Артём Мичурин - Еда и патроны. Прежде, чем умереть

Железнодорожная насыпь довольно быстро вернула нас к М-5, и мы продолжили движение на юг.

Здешний кусок трассы выглядел куда более диким, чем Карачун-тропа. Это походило, скорее, на широкую просеку, нежели на автомагистраль, пусть и дошедшую до нас из пучины времён. Только ширина и спасала её от полного поглощения лесом. Молодые деревца росли уже прямо посреди трассы, ничуть не смущаясь соседства с завалившимися железобетонными опорами освещения и столбами линии электропередач. Тонкая поросль то и дело скребла по днищу, пригнутая нашим четырёхколёсным другом. Он, будто пылкий геронтофил, настырно вторгался в эту старую давно забывшую об автомобильном движении дорогу, а та не прилагала никаких ответных усилий, чтобы сделать их близость хоть чуточку приятнее.

— Как пользоваться этой хернёй? — перегнувшись через спинку сиденья, вытащил я из кузова пеленгатор.

— Кол, лучше не трогай, — забеспокоилась Ольга, будто я её ребёнка из люльки достал, при чём с точно таким же вопросом.

— Просто ответь.

— Ладно. Сначала включи здесь. Да. Потом нажми это. Только, пожалуйста, ничего не крути. Ёб твою мать!

— Эй! Руки на руль! Разберусь как-нибудь без сопливых. Так... Это что такое, куда смотреть?

— Сюда, — ткнула Ольга пальцем в экранчик, фыркнув. — Северо-запад, восемь километров.

— А мы их здорово обогнали. Как бы не потерять.

— Да. Нужно будет остановиться. Выключай уже, аккумулятор посадишь.

— Ладно-ладно, раскомандовалась. Да блядь...

— Убери на место, — ловко щёлкнула Оля нужным тумблером, не дав мне как следует приобщиться к высоким технологиям.

— Гляди-ка, — присмотрелся я к расчистившейся от леса линии горизонта, — кажись, впереди цивилизация.

Цивилизация представляла собой неопределённого вида руины вниз по дороге, несколько высоток вдалеке и на удивление хорошо сохранившуюся железобетонный монумент «САМАРА» справа от трассы. Но в первую очередь наши взгляды привлёк не этот безрадостный пейзаж впереди, а торчащая слева исполинская голубоватая коробка с четырьмя ни о чём не говорящими нам жёлтыми буквами «ИКЕА». Дальше к ней примыкала ещё одна коробка, рыжеватая. Обе располагались на небольшом холме и могли похвастать частично сохранившими асфальт подъездными путями.

— Сворачивай, — скомандовал я.

И Ольга, к моему изумлению, даже не стала спорить.

На огромной площади перед голубой коробкой покоились с десяток вросших в землю микроавтобусов и пара легковушек. Но ни внутри ржавых остовов, ни поодаль не было видно никаких останков.

— Странно, — ещё раз огляделся я вокруг, пока Ольга минировала подступы к нашему запрятанному промеж металлолома багги. — Ты заметила, как мало машин было на трассе?

— С десяток, может, — согласилась она.

— Обычно не так. Обычно, случись что, толпа валит из города в лютой суматохе. На выезде из любого мегаполиса всегда жестяная река. Тут авария, там столкновение, и вот уже поток встал, паника, детей в охапку, пожитки на горб и бежать. А, как думаешь? Так ведь оно было?

— Думаю, да. В подавляющем большинстве случаев.

— Да, в подавляющем... Но только не здесь.

— Я всё, — закончила Ольга колдовать над растяжками, закинула за спину рюкзак и взвалила на плечо свою гаубицу. — Карабин возьми. Надо подняться на крышу.

— Всё-таки надумала пострелять?

— Там видно будет.

