Юрий Корчевский - Взлет разрешаю! [litres]

Комбат в блиндаже был, сидел на пустом снарядном ящике, второй ящик был вместо стола. На столе карта разложена. Павел представился, за ним штурман.

– Присаживайтесь.

На летчиках форма сырая, к телу липнет. Майор распорядился:

– Кононов, организуй обед сталинским соколам. Матвейчук, просуши форму и дай чего-нибудь прикрыться.

Летчики сняли мокрые комбинезоны, гимнастерки и бриджи, которые сразу унес рядовой Матвейчук. Взамен получили по сухой гимнастерке. Штурман сразу спросил:

– Товарищ майор, а где мы?

Комбат ткнул пальцем в точку на карте. Получалось – у деревни Саркюля, что недалеко от реки Россонь. Не долетели до своих с полсотни километров. Пока старлей организовывал обед, комбат позвонил в штаб полка, доложил о летчиках с бомбардировщика. Кивал головой, потом сказал:

– Слушаюсь, товарищ комполка. Накормлю, обсушу и отправлю.

Старший лейтенант расстарался. В одном котелке суп принес, в другом гречневую кашу. Да вскрыл банку с тушенкой, а вторую с консервированной колбасой. Вообще-то на деле это был плотный фарш, со специями и готовый к употреблению. Для бутербродов просто замечательно. Конечно, выпили. Майор сам поставил кружки перед каждым, плеснул щедро водки.

– Со спасением вас, товарищи летчики!

Как за такой тост не выпить? Не спеша поели, выпили, вскоре захмелели.

– Все равно обмундирование сырое, отдыхайте.

Улеглись на топчан, сразу уснули. А к вечеру их растолкали.

– Пора.

Комбинезоны, гимнастерки и бриджи высохли, а сапоги внутри волглые. Старший лейтенант сам довел их до командира полка. А у деревенской избы уже полуторка стоит из минно-торпедного полка, прислать успели по звонку. Уже не чаяли в живых увидеть, как время вышло. Оба летчика старлея поблагодарили да в кузов залезли. По грунтовке, разбитой гусеничной техникой, да воронками от снарядов, бомб, добирались долго, да еще трясло немилосердно.

Редко бывает, что экипажи или кто-то из членов экипажей торпедоносца или топмачтовика возвращается после обстрела и вынужденной аварийной посадки.

Написали рапорты о происшествии, показали на карте, где потопили «Зибель», где торпедоносец приводнился. Собственно, командир полка уже подал по инстанции рапорт и других подтверждений не требовалось. Все происходило на глазах воинов целого полка.

Павел и Тимофей остались безлошадными на время. Из-за больших потерь в личном составе и самолетах четвертого августа полк был выведен на переформирование. Перегонщики каждую неделю перегоняли новые «Бостоны», из третьего запасного полка прибывали летчики, штурманы и бортстрелки. А третья эскадрилья, торпедоносцы, была полностью укомплектована летчиками-перегонщиками. Новый командир полка Ф. А. Ситяков был ими доволен. Перегонщики хорошо знали «Дугласы», почти все имели боевой опыт, но на других типах самолетов. И уже двенадцатого сентября полк снова приступил к боевой работе с аэродрома Клопицы. Только обустроились, как через день, 14 сентября, началась Прибалтийская операция. Группа фронтов приступила к наступлению.

Балтийский флот обстреливал с кораблей позиции врага, высаживал десант, блокировал с моря подвоз техники, боеприпасов, личного состава. На авиацию легла большая нагрузка. Полк только сформирован, нет слаженности, слётанности, как экипажей, так и звеньев, эскадрилий. А экипажей, имеющих боевой опыт торпедирования или топмачтового бомбометания, и вовсе единицы. Некому передавать опыт, а в армии изначально действовал принцип: «делай, как я».

Конечно, основную тяжесть поддержки наступающих войск несла армейская авиация. Она бомбила и штурмовала укрепленные районы немцев, колонны техники, склады. Над морем действовала морская авиация, а еще бомбила порты и корабли, укрывшиеся в них под прикрытие зенитных батарей. Очень важную функцию несли самолеты-разведчики. Ими были и «бостоны» и ПЕ-2. Сразу, в полете, по рации давали координаты и курс обнаруженных конвоев или крупных кораблей. По данным производились вылеты торпедоносцев или бомбардировщиков для уничтожения целей. Осенью 1944 года уже хватало боевой техники и накоплен опыт, стратегия действия.

Для минно-торпедных полков главная задача – атаковать суда и корабли, которыми немцы эвакуировали свои войска из Таллина. Желали эвакуироваться еще приспешники из эстонцев, служившие в полиции, карательных батальонах, администрации гражданской. Численность велика, транспортов не хватало. Немцы пытались уйти ночью, потому как морская авиация по ночам не летала, а торпедировать с подводной лодки ночью – редкая удача. Кроме того, действия наших подлодок затруднялись наличием обширных минных полей. Впрочем, с наших торпедоносцев и топмачтовиков тоже ставили минные заграждения. Еще при получении «дугласов» в полковых мастерских переделывали бомбардировщики под наши ФАБ-250, 500 и 1000, где цифры – вес бомбы в килограммах. У американских самолетов бомбодержатели других конструкций, наши бомбы держать не могли.

Павел и сам дважды вылетал на постановку мин. В бомболюк вмещались сразу две морские мины, каждая пятьсот килограмм весом. Вылетели звеном в три самолета еще затемно, чтобы пройти над оккупированной территорией ночью, когда встреча с немецкими истребителями исключена. Едва начало светать, оказались почти над нужным районом. Подправили курс, снизились до бреющего, сбросили мины. Для сброса был электроспуск, кнопка на штурвале пилота. У штурмана такая же на панели, а еще дублирующий рычаг на случай отказа электрики. Рычаг тянул трос, который открывал замок бомбодержателя.

Обратно уходили кружным путем, сначала на север, потом на восток. Весь путь проходил над морем. Так безопаснее, нет зенитных средств, невелик шанс встретить «мессеры». Но и рискованно, потому что когда приземлились, в бензобаках бензина плескалось на десяток минут полета. А ведь «жучок», как прозвали летчики «Дуглас А20», имел запас по топливу в 1510 литров, причем бензина импортного, наши нефтеперерабатывающие заводы могли выдавать только Б-70, не самый подходящий по октановому числу. Бензин доставлялся танкерами в Мурманск и Архангельск, а потом уже по железной дороге на фронты.

На поставленных минах подрывались. В один из дней Павел сам видел, как едва держится на плаву транспорт, бак которого уже ушел под воду. Бак по-морскому это нос судна, повреждение характерное для морских мин. Торпеда попадает в борт, а бомба сверху, на палубу. Видимо, взрыв произошел недавно, не более десяти минут назад. На корме еще стояли люди, часть шлюпок уже отходила от судна, набитые под завязку. Обстреливать из пушек или пулеметов Павел не стал, не факт, что многие смогут спастись. Сентябрьское море неспокойное, волнение три балла.