Семён Афанасьев - Не та профессия-2

— Убрал свой хлам с дороги, быстро! И суку свою заткни! — указал глазами на сидящую на дороге бабу полусотник по инерции, хотя невооружённым взглядом было видно, что это никак не муж и жена.

По возрасту, скорее, действительно мать или бабка. На лицо похожи не сильно, но и к разным народам не относятся. Возможно, и правда родня, хотя какая разница…

Лысый тем временем не спеша обошёл арбу по кругу, поднял с дороги оброненный старухой валик и встряхнул его в воздухе.

Свёрток оказался аккуратно сложенной частью формы. Если точно, полевой курткой, в рукава которой здоровяк не спеша просунул руки.

Стряхивая затем дорожную пыль с нагрудной нашивки за ранение, с нарукавного знака ветерана трёх кампаний и с нарукавного же шеврона (изображавшего оскалившегося пятнистого кота и цифру «ДВА» на красном фоне, что в совокупности означало чин сотника во втором батальоне полка «Барсы Султана»).

Ветеран, не сводя глаз со стражников, быстро нагнулся, подхватывая под руки невесомую старуху и вздевая её на ноги:

— Приглядите за повозкой, матушка, я сейчас с ними разберусь.

Сотник «Барсов Султана», катая желваки и плотно сжав губы, принялся обходить повозку по дуге в обратном направлении. Попутно он подцепил рукой унитарный наплечный матерчатый чехол (Хамза заметил эту часть штатного снаряжения только сейчас), из которого второй рукой сноровисто извлёк штатную же винтовку одной из последних моделей.

Вокруг сбитой с ног бабки уже голосила вторая, прибежавшая с той стороны дороги и призывавшая все небесные кары на головы грубых столичных туркан, не уважающих старость и попирающих чуть не смертным боем даже пожилых женщин.

— Если речь о служебном долге, то с каких это пор вы, городские мрази, стали приказывать заместителю командира батальона? Если же говорите как простые люди, то я не помню вас на своей улице до сегодняшнего дня, — тихо проговорил здоровяк, подступая к стражникам и нависая над ними. — Хотя, меня долго не было дома… Повторите, как вы только что назвали мою мать?

— Стоп, давайте всё уладим! — попытался влезть в разговор тот из стражников, который был старше других возрастом. — Это недоразумение…

— Хорошо. Давай уладим, — легко согласился ветеран, перебивая его. — Знаешь, где я был последние годы?

Ни один из стражников отвечать на этот вопрос, естественно, не вызвался.

— А ты и не отгадаешь, — с отстранённым спокойствием продолжил сотник. — Потому что я был везде. И на Севере, и на Юго-Западе, и на Западе… А знаешь, что я там делал? — здоровенный дебил явно куражился. — Во-о-от, не знаешь. А я, между тем, там каждый день думал, что моя мать тут в безопасности. И что я могу воевать спокойно: те, кого я защищаю там, по границам, здесь защищают мою мать: водовозы — вовремя привозя ей воды. Продавцы дров — поставляя дерево для очага. Городская стража — защищая её от ворья…

Продолжать этот разговор в таком тоне было решительно невозможно.

Хамза чувствовал, что сейчас, возможно, он теряет и авторитет, и влияние. Ситуация была именно из разряда тех, которые подчинёнными разрешиться не могут никак. Есть баталии, в которых д о лжно участвовать исключительно начальству.

— Давайте оговорим штраф в пользу этой достойной женщины, и я лично его выплачу здесь же, до последней монеты. — Уверенным тоном предложил Хамза, претендуя на главенство в разговоре. — Не сходя с этого места.

Монет, конечно, было жаль (ещё и из своего кармана); но ситуация к долгим переговорам не располагала.

— Интересное предложение. — Явно издеваясь, сотник присел на край арбы. — Ты мне предлагаешь разменять на деньги то, что нормальный сын чувствует по отношению к родителям, да? У меня тогда вопрос. А ты своими родителями тоже торгуешь? Или решил, что это я вполне могу быть на такое способным?..

Хамза чуть скрипнул зубами.

Этот ветеран явно издевался. Используя момент на все сто, чтоб макнуть как можно глубже городскую стражу…

Куда макнуть, Хамза не стал додумывать.

Как и все служивые люди, он отлично представлял этот тип людей. Из низов, здоровый, неленивый, возможно даже неглупый, средний выходец из глубинки обычно шёл в армию. Там девять из десяти таких вот рекрутов не доживали даже до продления первого пятилетнего срока службы. Но зато тот десятый, что доживал, порой перешагивал на немыслимые ступени иерархической лестницы.

Султанат воевал много, охотно, по доброй половине периметра границ одновременно. Кроме того, военным часто приходилось замирять ещё и внутренние волнения взятых под себя народов, вот как этих пашто. "Барсы Султана", кстати, были одновременно и гвардейцами-военными (на внешних границах), и дисциплинированными карателями (внутри страны).

На эти задачи, что примечательно, отправляли как раз таких, как этот сотник: крепких, добросовестных, видевших кровь и не впадавших в обморок от её вида хоть на себе, хоть на товарище, хоть на враге. Даже если врагом были тринадцатилетние мальчишки (как случилось недавно в одном из предместий Столицы, в одном этническом квартале).

Любя и уважая только свой дом и свою улицу, такие вот выходцы из низов без размышления выполняли любой приказ сверху, даже самый сумасбродный.

Взамен, они от Султана получали то, чего никогда бы при других обстоятельствах не получили бы. Во-первых, власть даже над аристократами. Сейчас этот вот сотник, принадлежа к одному из «красных» батальонов, в этой провинции мог наплевать даже на Наместника. Вернее будет сказать, даже у Наместника не было власти над таким ветераном.

Подобные ветераны, возвращаясь после многолетнего отсутствия в родные места, постоянно становились головной болью для местной стражи.

Каждый такой вот тип, с отбитой в разных передрягах головой, подчинялся только своему внутреннему пониманию, что есть правильно в этом мире. Соответственно, сложившиеся отношения в обществе он игнорировал.

Никому из этих чёрт знает где шлявшихся годами молодчиков в голову не приходило: пока ты там, пусть даже по приказу Султана, резал детей (ну а куда без этого… мы люди взрослые, и в университете учили и не такое…), у тебя в городе совсем другие люди налаживали водоводы, строили канализации, возводили дома…

Естественно, за свои труды эти люди получили определённые блага.

За годы, у финансовых потоков в каждом городе образовывались и свои хозяева, и управляющие, и просто причастные люди (как городская стража).

Такие вот «сотники», ворвавшись в мирную жизнь, подобно боевому слону из Хинда, ставили под сомнение вертикаль сложившихся связей, не считая авторитетами никого, даже наместников (кроме таких же, как они сами, отбитых головой товарищей).