Семён Афанасьев - Не та профессия-2

— Есть важная деталь. Наш Степной Свод в острых моментах вступает в противоречие с Исламом гораздо реже, чем их Пашто-Валлай.

— И ты думаешь, что сейчас возникнет спор, судить ли их по шариату? — верно угадала направление мыслей «брата» дочь Хана.

— Да. Причём будет это так. Первыми соберут старейшин. Те между собой начнут рядить сразу на две темы: кто из них судит, и по какому из двух канонов.

— А у нас никого из стариков с собой нет, — принялась рассуждать вслух Алтынай. — Плюс я вообще женщина.

— Вот это как раз не проблема, — возразил Атарбай. — Тем более что узловых точек в грядущих спорах я вижу не одну и не две. Давай сделаем так…

_________

— Здравствуйте, уважаемые, разрешите пройти. Дочь Хана Туркан, Алтынай из рода дулат, — громогласно раздвинул толпу бритый налысо здоровяк с непокрытой головой, похожий на азара.

Вместе с ним дочь хана сопровождали и полтора десятка вооружённых мужчин-туркан, но говорил только этот.

Люди подались в стороны, давая женщинам пройти. Вместе с дочерью Хана (легко угадываемой по внешности и по разрезу глаз) шла ещё какая-то девушка, похожая на персиянку.

Пробравшись в центр, здоровяк поприветствовал Актара из каррани (с которым был явно знаком) и обратился к тому с вопросом:

— Объяснишь, почему все здесь? Где судить-то будут?

— Послали за местными старейшинами, — вежливо ответил лысому Актар. — Они прибудут, подскажут, что и как.

— У нас суд обычно происходит в покоях лица, обличённого властью на данной земле, — задумчиво продолжил беседу чужак. — Султана, бея и так далее. Он обеспечивает и охрану, и содержание в заключении преступника.

— У нас же нет времени бегать по долинам, — чуть нахмурился Актар. — Местный десяток стражи на представителей власти точно не похож. В том смысле, что десятник не имеет отдельного помещения и находится преимущественно в дальнем мехмун-сарае. Сейчас старики прибудут, выясним всё и будем решать…

Актар давал понять своему большому лысому приятелю, что в ритуале знакомства немалую роль будет играть сразу целая сумма качеств троих судей, которых ещё надлежит выбрать.

Ожидаемые старики собираются в течение следующего часа.

Актар, тоже имеющий статус старейшины, уводит мужчин своего возраста чуть в сторону и какое-то время переговаривается с ними. На короткое время даже возникает жаркий спор, но быстро стихает, когда азара оставляет дочь Хана туркан на попечение воинов, а сам присоединяется к старикам-пуштунам.

Причём, делает он это в достаточно странной манере: он подходит к группе мужчин и просто поднимает руку, обращая на себя внимание.

Через какое-то время спор в группе старейшин стихает и все с любопытством смотрят на чужака.

— Давайте, он скажет, — предлагает Актар. — Дочь Хана туркан не знает пашто, он говорит от её имени.

— Уважаемые, приветствую всех. Я Атарбай, говорю от имени туркан. К пойманному преступнику у Шатра Хана есть претензии. Я мог бы очень долго сейчас говорить, чтоб вы устали меня слушать. А перебить опасались бы, дабы не задеть гостя…

Присутствующие весело хмыкают, как один, оценив и юмор момента, и откровенность здоровяка.

— Но давайте пойдём другой дорогой. Я просто скажу, что хочу, а потом вы решите, — переждав смех, продолжает Атарбай. — Одно из трёх мест судей от всех туркан просим предоставить дочери Хана. Остальные два места — на ваше усмотрение, тут вам решать. Хотя, с моей точки зрения, второе место было бы правильным отдать Актару: он тоже является представителем одной из пострадавших сторон и полностью соответствует всем требованиям, предъявляемым к судье. От себя скажу: именно его мудрость и глубина суждений не дали в своё время разгореться огню братоубийственной резни между туркан и пашто.

— При чём тут братья? — недоумённо спрашивает один из присутствующих. — Мы же из совсем разных народов?

— Я имел виду братство в Исламе, — вежливо поясняет азара. — И мы, и народ Актара принадлежим к одному и тому же Ханафитскому Масхабу.

Внимательный наблюдатель, смотри он в этот момент в нужную сторону, мог бы заметить искры смеха в широко раскрытых глазах дочери Степного Хана, но на неё никто не смотрит. Все поглощены беседой мужчин, а свой смех она скрывает, якобы закашлявшись.

— Открытым остаётся вопрос, как судить: по Пашто-Валлай или… — ещё один старик недоговаривает, но присутствующие и так отлично его понимают. — Если первое, ни дочери туркан, ни самому Хану туркан нечего делать в составе судей.

Говоривший последним имеет весьма своеобразную репутацию, о которой, впрочем, знают только местные жители: он очень любит спорить. Оставшись на старости лет без жены, старик широко известен тем, что просто любит поговорить (не важно, о чём и с кем). В силу возраста, к компромиссам он не склонен. А если слышит чьё-то мнение, которое можно оспорить, то моментально занимает диаметрально противоположную позицию, кажется, лишь затем, чтоб спор длился как можно дольше.

Увидев скользнувшую по лицу чужака тень задумчивости, старый Хамидулла (а это был именно он) моментально воодушевляется (под всё более хмурящимся взглядом Актара), затем добавляет:

— Да и участие женщины в суде, даже пусть и дочери кого-то там…

Выдав убийственно весомый аргумент, старик напускает на лицо бесстрастное выражение, исподволь наслаждаясь реакцией окружающих (на которых он косит глазами, думая, что этого никто не видит).

— Не смея спорить с тобой в твоём доме, уважаемый, хотел бы всё же напомнить тебе кое-что. — Ничуть не теряется Атарбай, кажется, с секунду испытывающе глядевший до этого на Хамидуллу.

Пара стоящих рядом бородачей даже крякают от любопытства и удовольствия: такие развлечения выдаются нечасто. И поимка (и грядущее изобличение) преступника наверняка внесёт какое-то разнообразие в ежедневную рутину, и вот этот вот вежливый спор чужака с Хамидуллой тоже… внесёт.

Сварливость старика никак не умаляет его других достоинств, которые ему позволяют быть тем, кем он является.

Азара, кстати, всё делает правильно. Он просто не сдаётся и прилюдно убеждает старика, проявляя максимум вежливости и демонстративно игнорируя собственное преимущество в силе (сотню конных туркан заметили все, ещё с утра. Как и следующих с ними людей из каррани, которые, случись что, явно примут сторону степняков. А сам здоровяк вообще на целую голову возвышается над окружающими).

Если бы Атарбай сейчас попытался надавить… для местных это тоже стало бы развлечением, но уже несколько иного рода. Именно за несгибаемость в таких вот ситуациях Хамидулла и является старейшиной. Напугать его нельзя, проверено не раз. Караванный перекрёсток — не то место, где чем-то сможет управлять быстро гнущийся и легко соглашающийся со всеми человек.