Александр Уваров - Повстанец [СИ]

Эйни и доктор продержались совсем недолго.

Эйни успела сделать четыре выстрела.

«Доктор, если они придут — вам не будет страшно?»

«А почему вы спрашиваете? Ну да, конечно. Я не внушаю вам доверия, чувства надёжности…»

«Что вы, доктор. Как раз наоборот. Вы очень надёжный человек. Спокойный, обстоятельный… Вы знаете, я даже иногда думала… Вот в будущем, не сейчас, конечно, а когда-нибудь потом… лет через десять. Война тогда закончиться?»

«Не знаю, Эйни. Должно быть».

Доктор выпустил по приближающимся карателям пол-обоймы. Он помнил (Глак как-то предупредил его), что стрельба из пистолета эффективна только на ближних дистанциях.

Они смогли подпустить «серых» достаточно близко.

Они лежали неподвижно. Даже старались не дышать.

«Ну вот, когда я война кончится — я непременно выйду замуж. И у меня будет много детей. Трое. Может быть, даже четверо. У нас большая семья была… И мой муж… Я так задумала. Он тоже будет спокойным. Солидным таким, обстоятельным. Почти как вы…»

«Хм… Интересно, Эйни. Интересно. А мне казалось, вам Глак нравится…»

«Глак? Смешной. Рассказывает интересно. Но он… как сказать… Несерьёзный пока какой-то».

Их заметили. Сработал сканер.

Пулемётная очередь прошила насквозь заграждение из кусков стены, но пули не смогли пробить перегородку.

Эйни выстрелила. Одиночными. Четыре раза.

Она была за его спиной. Он надеялся, что Эйни проживёт дольше его.

Боковым зрением он успел заметить — голова Эйни на полу. И тонкая струйка бежит по щеке. Тёмная струйка.

У неё были широко открытые, удивлённые глаза.

«Ну, за десять то лет Глак поумнеет, постареет, станет очень обстоятельным и серьёзным. Может быть, даже занудой».

Кончики золотых, воздушных волос быстро темнели, пропитываясь кровью.

Он смотрел на неё. Долго. Неотрывно.

Он не мог отвести взгляд. Его словно парализовало.

Возможно, именно эта неподвижность и ввела «серых» в заблуждение.

Возможно, они решили, что в засаде был только один повстанец.

«Только, Эйни, зачем десять лет то ждать? Так долго…»

«Доктор, ну сейчас же детей рожать!»

«Действительно. Не сейчас. Хотя, есть же наверное где-то спокойные места. Всё-таки целая планета…»

«Вряд ли, доктор. Мы же повстанцы. Мы несём с собой войну. Она приходит туда, где появляемся мы. Если где-то и есть спокойное место — нам там лучше не появляться… Если мы любим тех, кто там живёт».

Они двинулись вперёд.

Аден выскочил из-за перегородки и нажал на курок.

«Запад-три» — «Западу-один». Тут баба и бородач какой-то… Шум подняли».

«Баба красивая?»

«Мёртвая. «Второй» снял».

«Второй», ты придурок. Как понял?»

«Она не в твоём вкусе. И вообще — сволочь бандитская».

«А ты груб с дамами. Полгода будешь у меня без отпуска сидеть. Как понял?»

«Первый», не дави на парня. Её бы всё равно жандармы забрали».

«Кто там болтает? Почему без позывных? Вы у меня доболтаетесь!»

«Север-один» — «Западу-один». Вы впереди? В носовой части?»

«Запад-один». Да».

«Какого демона топчетесь? Какие ещё там бабы у вас? Быстро вперёд, цель прямо перед вами».

«Двигаемся… Вперёд давай!»

Денкис стоял посреди зала, в окружении сложенный пирамидками эретоновых пластинок.

Карлик неподвижно замер у стены. В его глазах-объективах отражалась дверь зала, вибрировавшая и гудевшая от ударов.

Беллис рвались в зал. Они пытались пробить дверь. Кажется, даже резали её лазером.

Металл продержится ещё немного. А потом?

«Как жаль, что аккумуляторы вышли из строя. Можно было бы создать защитное поле вокруг корабля. Можно было бы выиграть ещё немного времени. Кажется, мои друзья погибли. Как жаль, что у нас ничего не получилось. Хотя шанс, конечно, был. Но как же это трудно… Как трудно выиграть жизнь у Беллис. И что теперь?»

Близкий взрыв контузил Легерта.

Ударной волной его опрокинуло на спину.

Радужные круги плыли у него перед глазами. Плыл туман и спазмой стягивала горло тошнота. Словно ехал он на странной, медлительной, скрипящей, качающейся карусели.

Уже теряя сознание, потянулся он к автомату.

И резкий удар сапога по руке заставил его вскрикнуть от боли.

Им почти удалось прорваться.

После очередного удара дверь выгнулась пузырём и металл её заскрежетал, словно в тщетной, бессильной злобе на пробивающих его захватчиков.

«Как легко я мог бы умереть. Этот воздух непригоден для дыхания. Слишком много кислорода. Этот яд сожжёт мои лёгкие. Боль. Страшная боль. Горло заполнится кровью. Я буду хрипеть и задыхаться. Но зато я не встречу Беллис. Та смерть, которую они приготовили для меня может оказаться куда страшнее. Да и умереть я могу легче, чем кажется. Если принять обезболивающее. И снотворное. Возможно, я просто усну. Мгновенно отключусь. И через мгновение моего сна Карлик откроет мне стекло шлема. Могу ли поступить так?»

Послышалось шипение и поверхность двери стала раскаляться, наливаясь красным, тревожным светом.

«Я совершу насилие. Я стану убийцей. Убийцей самого себя. Если одной из Цивилизаций Равновесия и суждено познать грех убийства, то почему надо начинать с себя? Не слабость ли это? Или я так испугался Беллис, что боюсь даже встретиться с ними?»

По поверхности двери побежали языки пламени, красный свет сменился оранжевым, потом — белым. В центре белого, огненного круга появились линии расширяющихся разрезов и края их, загибаясь внутрь, раскрылись лепестками огненного цветка.

«Я дам возможность Беллис скрыть своё зло, если убью себя сам. Убийцы будут убийцами. Я не стану избавлять их от вины».

Зелёное небо…

Тёплый… купол…

«Папа, а тяжело это — перегонять звездолёт? Он же такой огромный! Как планета!»

«Что ты, малыш. Планета гораздо больше».

«Больше звездолёта? И даже больше двух?»

«Даже больше ста!»

«Такая большая?!»

«Такая большая. На ней много звездолётов. Городов. Гор и морей. Синие травы, оранжевые цветы и танцующие деревья Садов Реона. На звездолёте, даже самом большом, такого нет. Хотя гелевые бассейны и оранжереи на некоторых имеются».

«А ты такие корабли видел?»

«Я даже летал на таких».

«Ух ты! А города под куполом в космосе есть?»

«На некоторых планетах. Там, где нет жизни».

«А где есть жизнь?»

«Там мы не строим городов».

«Почему?»

«Потому что если на планете есть жизнь — там есть хозяева планеты. Плохо строить свой дом внутри другого дома».

«Хозяева обидятся?»

«Конечно. А к чему обижать их? быть может, когда-нибудь они узнают о нас и станут нашими друзьями».

Глаза сына смотрят в небо.

«Папа, а ты вернёшься?»

Шипение пара.

Они охлаждают дверь.