Александр Изотов - Мера человек: Выбор

Защитный отряд уже близко, и командор поворачивает голову, смотрит прямо мне в глаза. Его лицо вытягивается, когда он понимает, что я — это остриё атаки, собирающее по следу за собой ораву меченых.

Он начинает хлопать по спинам своих зверей, рывком кидает лучников на эту сторону. Машет клинком, хрипит от злости:

— Стреляй! Вон того, с девкой! Убейте!

Стройные ряды зверей выставили копья, будто от наступающей конницы. Но я в последний момент пропускаю силу земли сквозь тело, и, сделав слабое движение клинком, посылаю «земную волну».

От командора тоже прилетает какая-то магия, наши атаки встречаются. И звери оказываются в двойной мясорубке, летят во все стороны мелкие куски…

Прямо передо мной прогал, оставшиеся воины пытаются перекрестить копья, не пустить.

— Ты… — орёт командор, когда я в прыжке врубаю ему колено в нагрудник.

Сильверит проминается, человека сносит, и несколько шагов он мне служит, как подстилка для скольжения. Мы сбили с ног несколько лучников, в следующий же миг я отпрыгиваю в сторону.

Колено болит, изворотливости никакой, и я врубаю маскировку на всю.

Я песок, я тень, я воздух!

Стрелы свистят мимо, бедные звери пытаются сфокусироваться. Но они уже видят совершенно другую опасность.

Толпа меченых врезается в отряд следом за мной, и начинает рубить защитников направо и налево. Командор попытался вскочить, схватить клинок, но на нём сверх оказалось пятеро зверей.

Замельтешили клинки, но я уже не смотрел. Послав короткий мысленный призыв зверям впереди, я скользнул по их напуганному разуму.

И они не увидели впереди ничего, кроме несущейся оравы обезумевших соратников.

Проскочив мимо, я наконец вылетел к краю тракта и понёсся по бархану вверх. И в этот момент я почувствовал прилив сил — светлячки духа начали прилетать с пути моего побега.

Один, другой, третий… Да твою-то нулячью! Меня теперь не увидит только слепой!

Тут же застучали по песку стрелы, траектории опасности стали бить всё ближе и ближе. Оказавшись на склоне, я стал лёгкой мишенью для армии внизу.

Таким пьяным шагом я не бегал ещё никогда. Я прессовал под ногой песок, и откидывал себя им в сторону. Затем открывал и схлопывал вокруг щели, выкидывая снопы песка в небо, и через несколько секунд весь бархан покрылся пылью.

Ещё через пару мгновений я перепрыгнул через вершину, перевалился, поскользил по песку…

Крики и стоны сотен зверей резко стали глухими, будто отрезало их. Здесь шумели только мои дыхание и топот ног.

Слишком много ног… Твою нулячью мать!

Мне пришлось уйти в сторону, но тут же опора подо мной будто ушла, лишая равновесия. Магия земли!

Но я сразу же хватаюсь за чужое намерение, и возвращаю атаку назад, прямо в разум противника.

— А-а-а!!! Дерьмо нулячье!

И мимо плеча пролетает клинок, срезав мне застёжку нагрудника. Ремень лопается, и резко становится неудобно бежать.

Я торможу, скидываю яйцо, перекатываюсь, аккуратно укладываю девчонку.

И в следующий миг едва успеваю заблокировать удар ногой. Тут же в лицо прилетает кулак, я отдёргиваю голову, пытаюсь отмахнуться мечом…

Но Хали уже в беспамятстве, а вместе с ней и улетучилась моя техника меча. Поэтому противник перехватывает мою ладонь, уводит на залом.

Я кое-как на автомате уворачиваюсь, умудряюсь не отдать клинок, но тут же новый удар по вооружённой руке… и меч улетает куда-то в сторону.

Передо мной, пританцовывая, как каратист, один из тех людей, в тёмных доспехах. На третьем персте много крови, но он целый. И очень злой.

— Падаль синяя, сейчас ты сдохнешь, — выдавил он, сплюнув от ненависти.

— Знаешь, сколько мне говорило об этом? — я щерюсь, набирая через землю энергию.

Ничего не ответив, противник снова бросается в атаку. Он быстр и точен.

В армейке и в учебке телохранителей я проходил необходимые курсы, в наши тела вколачивали до автоматизма некоторые приёмы. Но они все были рассчитаны на противников средней подготовки, и всё должно было решаться за секунды.

Этот же всю жизнь положил на обучение боевому искусству. И на каждый мой удар он имел до десяти вариантов ответов.

Я вроде бы почти достал его… Но тут же таранный контрудар скидывает меня на песок, покрывало сорвалось, и снова мои скудные пожитки разлетаются во все стороны.

Да, ну твою-то мать!

Песок в глазах, я на миг ничего не вижу. Пальцы погрузились в песок, и вдруг обхватили кинжал. Инфериор, ты подыграл мне?!

— Сдохни! — мою шею обвивает позади борцовский захват.

Из него не вырвешься, если только не вогнать противнику в колено кинжал на всю длину. Не по-борцовски, я знаю, но истошный крик врага заглушает муки моей совести.

Тут же развернувшись, я перехватываю его за голову. Он уже меняет положение тела для нового приёма, и я выкидываю из земли песочную пику. Она не острая, но мощно бьёт его в лицо, он не успевает защититься от родной ему магии.

Враг упал на спину, я подскакиваю, бью в лицо. Он перехватывает руку, но я уже посылаю намерение выпустить пику ему в затылок.

В этот раз он перехватывает мою магию…

И я резко раскрываю в песке щель. Его намерение углубить обратно пику и моя команда раскрыться земле дают двойной результат, и голова противника запрокидывается в широкую каверну.

От удивления он на миг теряет концентрацию, пытается не дать мне раскрыть щель. И я тут же схлопываю яму. Моё намерение и его.

Со всей силы, с какой только можно, даже Инфериор отчасти отвечает на этот зов.

Сила земли словно прессом сдавливает голову, слышен скрип сминаемого шлема. Тело подо мной дёрнулось пару раз, и затихло.

Вот оно, магическое айкидо: используй силу противника против него же самого. Кажется, так говорил какой-то тренер у нас.

Я откидываюсь на спину, пытаясь отдышаться. И тут же от боли в лопатке переворачиваюсь на бок. Пытаюсь дотянуться, изгибая до предела руку.

Стрела. Когда она попала в меня, я не знал. Судя по блеску окровавленного наконечника, зачарованная. Неужели дар паучихи не только на колючки распространяется?

Вот только лопатка пробита по-настоящему, хлещет кровь, и я вдруг понимаю, что теперь мне действительно плохо. Я попытался вскочить, но нога подвела, и меня заваливает набок.

Доползаю до Грезэ. Она цела, всё ещё без сознания.

Тут же чувствую зов.

Принцесса звала меня, и она умирала. Жёлтый приор соединил с ней свой разум, она сопротивлялась, сколько могла. Но принцесса шершней слишком долго была вдали от дома, сильно ослабела, и связь с Жёлтым приором иногда помогала подпитать ей силы.

Он позволял ей мысленно переместиться до Шмелиного Леса, чтобы поддерживать жизнь. Теперь же разрыв связи с Гильбертом надорвал её силы.