Артём Мичурин - Еда и патроны. Прежде, чем умереть

— Согласен, — неожиданно кивнул Стас. — Не сегодня. Сперва найдём то, за чем пошли. А потом я вернусь, с деньгами.

— Последнее омовение кровью? Вот это по-нашему. А ещё не повредит омыть водицей твоё грязное ебало, — швырнул я ему полупустую канистру.

Станислав закончил с наведением марафета аккурат к приходу кондуктора. Расшибленная бровь схватилась коростой и почти не выглядывала из-под натянутой до самых глаз шапки. Мне с разбитым шнобелем пришлось сложнее — переносица распухла, а ближние края век приобрели загадочный лиловый оттенок. Ветерок, пользуясь богатыми возможностями трансформации, отстегнул деревянную конечность и уселся в кабину, как ни в чём не бывало.

Кондуктор — похожий на воблу тип, вооружённый карандашом и планшетом — в сопровождении трёх сурового вида автоматчиков ходил от машины к машине, базарил с экипажами, лазил по кузовам, делал пометки и взымал плату за проезд, пока не добрался до нашего сплочённого коллектива, представителем которого выступал сам лейтенант — его благородие — Павлов. Я устроился возле борта и обратился в слух, внимая каждому слову командира.

— День добрый, — поприветствовал он служивых. — Как ваше «ничего»?

Это что ещё за хуйня? Теперь про погоду их спроси, хорошо ли добрались.

— Докуда ехать планируете? — оставил кондуктор любезность без внимания.

— До Альметьевска, — обошёлся на сей раз Павлов без заигрываний.

— Цель?

— Деловая.

Ну пиздец, а они, небось, думали, ты на курорт решил махнуть, продуктами нефтепереработки подышать для профилактики респираторных заболеваний. Слал бы уж сразу нахуй что ли.

— Не понял.

— Посмотреть хотим, что к чему, выгорит ли затея с бензином. Думаем торговлю наладить. Бензином. За Окой.

— Без цистерны? — спросил кондуктор после небольшой паузы, и я живо представил его каменную рожу, подвергающую Павлова жестокому психологическому террору.

— На месте купим, если ожидания оправдаются, — нашёлся лейтенант, чем вызвал многозначительное хмыканье всего возглавляемого кондуктором коллектива.

— Порожняком, значит, идёте?

— Всё, что везём — не для продажи.

— И что это? — острие карандаша ткнулось в планшет.

— Амуниция, вода, провизия на четверых.

Ой-ёй-ёй, лейтенант, нехорошо обманывать. Они же сейчас в кузов полезут, везде свой нос станут совать, прослывёшь лгунишкой.

— Так вас четверо?

— Да, ещё двое в кузове отлёживаются, авария случилась, слегка пострадали.

Бля, уж лучше бы легенду с упавшим бортом вставил или вообще молчал, рассказчик херов.

— Что за авария?

— Обстреляли нас, восточнее по дороге, пришлось резко тормозить, вот и вмазались головами. Небольшая банда, засаду устроили, но нами не так-то легко поживиться.

Ты ему ещё все наши боевые заслуги перечисли, а потом хуями померься.

— Мы видели свежий труп на дороге. Давно перестрелка случилась?

— Вчера, утром.

— Значит, сюда под вечер приехали, попав до этого на машине в засаду, и без ремонта? Не вижу следов от пуль на вашем грузовике. Одну минуту, — кивнул кондуктор, как-бы извиняясь, и снял с плеча затрещавшую рацию: — Да, приём, — отошёл он на десяток метров и развернулся спиной, чем заметно приглушил разговор, но только не для меня.

— Мы в мастерской Григорича. Григорич мёртв. Малой говорит — инфаркт. Но там здоровенный кровоподтёк в области сердца. Да и ведёт себя пацан странно, больно уж дёрганый. Я подумал, тебе стоит об этом знать. Приём.

— Охрана что говорит? Приём.

— Нет охраны, уволились неделю назад. Но пацан такого сотворить не мог, а на несчастный случай не похоже. Приём.

— Я тебя понял. Конец связи.

Кондуктор повесил рацию и вернулся к лейтенанту.

— Какие-то проблемы? — с трогательной невинностью в голосе поинтересовался тот.

— Нет, никаких, — заверил кондуктор. — Так что по поводу пулевых следов с засады? Неужели в машину не попали?

Да, чёрт тебя подери, да, скажи, что не попали. Что угодно гони, только не про мастерскую.

— Ещё как попали, еле докатились с пробитым радиатором. Сегодня вот только из ремонта, — хлопнул Павлов ладонью по нашей проклятой броне.

— Сварка совсем свежая, — заметил «невзначай» кондуктор. — Наверное, недёшево влетел такой обвес?

— С одним «Кордом» пришлось расстаться.

— Ясно, — кондуктор замолчал, а потом продолжил, обращаясь в сторону кабины: — Знакомое лицо. Мы прежде не встречались?

— Вряд ли, — ответил Ветерок. — Я не здешний.

— Хм... Заглянем-ка в кузов.

— Если это необходимо, — пробубнил явно надеявшийся избежать досмотра наивный лейтенант. — Прошу.

Кондуктор лихо, с явным знанием дела забрался в наш мобильный госпиталь для жертв страшных последствий резкого торможения, и, разумеется, наступил на Квазимоду. Да, я мог бы засунуть его куда-нибудь под пулемёт, или даже в ящик, но зачем брать на себя функции не по чину, когда рядом такой командир.

— Бля!!! — в совсем не свойственной для своей нордической внешности манере вскрикнул кондуктор и отпрянул, схватившись за пистолет. — Это что ещё за тварь?!

Да, я мог бы задвинуть в меру правдоподобную историю о доброй неразумной зверушке с обманчиво пугающей личиной, которую мы спасли и пригрели в качестве талисмана, но зачем, когда рядом такой командир.

— Это.. — залез Павлов следом и оттеснил не на шутку взволнованного Квазимоду к борту. — Это так, прибился по дороге, он безобидный, напугался просто. Всё-всё, успокойся, — присел лейтенант и потрепал Квазимоду по голове, — этот человек не обидит тебя, он хочет только осмотреться.

Квазимода действительно угомонился и согласно взвизгнул.

— Он ещё и разумный, — выдохнул кондуктор и жутковато захихикал, прикрывая рот ладонью. — Ух, прямо вишенка на торте из говна. Думаю, нам есть, что обсудить.

— Сколько? — с трудом отказал я себе в удовольствии понаблюдать за неловкой беседой лейтенанта с этим алчным прихвостнем хищнического капитализма.

— Тридцать, золотом.

— За что?! — бездарно попытался изобразить удивление Павлов. — Это всего лишь маленький калека!

— Вы правы, — сплюнул кондуктор. — Пусть будет тридцать пять.

— Но...

— Заткнись, — не смог я выдержать субординацию. — Выгребайте, что есть.

Вывернув последнюю подкладку, мы набрали в общей сложности на тридцать две монеты в золотом эквиваленте.

— Годится, — нехотя, будто делая великое одолжение, ссыпал кондуктор мзду себе в подсумок. — Эти четыре калаша и восемь магазинов беру как плату за проезд. Сань, прими, — свесил он за борт экспроприированное имущество, после чего открыл планшет, вырвал оттуда картонный прямоугольник с печатью и протянул его Павлову: — Спасибо, что воспользовались услугами нашей логистической компании. Сбор и прослушивание инструктажа в шесть тридцать утра. Ровно в семь колонна выдвигается. Опоздавших не ждём, плату за проезд не возвращаем. Всего доброго.