Семён Афанасьев - Не та профессия-2

— Особенно если сменят внешность, а груз свой распределят по всей длине каравана, — продолжает рассуждать дочь «простака»-Хусейна. — Во-первых, в караване даже я их могу не узнать. Во-вторых, могут и разделиться и примкнуть к разным караванам.

Она изо всех сил пытается быть полезной и нужной, для чего каждый раз стремится продемонстрировать своё «владение оперативной обстановкой».

Я ей где-то сочувствую, но лезть в беседу впереди «вождей» не могу: Алтынай и Актар, начни я что-то пояснять Разие, против не будут. И на место меня ставить никто не начнёт, тут все свои.

Но лишний раз светить реальными отношениями внутри нашего узкого коллектива не хочется, тем более что я и так регулярно допускаю косяки (типа похлопывания Алтынай по плечу средь бела дня на базарной площади, и всё такое аналогичное). Обычно это списывается на мою своеобразную дикость (рос я, по легенде, в угрюмых и безлюдных местах) плюс на особенности отношения брата и сестры.

Просто бесцельно чужого внимания отступлениями от общепринятых канонов лучше не привлекать: ярко выраженная и типично азиатская девочка (которой является Алтынай) и высокий блондин-европеец (пусть и бритый налысо), которым являюсь я, на брата и сестру всё же походят весьма мало.

— А правда, что в долине у Бамиана есть гигантские статуи южных богов? — вспомнив интересное лично для меня, спешу уточнить у спутников. — Кто из вас там бывал?

— Не я, — смеётся Алтынай. — Той дорогой никогда не ездила раньше.

— Есть идолы, — кивает Актар. — Действительно большие. Даже удивительно, как эти убогие язычники смогли соорудить такое . Видимо, много лет рубили камень.

— Неужели некрасиво?! — до глубины души поражаюсь я чёрствостью своего пуштунского товарища, явно не испытывающего особого пиетета к продуктам чужой культуры.

— Идолы как идолы, — равнодушно пожимает плечами Актар. — Нам не интересно, мы же не куффары.

Во время переживаний Разии о скорости движения, мне припоминается история, и История, которую сейчас, видимо, можно будет пощупать своими руками (в отличие от той жизни, когда я этого сделать просто физически не успел).

Бамианская долина исторически служила торговым коридором, ибо является единственным удобным проходом через Гиндукуш. Именно в этой долине стояли вырубленные из камня гигантские статуи Будды, которые в 2001 подорвали талибы, добросовестно боровшиеся «с идолопоклонничеством» и уничтожавшие «идолов» всюду, где могли дотянуться.

Кроме того, что Бамиан является самой западной точкой буддистской экспансии древности, это ещё и важный торговый и культурный хаб. Именно здесь пересекаются отголоски древнегреческой, персидской, китайской, индийской и тюркской культур.

— Если только они не разделятся, — продолжает щебетать Разия, — тогда ещё можно будет их поймать по эту сторону гор. Ну или в самой долине.

Вместо каких-либо пояснений, Алтынай свешивается со своего коня и со смехом обнимает опешившую Разию за плечо:

— Рассказывай, что хотела. Не сомневайся.

Актар, с каменным выражением лица, переводит разговор для Алтынай в обе стороны.

— Мне кажется, ваши двое, за которыми мы гонимся, были в сговоре с тем нашим магом-менталистом, которого на рынке остановил вот он, — персиянка настороженно указывает взглядом на меня. — Говорили, что у нас во Дворце давно зрела мысль: обменять у вашего Султана эту вашу провинцию на наши степные территории возле закатного моря. Мне казалось, что эти ваши двое беглецов, от имени своих хозяев, предварительно договорились через моего отца с людьми нашего Шаха об этом.

— В чём интерес каждой стороны? — моментально подбирается Алтынай. — Без разрешения моего отца, Султан не имеет права распоряжаться землёй провинции. Оговорено в нашем договоре.

— Эта тема за пределами моих возможностей! — открещивается персиянка, явно имея в виду «не мой уровень» . — Знаю только, что в вашей провинции добывают изумруд. С нашими мастерами, добычу можно будет увеличить в разы. А на предлагаемом побережье, что взамен даём мы, вашему Султану будет удобнее строить порт, для дальнейших атак на Империю. Всем известно, куда смотрит ваш Султан последние несколько лет, — извиняющимся тоном суммирует политические новости Разия.

Тактичный и опытный Актар затевает с дочерью «простака»-Хусейна какой-то отвлечённый разговор, подавая вперёд коней и явно позволяя Алтынай остаться со мной наедине (вернее, пообщаться без свидетелей).

— Что думаешь? — спрашиваю после минуты взаимного молчания. — Вряд ли во Дворце не понимают, что такие переговоры за спиной твоего отца не ведутся. Если не хотят получит мятеж в провинции и войну со всеми кочевыми туркан, коих немало.

— Думаю, что во Дворце всё знают. А нас, как обычно, использовали, — спокойно отвечает Алтынай. — Я чувствовала, что отца нет. Сейчас просто получила подтверждение. Получается, формально с нами договор никто расторгать не стал, это действительно чревато. Но в действительности… — Она не договаривает, а я просто кладу руку ей на плечо (с недавних пор, могу это проделать уже даже верхом, плюс никто не видит).

— Девочка чего-то недоговаривает, — замечаю ещё через минуту.

— Ты тоже заметил? — фыркает Алтынай.

— Да. Интересно, что именно. Вдруг что-то важное.

— Так зачем теряться в догадках? Давай спросим! — ни секунды не мучается сомнениями моя решительная «сестра», посылая коня вперёд и догоняя Актара с Разиёй.

— … у меня такие же способности, как у того мага, — затравлено выдаёт Разия через три минуты вежливых, но настойчивых расспросов Алтынай.

— Можешь даже камень огнём жечь на расстоянии?! — мгновенно загорается неподдельным интересом «сестра».

— Не-ет! — отшатывается чуть встревоженно персиянка. — Просто чувствую, о чём человек мыслит!

— Ты тоже менталист?! — теперь уже неуместное статусу любопытство проявляю я.

— Не знаю такого слова, — задумчиво сводит брови дочь «простака»-Хуссейна. — Но тебя сейчас снедают азарт и любопытство, причём ты сам о них жалеешь. Но не считаешь нужным себя сдерживать, полагая, что вокруг всё равно все свои. А я тебе ничем повредить не смогу, даже если очень захочу, ты искренне так считаешь, — внезапно грустнеет она, глядя мне в глаза. — И ещё ты размышляешь, как бы тебе проверить, насколько глубоко я могу видеть чужие мысли.

— Ничего себе, — чуть сконфужено бормочет Атарбай, по-новому глядя на персиянку. — Пожалуй, от вашего брата надо держаться подальше. Если есть желание сохранить мысли в тайне, а мозги — в неприкосновенности.

— Не всё так просто, — заметно расслабляется Разия, набирая побольше воздуха для дальнейшего рассказа. — Во-первых, основные воздействия делятся на «чтение» и «влияние». Чтение — это когда я определяю, о чём ты думаешь…