Артём Мичурин - Еда и патроны. Прежде, чем умереть

Ольга отдалилась уже метров на двадцать, держа СКС прижатым к плечу и чуть опустив ствол, чтобы тот не мешал всматриваться в тёмный частокол деревьев.

Высоко над головой что-то зашуршало, и сухие берёзовые листья посыпались с качнувшейся ветки. Чёртова ворона.

Мой поднятый к небу взгляд ещё возвращался в исходное положение, когда слева раздался лошадиный хрип.

Зорька пошатнулась, её передние ноги подогнулись, и кобыла рухнула на колени. Увлекаемые силой инерции кишки вывалились из брюха, седло съехало, лишившись подпруги. Казалось, бедная животина просто... лопнула, как тряпичная кукла, слишком туго набитая опилками, разошлась по шву. На секунду Зорька повернула голову и взглянула на меня стекленеющими глазами, а потом завалилась набок, оставив на земле ком расползающегося исходящего паром ливера.

Мы с Ольгой принялись рыскать стволами из стороны в сторону — безрезультатно. Тварь, вспоровшая кобылу, будто в воздухе растворилась.

— Давай к лошади! — проорал я, наплевав на скрытность, так как наша, в сравнении с его, и так ни к чёрту не годилась.

Сам же, медленно и осторожно, чтобы не заглушить звуков таинственной твари, подошёл к агонизирующей Зорьке и осмотрел землю вокруг. Снега было немного, но всё же мне удалось заметить след. И к моему удивлению он не отпечатал на слежавшейся листве углубления от когтей или волнистый рисунок шерсти. Нет, это был след человека, босой ступни с пятью пальцами и пяткой.

— Какого хуя...

Со мной начало что-то происходить, будто я закипал изнутри. Странное ощущение, приятное и пугающее одновременно. Мои чувства обострились. Смрад лошадиных кишок и крови ударил в нос с утроенной силой. Но он не отвращал, наоборот — я вдыхал его едва ли не с наслаждением. Моё тело, повинуясь инстинктам, пригнулось к земле, мускулы налились силой. Мне бросили вызов, и моё естество ответило на него.

— Уходите, — раздалось вдруг совсем не стой стороны, с которой можно было ожидать. И голос вовсе не был зловещим, напротив — казалось, говорил немолодой и порядком уставший человек.

— Кто ты? — прохрипел я, с трудом выдавливая из себя слова.

— Оставьте мою добычу, — прозвучало на пять часов от меня, но, стоило развернуться: — И уходите, — донеслось с диаметрально противоположной стороны.

— Дьявол тебя раздери... Просто ответь, — крутил я головой в тщетной попытке определить местоположение цели.

— Кол, — позвала Ольга, даже не пытаясь скрыть сквозящую в голосе тревогу, — бери поклажу и уходим.

— Ну уж нет, — овладела мною жажда познаний неведомого. — Пусть скажет. Назови себя!

Но ответом мне была лишь тишина.

— Какой скромник. Думаешь, можно потрошить чужих лошадей и даже не представиться?

— Кол, пожалуйста... — почти умоляюще позвала Ольга.

Но мне было не до неё. На горизонте появился другой альфа-самец, тёмная лошадка в гонке за звание вершины пищевой пирамиды. И он откровенно делал из меня дурака.

— Хочешь жрать? Добычу свою хочешь? Оля, доставай мышьяк.

— Кол, прекрати.

— Я знаю, у тебя есть.

— Это безумие.

— Я сказал, доста... — слово застряло у меня в глотке, когда я ощутил дыхание прямо возле своего уха. В следующий миг «Бизон» уже разряжался свинцовым веером. Но всё в пустоту. — Неплохой фокус, неплохой.

— Мне нужна только ло...

Слова лесного иллюзиониста потонули в треске длинной очереди. Пули раздробили ствол дерева, но не источник уже порядком раздражающего своим спокойствием голоса.

— А поебаться тебе на дорожку не завернуть? Ольга, приступай!

— Мы и второй лошади лишимся, — парировала она резко, однако, сняв левую руку с ложа СКС, принялась копаться ею в поклаже.

— Значит, обработаем и вторую. Слышал, фокусник? Жратвы не будет! Что на это скажешь? Может, всё же, вспомнишь о хороших манерах и представишься нам? Просто хочу понять, что ты такое.

— Хм... — раздалось почти у меня из-за плеча и, развернувшись, я чуть было не пальнул в Ольгу. — А ты упрям, — донеслось из глубины леса, и тон был уже не такой уставший и безэмоциональный, в голосе сквозила лёгкая заинтересованность: — Не травите мясо.

— Баш на баш. С нас конина, с тебя краткая биография. И — сука — как ты это делаешь?

— Это? — прозвучало откуда-то над головой.

— Именно, — едва сдержался я, чтобы не задрать зенки кверху. — Всё в голове, да?

— В голове, хе-хе, в голове, — произнёс голос насмешливо, кружа по лесу.

— Сраный гипноз, морок? Я много разного говна повидал, а может и ещё больше, да подзабыл. Расскажи, смеяться не буду.

— Нездешние, — констатировал голос будто бы с макушки берёзы. — Здешние бы не спрашивали.

— Это что ещё значит? Ты ту местная звезда что ли? На ярмарках выступаешь?

— Ха-ха-ха-ха! — разразилось эхо из чащи. — Это смешно, — прозвучало совсем близко, а потом у самого моего лица: — Смешной чужак.

И на сей раз в голосе чувствовалось раздражение.

Я взглянул на землю прямо перед собой и не увидел никаких следов. Не было ни дыхания, ни дуновения.

— Ловко. И всё же, кто ты?

— Кол, — окликнула Ольга, — похоже, я о нём слышала. Просто, не придала значения, — пожала она плечами в ответ на мой немой вопрос. — Люди Коновалова, когда рассказывали про дорогу, упоминали о Лесовике. Говорили, что вахтовики здесь «подарки» оставляют, чтобы проблем в пути не было. Съестное, иногда поросят живых, коз.

— Вон оно как, — обратился я к лесу, по-прежнему не имея понятия о месте нахождения своего застенчивого собеседника. — Лесным духом прикидываешься? Дурачков местных стращаешь. Хорошо устроился.

— Не жалуюсь.

— А что же кобылу мою зарезал? Давно смены не было? Оголодал бедняга.

— Ты получил, что хотел. Оставь мясо и уходи.

— А не то что? Знаешь, этот твой спектакль хорош, производит впечатление, правда. Но увидев его однажды, второй раз я на билет не раскошелюсь. И вахтовиков отговорю.

— Ты... Зачем?

— Ну а чего честных работяг лишними тратами обременять? Расскажу им правду, что на самом деле никакой ты не Лесовик, а сраный мутант с пси-способностями, да и то весьма паршивенькими.

— Сраный мутант?! — голос задрожал.

— Ну да. Будь ты посильнее, не рассусоливал бы тут сейчас, клянча у меня конину, будто побитая сучка, а взял бы, да и вспорол как ту лошадь. Но тебе слабо.

— Ты понятия не имеешь, с кем связался! — проскрежетал голос, уже едва ли похожий на стариковское ворчание.

— С голодной беспомощной сучкой, это же очевидно. Ну, — убрал я «Бизон» за спину и поправил своё хозяйство, — может, отсосёшь у меня за мясо?

Лес содрогнулся от эха, покатившегося, казалось, со всех сторон, эха, порождённого воплем бешенства. О да, вот теперь ты на нужной волне. Я сяду в первом ряду. Удиви меня, фокусник.