорошее воспитание. И учти – не так-то это просто, – навис над койкой Рис.

– Воспитание? – женская улыбка дразнила, звала за собой, затягивала в омуты почерневших глаз. – Лучше не надо. Воспитание – это скучно. И потом, должен же кто-то поддержать честь армии Аделаиды перед Галактическим Легионом?

Колено Риса уперлось в матрац, руки словно сами собой потянулись к вороту футболки, сжали его, тонкий трикотаж затрещал, готовый разорваться.

– Женщина, ты рискуешь!

Хриплое рычание – вот и всё, на что было способно сейчас его горло.

– Ты тоже. Рискнем, Рис?

А дальше было только сбившееся, неровное дыхание… и огненные волосы, рассыпавшиеся по измятой подушке и, позже, по лицу… и шёлк кожи под ладонями… и исступленное «да, да, да!», срывающееся с искусанных губ… чьих?!. и взрыв, которому позавидовал бы и устроитель Армагеддона.

– Вообще-то, – с добродушным сарказмом заметил капитан Силва, когда («Хвост Трубой» уже начал оттормаживаться перед Большим Шанхаем) Рис и Лана ввалились в кают-компанию, – нормальные люди при прохождении Врат спят.

Возразить было нечего. Прокол реального пространства, в просторечии именуемый Вратами, давал самые разные эффекты, по большей части неприятные для… эээ… подопытных. И те, кто был вынужден испытывать это сомнительное удовольствие в состоянии бодрствования, выглядели, как правило, не лучшим образом.

Налитые кровью глаза и посеревшая кожа были самыми безобидными внешними проявлениями. К примеру, у Дона, ломовика Силвы, заметно подрагивала левая рука, а сам капитан время от времени вертел головой, словно его душил невидимый ошейник. Почему сон (естественный или медикаментозный) сводил всё это безобразие на нет, не знал никто, но «нормальные» люди предпочитали не рисковать.

Лана себя к нормальным не относила как минимум с того момента, когда Зов [23] Зов Баст – возрастное изменение организма мрина, происходящее, как правило, в процессе смены первого молочного зуба. Характеризуется усилением «кошачьей» составляющей организма. Те, кого изменение не коснулось, становятся изгоями общества, «никчемами». Гражданские права на них не распространяются. не пришел к ней, трехлетней по меркам Алайи. Кроме того, в этом полете она впервые занималась сексом в момент, когда корабль вошел во Врата. И, как и Рис, признала опыт достойным многократного повторения. Разумеется, об этом Шраму знать было совершенно необязательно… правила приличия и всё такое…

Поэтому Лана ограничилась небрежным сообщением о том, что на данный момент максимальное количество Врат, которые она подряд проходила без сна, равняется восемнадцати. За сутки. В общем, Аль, не ворчи.

– Восемнадцать? – ахнул Шрам. – За сутки? Madre de dios! [24] Матерь божья! (исп.) На чём?! А главное, зачем?!!

– На курьере, – пояснила Лана. – Он же маленький. Оттолкнуться может даже от песчинки, но и отрезки пути короткие. И кают там, кстати нет. И коек. Только кресла. А зачем… к Конраду спешила, Аль. Па умирал, а мне слишком поздно сообщили, – голос внезапно «дал петуха», на глаза навернулись слёзы, казалось бы, выплаканные давным-давно. – Следовало, конечно, поспать, майор Рипли, к примеру, сразу всё понял, но я… не до того мне было.

Силва выбрался из-за стола, подошёл к девушке и осторожно притянул её к себе. Брови – нормальная правая и изуродованная шрамом левая – сошлись на лбу скорбным «домиком».

– Прости, маленькая. Прости. Я не знал.

– Всё в порядке, Аль. Извини, что-то я… – она провела ладонью по лицу и смущённо улыбнулась.

– Не извиняйся. Он был хорошим солдатом и хорошим отцом. Хотел бы я, чтобы на моём надгробии написали что-нибудь в этом роде.

Лана неожиданно развеселилась и уже вполне бодро ткнула Шрама локтем в бок:

– Только давай договоримся: что бы ни написали, пусть повременят ещё лет… много. Согласен?

– Нет, знаешь ли, – иронии Силвы не было предела, – не согласен! Вот прямо сейчас возьму и помру!

– Тебя закопать, сжечь или просто за борт выбросить? – деловито осведомилась девушка, и дружный хохот собравшихся окончательно разрядил возникшую было в кают-компании напряжённую атмосферу.

– Там видно будет, – фыркнул капитан. – Вы Дона слушать будете? Всю дорогу возился парень, даже во Вратах спать не стал.

Рис усадил Лану на диванчик, присел в кресло у торца стола, и повернулся к надувшемуся от сознания собственной значимости ломовику.

– Я весь внимание, Дон. Есть что-нибудь?

– Не так много, как хотелось бы. Сеньорита Дитц сделала всё возможное, но «Рампарт»…

– Я понимаю. И всё же?

– Уцелел в основном список контактов. Я скопировал его для вас, конечно. И последнее сообщение, которое этот деятель набирал, должно быть, уже умирая.

– Сообщение – какое? И кому?

– Некоему Хамелеону…

– Хамелеон – это я, – дёрнул головой Рис. – Что там было?

– «Роза пахнет розой, хоть розой назови её…». Это всё.

Недоуменное молчание в кают-компании было прервано Рисом, чей голос вдруг стал сухим и скрипучим:

– Шекспир? Да что я ему, барышня, что ли?

Все заговорили одновременно. Даже Грета Дальберг, в данный момент обводящая правое колено Ланы портативным сканером, добавила несколько слов, нецензурность которых явно не имела ничего общего с медициной. Манипуляции врача мешали сосредоточиться, но всё же…

– При чём тут Шекспир и какая-то там барышня, Рис? – поинтересовалась Лана из-за плеча Греты.

Хаузер, умудрённый, должно быть, имеющимся уже опытом, нейтральным тоном полюбопытствовал:

– Ты знаешь, кто такой Шекспир?

– Ну-у… – протянула девушка. – Это был типа сценарист такой, с тысячу лет назад. Или около того. Правильно?