Михаил Тихонов - Хроники мизантропа 1. Бродяга [СИ]

Я к тому моменту, уже побывавший в зоне контртеррористической операции, всего месяц, как перешел на контракт, не добив свою срочку какой-то месяц. Может еще и поэтому мы с ним сдружились… Не знаю. Ровесники практически… Были…

— Присяду? — лейтенант перехватил свою винтовку, спокойно смотрит на меня.

— Садись, че спрашиваешь. — Киваю ему.

В душе пустота. Ничего… Хотя, учитывая, что лейтенант умер на моих руках, я должен сейчас метаться в панике и орать от страха. Но нет… Спокоен, как танк. Да, оно и правильно, бояться надо живых… Мертвые уже мертвы, и ничего не сделают. Хотя, в этом мире, вспоминая ночное приключение после того, как пришлось убивать мертвецов, решивших покуситься на мое здоровье, второй раз, подобное утверждение довольно спорно…

Лязгнув снаряжением, комгруппы, то ли призрак, то ли зомби, то ли просто сон, уселся напротив меня, скрестив ноги под собой и уложив на колени свою любимую винтовку себе на колени. Сюрреализм… Нет, все же белая горячка похоже… Слишком все реалистично. Запах сгоревшего пороха и оружейного масла, которым пропитан камуфляж Стрижа…

Мы вообще не должны были там оказаться… На ВОПе (замечание автора: ВОП — взводный опорный пункт), наспех обородуванном пехотой на одной из высот, контролирующих выход из ущелья. Потом, какому-то высоколобому умнику из штаба, пришло в голову, что он там не нужен и пехоту убрали. Мы как раз возвращались из выхода, когда поступила задача выдвинуться в тот район и занять высоту. Видите ли, по агентурным сведеньям, из ущелья планируется выход группы боевиков, а нашей задачей было удержать высоту до подхода постоянного состава…

Угу… Сведенья, блять, агентурные… Мы даже окопаться не успели, когда появились бородачи… С предложением стать слепыми. Денег предлагали… Много… Точнее, очень много, для обычного российского офицера, живущего на мизерную зарплату…

Лейтенант отказался… Говорю же, настоящий офицер и мужик… Высоту мы удержали, впервые за одну командировку, потеряв пять человек двухсотыми… Пять человек… За один бой… И лейтенант, закрывший собой раненого и приняв на себя очередь из ПКМа… Никакая броня не спасет от винтовочной пули, практически в упор…

Когда стрельба утихла, он еще дышал… Все просил пить… Пробитые легкие, и несколько пуль в животе… Тяжелый… А обещанная колонна опаздывала… И вертушек не было, хотя и вызывали с самого обнаружения банды… Наверное, тогда во мне впервые начала просыпаться озлобленность, но там была война и задумываться некогда…

— О чем думаешь, Игорь… — Затянувшееся молчание, раскалывает голос лейтенанта.

— Обо всем… — Пожимаю плечами.

— Эх, сержант… — На лице Лехи появляется печальная улыбка. — Знаю, что ты думаешь… Все говно, а я хороший, так? — Задает вопрос, будто прочитав мои мысли.

В ответ лишь пожимаю плечами. Ну чего спорить с плодом своего собственного воображения? Мертвые не возвращаются… Точнее не так, души мертвых не возвращаются. Все время приходится оглядываться на реалии мира, в который меня занесло, после смерти… Хи-хи… Пародокс, размышляю тут о душах и призраках, а сам то кто? Вообще-то, меня тоже, немного того… Убили.

Ладно, по хрен… Чего там мне лейтенант вещает?

— Эх, Игорь… И давно ты стал таким поборником справедливости, а? — Слегка прищурившись, от чего его взгляд сразу потяжелел, обдав непривычным холодом. — Все вокруг такие вот негодяи, обижают слабых, жируют на чужих костях, пинают бедного сержанта… — Слова впиваются в мозг, закручиваясь, как саморезы в фанеру. — Ай-яй-яй… Как нехорошо-то… Ты такой весь белый и пушистый, а к тебе не по справедливости.

В общем-то, он прав… Просто молчу и слушаю.

— Ненавидишь всех… Убиваешь без разбора. — Все, что сейчас говорит мне лейтенант, правда. Та правда, которая заставляет морщиться. — Озлобленный убийца, помешавшийся на справедливости. Что заставило тебя сжечь тот дом? Что? Два тела подростков? А были ли они? Или это наваждение? А может память? — Голос призрака крепчает, обвиняя… — Тебе вдруг стало жаль их? Жаль свою убитую жену? Жаль самого себя?

Мне хотелось заткнуть уши, закрыть глаза и не слышать этого, но слова продолжали звучать.

— А ты не думал, что заслужил все это? В тебе вдруг проснулась жалость? — лейтенант продолжал говорить, а мое тело начинает сковывать холод. Тот холод, который не уйдет под палящими лучами солнца и не сбежит от пламени костра. Могильный… — А помнишь селение?

— Какое? — Охрипшим голосом спрашиваю, но уже знаю ответ.

Горное селение, не обозначенное ни на одной карте. Вся их вина заключалась лишь в том, что мужчины селения были боевиками. Из того самого отряда, атаковавшего группу на злосчастной высоте…

— Вспомнил… — Резюмирует лейтенант.

— Вспомнил… — короткое слова, обрушившее плотину воспоминаний.

Запах гари… Чадящие угли догорающих домов и разорванные тела жителей… В основном женщин и детей… Удар РСЗО страшен… Я тогда командовал группой, пока не прислали смену для лейтенанта. И координаты артиллеристам передавал тоже я…

— За что ты их? — лейтенант, снова задает вопрос.

— Месть. — Да, это была месть. Месть за то, что отцы и мужья погибших под залпами ракет, выбрали неправильную сторону конфликта.

— Месть… Вся твоя жизнь — месть. Не тем… — Вымучив улыбку, лейтенант исчез, а по ушам ударил раскат грома…

Холодные капли дождя, упавшие на лицо, заставляют меня дернуться… Сон… Это всего лишь сон… Небо потемнело, затянутое грозовыми тучами. Где-то вдали сверкают молнии, отдающие гулкими раскатами грома, разбудившего меня… Поднявшись на ноги, подбираю свою хламиду и накидываю на себя. Какая-никакая, а дополнительная защита от падающей с неба воды…

К чему был этот сон? Что не успел сказать призрак? Я и так знал ответ… дети не отвечают за грехи родителей. То сожженное селение… Чувство вины, за тот поступок… Именно оно грызло меня всю мою жизнь после возвращения на гражданку. Да… Я не стрелял. Лишь передал не те координаты… Но это именно я их убил. И наблюдал со злорадством, на то, как в пламени взрывов мечутся фигуры…

За все приходится платить… Я ненавижу не столько других, сколько себя. За тот поступок… Где-то в глубине души чувствую — смерть Ирины, это плата за тех женщин и детей. Жестокая, но… Но я ее заслужил…

А еще… Я трус… До дрожи в коленках боюсь смерти. Что тогда, идя на кладбище в засаду, что сегодня, когда дрался с тварями, принимиющими облик детей… Не знаю, что случилось со мной после выстрела снайпера, но сегодня все можно было прекратить… Просто сдастся… Не сопротивляться… И все было бы кончено…

Только вот… Хрен ты угадал, лейтенант. Пусть Земля тебе будет пухом. Я не ангел. И за справедливость не сильно переживаю. Тут ты ошибся… Я просто тот, кто я есть. Зверь, с повернутой головой…