Внутренности голубой коробки встретили нас рядами высоченных стеллажей. Господи-боже, чего здесь только не было! Раньше, разумеется. Десятилетия разграблений оставили от былого изобилия лишь жалкие крохи — рассыпанные по полу шурупы и гвозди, гнилые коробки тут и там, битые лампочки, превратившиеся в труху доски, ошмётки резины, покрытые трещинами куски пластика... Высоко под потолком, среди металлоконструкций, обрывков проводов и уцелевших кое-где вывесок, угнездились голуби. Здесь воняло птичьим дерьмом и сыростью.

— Давно хотел новый болторез. Глянем? А ты пока сходи... О! В отдел посуды. Прикупи... Блядь, не знаю... Что там могло бы продаваться кроме стаканов и тарелок? Скороварку! Хотела бы скороварку?

— Кол, заткнись, — прошипела Ольга, пристально всматриваясь в полумрак и держа правую руку на расстёгнутой кобуре. — Мы тут, возможно, не одни.

— Расслабься. И так редко вместе выбираемся за покупками, а ты ещё психуешь. Гляди какая штука, — взял я со стеллажа странную херовину в полупрозрачной упаковке с почти стершимися надписями. — Яй... Яйце... резка! Яйцерезка, прикинь! Вот это полезная вещь.

— Сунь в мой рюкзак, я скоро найду ей применение.

— Ага. Погоди, что ты имеешь в виду?

— Тс-с! — присела Ольга, достав из кобуры пистолет.

— Просто голуби, — указал я наверх. — Обещаю, если тебя обосрут, я отомщу.

— Обосрёшь голубей? — улыбнулась Ольга, позволив «Вальтеру» погрузиться обратно в кобуру.

— Времени уйдёт много, да, но будь уверена — я доберусь до каждого из этих тварей. О, похоже, нам туда, — приметил я ведущую наверх лестницу.

Мы пробились сквозь царство гниющего текстиля, скелетообразных диванов с осевшей на пол заплесневелой мякотью, хрупких, как ледяная корка, контейнеров и, наконец, подобрались к выходу на крышу.

— Заперто, — почти удивлённо констатировала Оля, подёргав дверную ручку, и полезла в карман.

— Дай-ка мне, — протянул я руку за извлечённым набором отмычек.

— Я справлюсь.

— Дай. Хочу проверить.

— Что?

— Свою спинномозговую память. Вот спасибо, — принял я из рук Оли тонкий инструмент и безо всяких раздумий подобрал нужный, лишь вскользь глянув на замок.

— Не погни.

— Обижаешь, — отмычки вошли в скважину, но положительного результата привычные манипуляции не дали. — Сука, заржавел. Отойди-ка, — снял я с плеча СКС и, ухватив поудобнее, въебал прикладом по замку. — О, посыпалось. Давай маслёнку. Ты же моя умница. Так, пошло дело. Слышишь? Да-а, сколько башку ни дырявь, а руки-то помнят.

Очень скоро замок капитулирующе щёлкнул, и дверь перестала быть препятствием. Свежий воздух сменил затхлый смрад коробки.

— Ох ты ж нихуя себе! — подошёл я к краю крыши и обозрел открывшийся перед нами вид.

Рядом с голубой коробкой, буквально метрах в трёхстах, торчали ряды абсолютно одинаковых трёхэтажных домишек. И их были десятки. Много десятков. Клянусь, если бы я, будучи местным жителем, пьяный очутился в этом инкубаторе типовой застройки, то сошёл бы с ума, ища свой барак. Даже арзамасский хаос выглядел милым художественным беспорядком в сравнении с этим.

— Похоже на концлагерь, — оценила Ольга. — Видела такой под Казанью.

— Когда? — заинтересовался я.

— Лет пять назад, — продолжила она, между делом распаковывая свою царь-пушку. — Ты, наверное, не помнишь. Там большая заваруха была между мусульманами и Воинами Христа, как они себя называют. Всё по-взрослому, с крестовыми походами, джихадом и геноцидом в обе стороны. Так вот этот концлагерь как минимум трижды переходил из рук в руки. И каждый раз его продолжали использовать по прямому назначению. И с каждым разом узников становилось всё больше.