Екатерина Кольцова - Ген Ангела [litres]

«Надо же, выжили», – подумал Старик, когда они отбежали от кладбища на безопасное расстояние. Он закрыл глаза, и в голове сразу возникла шипящая мертвая женщина с лентами в волосах. «Почему Роб не стрелял?» – удивился он про себя. Впрочем, какая теперь разница. Роб погиб сам, без его помощи, и этому есть свидетель. Это очень хорошо.

Артем сидел рядом, на асфальте, и гладил Нику, которая тряслась всем телом. Бедная собака чудом выжила, но лишилась хозяина. Серж не очень нравился Старику, но такой жуткой смерти он не пожелал бы никому.

Некоторое время они молчали. Потом Старик обнял Артема, поблагодарил. Парень сказал несколько слов в память о Серже и даже о Робе, вот добрая душа. Затем они обсудили, что делать дальше.

Схему рукотворных «тоннелей» знал только Роб, земля ему пухом. Он не делился информацией, так что выбираться придется самим. Хорошо хоть детектор у Старика остался, и заряда на нем достаточно. А вот патронов мало.

Вырисовывалось два варианта возвращения в лагерь. С одной стороны, проще выйти к МКАД на юге, туда всего семь километров. Но на южной стороне ни у Старика, ни у Артема связей не было, и потайных лазеек они не знали. А МКАД с юга охранялся тщательно. Потому что в Новой Москве жили люди, аномалий там не наблюдалось, а мутантов, лезущих из Зоны, отстреливали военные. Так что перейти там и не попасть под обстрел представлялось проблематичным. Второй вариант – возвращаться через центр. Тоже не сахар, но практически весь путь можно проделать по широким шоссе. Они безопаснее: там обзор лучше и аномалии легче засечь.

Прикинув так и этак, решили возвращаться через центр. Сначала по Каширке, потом по Варшавке, Москву-реку перейдут по Большому Каменному мосту, а там по Моховой, по Тверской, по Ленинградке – вот и дома. Артем помолился на дорожку, и они отправились в путь.

Адам нашел «спидстер» там, где предсказала Ирина, – в тоннеле червя на Ховринском автовокзале. Ночью извлечь его никто не помешал. Внутренним зрением обнаружив артефакт, он легко вытащил его на асфальт. Несомненно, Ирина помогала, хоть они и не обсуждали это.

Она аккуратно спрятала «спидстер» в емкость для артефактов. Теперь их путь лежал к Третьяковской галерее. Этой ночью решили дойти до Тимирязевского парка, там рукотворный «тоннель» в Якиманский сквер. Оттуда до галереи рукой подать. Найдут, где переждать день, и в ночь со среды на четверг – в Третьяковку.

По дороге Адам обдумывал возрастающую силу Ирины. Ее способности по части аномалий уже превосходили возможности обычного черного ангела. Она теперь не нуждалась в нем, да что там, это он нуждался в ней. Но все его попытки заговорить об этом встречали сопротивление. Она ничего не знает и ничего не делает. Адаму не хотелось заставлять ее врать, и он прекратил спрашивать.

Но причина, по которой она все отрицает, пугала его. Он видел только одно объяснение: она не хочет делать аборт. А вот это уже страшно. Выживает одна из десяти, так сказал Профессор. Неужели она решила сыграть в рулетку? Зачем? Хочет оставить ребенка, но будет ли ребенком это существо? Размышления отвлекали Адама от дороги, он чуть не наступил на небольшой «тоннель» на асфальте. Ирина вовремя толкнула его в сторону.

– Ой, прости, я случайно, – извинилась она.

Случайно оттолкнула его, уже занесшего ногу над аномалией. Спасибо. Ну почему они не могут поговорить откровенно? Зачем она прячется от него? Не оттого ли, что он делает то же самое, не принимая ее любовь? Может, и так, но подумать об этом придется позже. Сейчас надо сосредоточиться, потому что он только что опять чуть не попал в аномалию. Теперь в гравитационную. Она чудесным образом качнулась в сторону, и он наступил в миллиметре от нее. Еще раз спасибо, и хватит. Он становится опасен для окружающих в своем невнимании.

Они вынырнули из «тоннеля» в Якиманском сквере уже на рассвете. Вышли на Большую Полянку, и Адам сразу увидел храм, где он был на экскурсии когда-то давно, еще школьником. Запомнилась ему красная с голубым нарядная колокольня с часами. Ирина проследила за его взглядом.

– Григорьевский храм, – сказала она, сверившись с картой на детекторе. – Хорошее место.

В храмах, как правило, аномалии не водятся, мутанты их не любят, и всегда есть маленькие дворики, где можно выпустить собаку. Одна опасность – храм мог быть уже занят.

Тася сходила на разведку и никого в нем не обнаружила. Тогда они заняли его, а чтобы их не тревожили, заложили аномалиями вход. Территория храма оказалась весьма удобной конфигурации: со всех сторон закрыта заборами, а справа по периметру длинным зданием. Во внутреннем дворике находился храм поменьше, деревянный. Все постройки совершенно не пострадали от харма, ни одной аномалии во дворе не наблюдалось.

Основной храм внутри был расписан в красных, желтых и голубых тонах. Роспись на стенах и иконостас сохранились, но упала люстра по центру, закрыв проход к раке с мощами святого. Историю этого места Адам не помнил, знал только, что храм старинный, еще Петра Первого в нем крестили.

Остановиться непосредственно в храме не решились: слишком большую историческую ценность он представляет. Случись что – пострадают стены и иконы от перестрелки. И эхо там гуляет – неприятно это. А потому расположились в здании справа от храма, принадлежащем к его территории. Наверху в нем сохранилась церковная библиотека, а небольшие комнатки внизу были удобны для дневки.

Дежурную Тасю определили на колокольню: оттуда отличный обзор во все стороны. Пес облюбовал двор и теперь бегал по периметру, помечая границы своих временных владений.

Они очень уютно устроились в этом месте. Тихий и спокойный уединенный двор, и не скажешь, что за забором Зона. «Как же нам всем нужен дом», – подумал Адам с тоской. Ему-то дома не видать, на Большую землю путь ему заказан. Здесь он ощутил это особенно остро. Как и то, что Ирина должна жить среди людей, в безопасности, тепле и комфорте, а не бегать с ним, рискуя жизнью. А значит, не судьба им быть вместе. От этих мыслей стало грустно и горько. Он вышел на крыльцо, чтобы развеяться.

А во дворе развернулась баталия. Лаки обнаружил здешнего кота. Самого обычного, серого, не мутанта и не телепата. Он, наверное, всегда здесь жил. Люди ушли, а кот остался. И был полноправным хозяином до их сегодняшнего наглого вторжения. Лаки прыгал вокруг него, припадая на передние лапы. Кот щетинился и шипел, сверкая глазами. Когда нос Лаки оказался на небезопасном расстоянии, кот влупил по нему когтистой лапой, от чего бедный пес жалобно взвизгнул и обиженно отскочил прочь. «Есть у меня дела и поважнее каких-то беспородных серых оборванцев», – было написано на его морде. Он улегся на крыльце и начал зализывать раны, закидывая на нос свой длинный розовый язык с черным пятном. Адам рассмеялся. Вышла Ирина.