Михаил Тихонов - Отшельники. Клан Заката. Книга первая. Приемыш [СИ]

Где церковь я тоже знаю. Не так уж и далеко. Но нет… Маша вроде только-только из ступора вышла, а тут останется наедине с телом отца… Лучше уж я сам посижу.

— Хорошо. Иди. — Провожу рукой по ее щеке. Не удержался… Хоть и растрепанная, и зареванная, но такая красивая.

Развернувшись, никак не отреагировав на мое прикосновение, девушка, быстрым шагом направилась к выходу. Хлопнула дверь, и я остался один на один с покойным дядей Мартыном…

Тихо падает снег… Мы стоим у могилы. Невысокий глиняный холмик, с небольшой пирамидкой из грубо связанных обычной веревкой срубленных неподалеку в лесу жердин, стоящей в ногах зарытого тела дяди Мартына… Мне думалось, что жутко — это находится один на один с мертвецом, под одной крышей…

Нет… Жутко, это немного иначе… Это когда батюшка, настоятель местной церкви Единого, отказывается проводить заупокойную службу, потому что Маше нечем заплатить… Оказывается, все деньги, которые у них с дядей Мартыном имелись, тот забрал с собой, чтобы закупить побольше товара у кочевников… Последнее время, дела в мастерской и магазинчике, шли неважно…А я и не знал…

Как-то, не до того было… А сейчас поздно уже…

Жутко, это когда Маша, считая медную мелочь, вырученную за продажу кукол, и понимая, что не хватает даже оплатить место на кладбище, опускает руки… И потускневшие кругляши, катятся по затоптанному полу, застревая в щелях…

Деньги… Все решают деньги… Я всегда думал, что община последователей Единого бога — дружная семья. Что все поддерживают друг друга… Как бы не так… Маша и дядя Мартын, были тут чужие… Нет, она пыталась по соседям ходить. Занять, попросить, чтобы помогли обиходить тело покойного отца…

Ни одна тварь, язык не поворачивается назвать их людьми, не отозвалась. В лучшем случае, отмахивались… А в худшем… В худшем советовали пойти на паперть, милостыню просить или телом торговать… А ведь всегда Маша отзывалась о них, как о добрых людях. Да и, бывало, что помогала по доброте душевной… Разок даже меня припрягла, когда надо было посидеть со сворой соседских маленьких ребятишек, пока та по делам отлучалась…

Вот так бывает…

Жутко… Жутко, когда я колотил гроб из старых досок, найденных в сарае, а Маша в это время обмывала тело родного отца — единственного человека, которому она была нужна… Хотя, нет… Не единственному… Есть еще я. Вот только… лучше и не вспоминать, что у меня сейчас не все так радужно, как хотелось бы…

Жутко… копая могилу, посреди леса, срывая руки в кровь о черенок лопаты, мне было уже не жутко… Я был зол… До ненависти. Черной, лютой… Но я не могу дать ей волю. Не имею права. Маша… Все дело в ней… Я же чувствую, стоит мне сорваться, начать бросать на людей, и она окончательно сломается…

Мы похоронили дядю Мартына… Без церковной службы, без скорбящих друзей. Вдвоем. Закидав сырой глиной криво сколоченный гроб, и сейчас стоим, глядя, как взрыхленную землю, покрывает белый снег. Девушка молчит, прижимаясь своим хрупким телом ко мне и беззвучно рыдая. Чувствую, как она трясется, но ни одного звука не слышно…

Понемногу смеркается. Зимние дни коротки. Да и погода, резко начинает портиться. Ветер поднимается. В принципе, в полушубке, раньше его носил дядя Мартын, не так уж и холодно. Но все равно, стоять посреди леса, это совсем не дело… Да и Маша явно едва на ногах держится… Считай, с самого раннего утра на ногах, да в суете… И ведь мы за день даже не перекусили ничего… Не до того было…

— Пойдем, Маш. — Чуть тронув девушку за плечо, отвожу взгляд от могилы, поворачиваясь в сторону дорожки, которую мы проторили, таща санки с гробом. Лошадь, чтобы отвезти, найти тоже не удалось. — Темнеет уже. Да и отдохнуть тебе надо…

— Куда? — Маша поднимает на меня затуманенный взгляд, не до конца понимая, что я от нее хочу.

— Домой. Холодно становится. — Негромко, отвечаю. — Пойдем…

Она ничего не отвечает, лишь отрицательно мотает головой. Своим чутьем эмпата, понимаю, что она намеревается остаться тут. На могиле отца… Она все никак не может поверить, что это происходит с ней… И не может принять потерю душой…

А вот это проблема… В раздумьях кручу головой по сторонам. Судя по ее настрою, сейчас любые аргументы, которые я ей приведу, не подействуют. Она плохо воспринимает реальность… Эмоции путанные. Даже утром, когда дядю Мартына только привезли, девушка была адекватней…

А вот сейчас… Мда… Но не оставаться же тут на ночь… Черт, почему никто не учил меня находить правильные слова в таких ситуациях? В общем, я и оказался в таком положении первый раз в жизни, если честно… Как-то так получилось, что мне никого никогда не приходилось хоронить… И слава богам…

— Маш, пожалуйста, пойдем. — Я-то не особо замерз, а вот у девушки уже иней на ресницах. И щеки синевой отдают… — Я думаю, что дядя Мартын, там… — Показываю куда-то в небо, где находится Ирий-сад, не знаю, как у последователей Единого, но все равно. — Будет рад, если ты замерзнешь насмерть в лесу. — Стараюсь говорить ровно, хотя больше всего мне хочется схватить ее в охапку и утащить поскорее отсюда.

— Папа обещал, что никогда меня не бросит… — Тихо, будто сама себе, и немного невпопад, через паузу, все же отвечает она. — Когда у меня умерла мама, я просила, чтобы он всегда был рядом… А он… — Договорить Маша не смогла, всхлипнув и оборвав фразу на полуслове… По щеке пробежала слезинка…

Черт, неужели снова попытаться сделать так, чтобы она заревела? Как утром… Вспоминаю ощущения, испытанные в тот момент… Мда… Не очень хочется повторять. Только в самом крайнем случае если… Надо как-то постараться по-другому решить проблему.

— Марк, а ты меня тоже бросишь? — Вопрос девушки застает меня врасплох. Я вообще не о том думаю.

Не сразу нахожу, что ответить…

— Нет. Не брошу. — Ответ дается мне просто, и я понимаю, что действительно, теперь не смогу ее оставить в одиночестве.

Плевать на мои проблемы. Решатся. Мне и надо всего-то добраться до поместья, как напутствовал Павел Егорович. А там… Ерунда, отец поможет… Я знаю. И с Машей тоже. Ну а если откажется… Да и ладно, не пропадем.

— Пойдем. — На лице девушки мелькнула грустная улыбка. — Замерзла…

И что это сейчас такое было? Я тут планы строю, как ее домой отвести, а она уже подходит ко мне, берет за руку и тянет в сторону проторенной тропы… Ни черта не понимаю… Ведь чувствую, что эмоции у нее те же. Глухая тоска и горе, а поведение резко сменилось…

Пару шагов делаю, под напором девушки, тянущей меня. А потом спотыкаюсь, о брошенную лопату…

— Черт… — Поднимаюсь, отряхиваясь от снега. — Погоди, давай санки заберем.

Маша, пожав плечами, останавливается, дожидаясь, пока я соберу разбросанный инструмент и сложу его на санки, на которых мы до этого привезли гроб.