Семён Афанасьев - Не та профессия-2

— Это лишь часть замысла, своего рода подстраховка, — легкомысленно отмахнулся наместник. — Кстати, я тут обычно и тренируюсь. А деревяшки завозят новые раз в три дня… Вы слишком много значения придаёте какой-то женщине, дорогой мой. Ну давайте рассмотрим крайний вариант…

— Давайте, — покладисто согласился Нурислан.

— Ну зайди дела с этими вашими преследователями совсем далеко, я просто возьму эту вашу дочь Хана «в жёны»! Объявись она на моей земле, и прояви лично к вам излишний интерес! А в случае разногласий внутри семьи, Воля Султана пасует. Между мужем и женой третьему места нет, хе-хе.

— Вы так легко говорите, что укрепляете зёрна моей осторожности, — Нурислан удержался от слова «недоверие». — Я очень ценю ваше участие, но не представляю, как можно взять в жёны ради… рядового служебного эпизода.

— Вам всё назвать своими именами? — засмеялся наместник, выводя Нурислана из какой-то калитки на улицу. — Извольте. У меня есть как жёны, так и наложницы. И только мне решать, кто какое место займёт. Проверка же извне на эту тему решительно невозможна, по понятным причинам. А ещё одну наложницу я прокормлю… в том числе, из кочевых туркан… и пусть кто-то потом предъявит мне, что я не взял её в жёны. — Юсуф весело улыбнулся. — В м о е й провинции, — он выделил тоном слово, — есть только один хозяин. Я свято чту волю Султана, кто бы ни сидел на троне. Но женская половина моего дворца — моя вотчина. И кроме меня, там никого быть не может. Кстати, эта ваша дочь Хана хоть молодая? Муж, дети?

— Молодая, приятная внешне, не замужем, — автоматически ответил Нурислан, быстро переосмысливая услышанное. — Я так понимаю, мне не стоит вас спрашивать, что будет, если она не согласится стать вашей женщиной?

— Спрос и те. Охотно отвечу, — от беззаботной улыбки чиновника Нурислану стало где-то не по себе. — У каждого есть слабости. Моя слабость — женщины. К сожалению, они очень быстро наскучивают, как и любые игрушки, даже самые занятные. Как человек благородный, я никого и никогда не выгоняю на улицу, и на женской половине места хватит всем… новым женщинам, хе-х. Если эта ваша степнячка ещё и, как вы говорите, вдобавок внешне приятна… Ну, значит, у меня будет на время новый экспонат в моей коллекции! — ещё одна беззаботная улыбка. — А вы перестанете её опасаться, поскольку слово женщины сл о ва её же мужчины в наших краях никогда не перевесит.

— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил Нурислан, добросовестно выдерживая быстрый темп шага с чиновником. — А если она не согласится?!

— Такому без сомнения опытному человеку, как вы, надлежало бы разделить этот вопрос на два подобающих, — заметил наместник, сворачивая на запруженную людьми улицу с более тихой. — Несогласие её лично, и несогласие её сопровождающих. Это два разных несогласия, поверьте, моему опыту, а-аха-ха…

— Не хотите же вы сказать… — Нурислан на мгновение даже остановился.

— Хозяин в этой провинции один, и это я. Если кто-то думает иначе — …

— …задний двор, деревянные колоды, — понимающе кивнул Нурислан.

— Именно. Соответственно, если будет не согласна эта ваша дочь Хана, мнение обычной женщины в данной ситуации значения иметь не будет. Особенно если она так привлекательна, как вы описываете, — глаза наместника без наигранности затянулись маслянистой поволокой.

— Да я особо и не описывал, — пробормотал Нурислан, но не был услышан своим спутником.

— А если будут не согласны её сопровождающие, то…

— …задний двор, деревянные колоды, — ещё раз повторил Нурислан сам себе.

— Точно! С вами определённо приятно иметь дело, — рассмеялся наместник. — Видите во-о-он ту площадь? Там есть одно замечательное место, я там часто бываю один. Люблю окунуться в среду простого народа. Пойдёмте.

— А вы не опасаетесь нажить врагов с таким подходом к… г-хм… коллекционированию? — не удержался от вопроса Нурислан.

— А что в этом мире имеет смысл? — ответил вопросом на вопрос Юсуф и сам же сразу продолжил. — Для меня — только степень моей ежедневной радости. Хмельного я не пью. Работаю на износ. Все поручения Столицы выполняются молниеносно. Моя единственная слабость — это коллекционирование женщин. Благо, моя должность и достаток мне такую возможность вполне предоставляют… Открою вам по секрету, на женской половине есть даже внучатая племянница самого нынешнего Султана, — доверительно проговорил он на ухо собеседнику. — И она тоже упиралась поначалу. Первые пару дней…

— И что потом?! — Нурислану даже не пришлось изображать крайнюю степень удивления.

— Жалоба её родни Султану, разбирательство. После того, как виновница переполоха была ему предъявлена живой и здоровой, вопросы исчезли, — весело сообщил Юсуф. — Плюс, я в соответствие со всеми правилами подтвердил, что несу ответственность за неё, как мужчина, до конца дней, её или моих. А в уже внутрисемейный спор Султан встревать не стал. Не думаю, что эта ваша степная девчонка вызовет больше участия со стороны Дворца.

— Особенно при следующем султане, если не считать только её родни и друзей. — пробормотал Нурислан. — Убедительно, что тут скажешь…

— Задний двор, деревянные колоды, — рассмеялся наместник. — Сами же сказали!

По предполагаемому маршруту побега второго «невидимки» несёмся по горам, как конь Алтынай.

Рысящий впереди пашто из Бамиана успевает следить за маршрутом (в некоторых местах тропа имеет причудливые разветвления по принципу лепестков ромашки); предупреждать об опасных местах тех, кто идёт следом; весело напевать что-то под нос время от времени; забрасывать в рот полоски вяленого мяса, которым его угостили туркан.

И о чём-то вполголоса спорить с идущим сразу следом за ним Актаром.

Меня больше удивляет Актар, который ухитряется удерживать с нами единый темп (хоть и шагает налегке). А ведь он уже в возрасте…

Время от времени делаем привалы, но совсем ненадолго.

На каком-то очередном этапе идущий первым проводник вдруг становится на четвереньки и начинает в прямом смысле ползать вокруг участка поверхности два на два, сплошь усеянного гравием:

— Он шёл тут! — возвещает «снизу» донельзя довольный представитель Бамиана. — Один человек, как вы говорили, не наш…

— А как давно прошёл? — перевожу ему вопрос Алтынай, чтоб упереться в его красноречивое сожаление.

— По камню не видно, когда. Понятно лишь, что он тут шёл.

Ободрённые найденными следами (хотя кроме местного их никто и не заметил), мы даже чуть прибавляем темп, в надежде сократить разрыв.