Семён Афанасьев - Не та профессия-3 [СИ]

Если это имя „Ахмад Шах“ — не насмешка над куффарами, точно идентифицировать его можно по третьей составной части его имени, обычно приставка-прозвище.

По поводу приезда в гости моей сестры, сообщу позже. Это, как понимаешь, будет решать она сама, а не я. А.»

_________

Примечание.

1. В РИ не так, а с точностью до наоборот. Ахмад Шах Дуррани основал Дурранийскую Империю в 1747, аккурат после убийства Нодир Шаха (шахиншах Ирана). Собственно, только благодаря этому, выделение пуштунов в собственное государственное образование и стало тогда возможным (лично с моей, непрофессиональной, точки зрения).

В книге же, Нодир Шах ещё жив и бесчинствует на троне. Именно из-за его действий из Исфахана бежала Разия.

2. ГГ намекает на Ахмад Шаха Масуда, который родился ровно через двести лет после времён шахов Дуррани и Нодира. Естественно, Пун об этой личности ничего знать не может; и вообще в данном регионе, как страновед, не силён, в отличие от ГГ.

_________

Алтынай сидела на пригорке и делала сразу три дела.

Во-первых, она наблюдала, как Атарбай прямо тут натаскивает её людей обращаться с новым (мощным и современным) оружием, которое доставил явно Имперский корабль. В среде перевозчиков, кстати, почему-то не обошлось без споров уже между участниками путешествия (а сам корабль теперь принадлежал Алтынай, и всё — именно из-за тех странных размолвок).

Во-вторых, Алтынай раздумывала, принимать ли ей приглашение отправиться поглядеть Империю. Если честно, собственных причин для этого не находилось. Ну если только потешить любопытство, попутешествовать морем на корабле, посмотреть чужие земли… заодно — посмотреть на тамошних женщин (вдруг получится понять, кого же именно в жёны без колебаний принял бы Атарбай. Хотя-я-я, первой женой у него была родственница из рода Конырат, так что с этой точки зрения путешествие особого смысла тоже не имело).

В-третьих, Алтынай наблюдала, как с противоположной стороны, шагах в трёхстах, к тренировочной площадке подошёл Актар. Старик-пуштун прибыл только что и уже успел пообщаться с самой Алтынай. Она добросовестно сообщила ему обо всём случившемся, и теперь старейшина каррани наверняка собирался пролить свет на какие-то детали в беседе с непосредственным участником тех нелицеприятных событий.

За исход этого разговора она не опасалась. Оба мужа были зрелыми, рассудительными и далёкими от поспешности. Сам Актар, правда, периодически вспыхивал в гневе, как лучина. Но моментально осадить и остудить его мог только Атарбай. Насколько понимала Алтынай, «брат» в эти минуты переходил на родное наречие Актара (оказывается, язык пушту тоже делится на кучу ответвлений), из-за чего старик резко сдавал назад и успокаивался, унимая эмоции и давая волю разуму. Если это заметила даже она, то уж Атарбай и подавно знал, как разговаривать с товарищем.

_________

— Его было обязательно убивать? — сердито спрашивает Актар, но я вижу по нему, что он уже откипел и давно успокоился.

Он спешно прибыл только что и, пока я занимался с туркан, успел поговорить с Алтынай (я это видел). Потом он сидел пару часов рядом и терпеливо ждал, пока окончатся наши занятия.

— И почему вы остались тут? Вместо того, чтоб сразу ехать в Город? — добавляет он, по-прежнему хмурясь.

— Друг мой, во-первых, приветствую. — Обнимаюсь с ним три раза в соответствии с ритуалом. — Во-вторых, да. Убивать было обязательно. Сейчас объясню почему… В-третьих, не поехали в город потому, что прибытие мощного оружия может не остаться секретом от соглядатаев Султана, вспомни хоть и Нурислана. А не умея этим всем пользоваться, мы сами нарываемся на очень быстрые и безжалостные ответные действия, которые…

— Понятно. Согласен. Тут я неправ, погорячился с вопросом, — перебивает меня старик. — Размахивать всеми этими штуками, — кивок в сторону «бойцов» и «техники», — не умея ими пользоваться, в свете присутствия тех же соратников Нурислана в городе — сущее самоубийство. Что с убийством?

— А тебе не рассказали? — усаживаюсь прямо на сухую траву с ним вместе.

— Хотел бы послушать тебя.

— За этим и ехал так срочно? — Вопрос остаётся без ответа, потому продолжаю. — Нарушение приказа старшего отряда. Решил завести мальчика для удовольствий, оттого перебил пленных. Которые до того не тронули и пальцем людей, привезших нам оружие. Которое, правда отняли…

— Понятно. — Неприветливо и нетерпеливо перебивает Актар. — Это я знаю от остальных…

— Оскорбил Алтынай, назвав её моей подстилкой, — прерываю его уже я. — Заодно — и Разию, то же самое. Дальше нужно объяснять? — улыбаюсь, глядя на то, как он краснеет (скрывать искренние и непосредственные чувства он совсем не умеет, как и многие из его народа).

— Я понимаю. Но лучше объясни, — нехотя говорит старик. — Считай, что мне нравится, как ты думаешь вслух.

— Ну, мы бы с Алтынай это перекашляли, — иду навстречу и пускаюсь в словеса. — Мог бы просто дать ему под задницу коленом и отправить домой. Но он бы это простил мне? Или нет?

— Затаил бы зло. Считай, кровник. — Через силу выдавливает Актар. — Если женишься на Алтынай, то твои сыновья с ней — кровники. И не только его, а и всех его сыновей, братьев.

— Ух ты, — искренне удивляюсь я. — Вот же… слушай, я это понимаю, ибо Кодекс знаю и чту, но в эту сторону даже не подумал!

— Я знаю, — ворчит пуштун. — Потому что ты о женитьбе на ней не думаешь.

— Ну, не то чтобы совсем, — сознаюсь. — Но явно не сейчас. Пусть растёт.

Актар недоуменно пожимает плечами по поводу последнего, поскольку возраст Алтынай только для меня, похоже, в этих краях табу.

— Что ещё? Договаривай, — чуть приглядевшись ко мне, он безошибочно угадывает, что я сказал не всё.

— Ну, а если совсем честно, то дело в Разие. Ты же принял её к себе? — дожидаюсь утвердительного кивка. — Ну вот он оскорбил её. Тебе бы точно донесли, даже не обрати мы с Алтынай внимания. Дальше что?

— То же самое, что и с тобой, — со скрытым удовлетворением бормочет Актар. — Только я б не стал его отпускать. У каррани есть ещё мужчины, которые помнят о бадал и способны… спросить с обидчика.

— Ну вот видишь, — хмыкаю. — А теперь ты скажи. Что лучше? Если возникнет свара между пашто, из-за женщины, которой и так придётся растопыриваться изо всех сил, чтоб стать у вас своей? Это с её-то образованием и привычкой командовать, ты заметил?

— Да, — нехотя цедит пуштун. — У нас ей действительно придётся тяжело. И эта свара с соседями ничего хорошего б ей в жизни точно не добавила.

— А так, все камни посыплются, в основном, на странного азара, который местами даже прав: оскорбили его сестру. Кстати, по нашим законам, если у нас с ней был один отец, или даже деды или прадеды наших отцов были братьями, это смертный грех. Кровосмешение, — завершаю пояснение. — А там, мало ли, какие узы нас с ней связывают.