Юрий Корчевский - Взлет разрешаю! [litres]

Поэтому на подбитых самолетах старались тянуть до последнего. Горели, получали ожоги. Если недалеко видно было море, предпочитали парашютироваться над водой. Был шанс, что свои летчики сообщат по рации о районе приземления и туда успеет кто-то из быстроходных катеров.

Дивизия, в которой воевал Павел, имела только сухопутные самолеты, на колесном шасси. Такие самолеты, в отличие от гидропланов, на воду приземлиться не могли. В начале войны Балтфлот имел гидросамолеты ГСТ или МБР-2, прозванные «амбарчиками». Потери тихоходных машин были велики, а новые гидропланы стали поступать только по ленд-лизу в 1944 году, знаменитые «Каталины». Однако Павлу полетать на них не удалось. Большей частью они поступили на Северный флот, да еще для проводки судов и ледовой разведки Северного морского пути.

Как раз Павел с другими пилотами утром, после завтрака, обсуждал увиденный вчера немецкий гидроплан.

– Не для нас такая машина! – доказывали одни. – Поплавки торчат, всю скорость сжирают. И куда торпеду подвесишь? Для нашей службы «Жучок» в самый раз!

«Жучок» было прозвище «Дугласа» в модификации торпедоносца или топмачтовика. Только поговорили, как вызвали в штаб, на задание. По данным моряков, из военно-морской базы Пиллау вышел конвой из трех транспортов и нескольких кораблей охранения. Немцы вывозили раненых, курсантов военных училищ и гражданских лиц, в первую очередь специалистов военной промышленности. А еще вывозили предметы искусства из музеев, золото и серебро из банков.

Поднялись эскадрильей, по пути к ним пристроились истребители охранения. Эскадрилья неполная, всего шесть самолетов, но и конвой не велик. Комэск построил план атаки – зайти со стороны моря, где нет постов наблюдения. Тогда атака получится неожиданной.

С аэродрома Паневежис сразу курсом двести семьдесят, на запад, над Балтикой. Через десять минут лета разворот на девяносто градусов влево и минут через двадцать уже конвой видно. В атаку сразу три самолета пошли. Никто никому не мешал, для каждого торпедоносца своя цель. Так для каждого самолета меньше зенитного огня достанется, и топливо экономится, ежели поодиночке в атаку выходить. Особенно критично это для истребителей. Торпедоносец в воздухе может три – три с половиной часа находиться, а истребитель в два раза меньше.

Первый заход удачный. Из трех сброшенных торпед две угодили в транспорты, одно судно увернулось. Правда, один торпедоносец получил повреждения и сразу развернулся к аэродрому. Вместе с ним еще двое. Торпеды сбросили, а истребители все равно подбитый «Дуглас» сопровождать должны.

Павел во второй волне атаки. На его глазах один транспорт затонул, второй кренится на борт, к нему подошел катер, спасать людей. Павел выбрал целью миноносец, потому как с него наиболее ожесточенный зенитный огонь велся. Из кораблей охранения этот самый крупный, другие – два сторожевика представляют меньшую угрозу.

Снизился до бреющего, винты почти касались воды. Так у зенитчиков меньше шансов попасть. Еще метров с восьмиста начал по миноносцу из курсовых пушек огонь вести. Далековато, пушки малокалиберные, но все равно какой-то расчет орудийный на корабле поразить можно. Миноносец начал разворот кормой к атакующему «жучку». Не успел! Павел сбросил торпеду сам, опередив штурмана на секунду. До корабля метров двести – двести пятьдесят. Стремительно возрастают в лобовом стекле надстройки корабля. Штурвал на себя, левой рукой газ. «Бостон» буквально перепрыгнул через миноносец, и Павел ощутил, как по самолету ударила пушечная очередь. Но моторы работали, и самолет слушался рулей. Взрыв! Штурман в СПУ закричал:

– Попали!

– В нас тоже. Осмотрись.

И бортстрелку такой же приказ. Оба доложили о попадании по правой плоскости и хвостовому оперению. Павел осторожно, «блинчиком» развернулся. На миноносце бушевал пожар, были видны языки пламени, валил дым. Теперь надо тянуть к своим. Возвращались группой из трех «жучков», выше истребители прикрытия. Конвой скрылся из видимости, когда на группу самолетов налетели из-за облаков сразу четыре пары «мессеров». Три пары связали боем «лавочкиных», а одна пара атаковала «дугласы». Все произошло стремительно. Торопливый доклад бортового стрелка:

– Сзади сверху «худые»!

Сразу звук очередей крупнокалиберного УБТ. Идущие в комплекте с самолетом пулеметы Браунинга сразу меняли на отечественные. Не из-за плохого качества «Браунинга», а из-за патронов. С американскими перебои, а в конце 1944 года наша промышленность уже в достаточном количестве боеприпасов выпускала. И первая атака «худых» пришлась на «жучок» Павла. Пушечные очереди истребителей не слышны, зато разрывы снарядов по обшивке фюзеляжа, по плоскостям – даже через наушники шлемофона доносятся. Сразу огонь вспыхнул, густой черный дым от правой плоскости. Огонь с каждой секундой сильнее, его языки уже до хвоста самолета дотягиваются. Павел понял – машина обречена. Взорваться на самолете уже нечему. Торпеда сброшена, опасность представляют только топливные баки.

– Штурман, стрелок! Приготовиться к оставлению машины!

Ответного доклада нет.

– Тимофей! Отзовись!

Обращение не уставное и ответа снова нет.

– Бортстрелок! Сергей!

Похоже – убиты. С одного из «дугласов» по рации:

– Двести девятый! Прыгай!

Двести девятый – это номер на фюзеляже «дугласа» Павла.

Павел повернул к берегу, решив тянуть сколько можно. А огонь уже к кабине пилотской подобрался, языки лижут стекла кабины, чувствуется жар. Павел очки на глаза опустил, хоть какая-то защита от ожога. Уже чувство тревоги стучит в голове: «Прыгай!»

Отстегнул ремни, выпрыгнул, рванул кольцо парашюта. «Дуглас» со стороны горел жутковато. Язык огня в два раза длиннее самолета, но самолет держится в воздухе. Павел еще подумал – не поторопился ли? И в этот момент взрыв! Облако дыма и огня, из которого летят куски обшивки, детали. За секунды до взрыва успел, не подвела интуиция. Да в принципе интуиция – это накопленный опыт, знания, примененные в нужный момент. Еще видны два торпедоносца, истребители. Но боя нет, немцы улетели.

Внизу воды Балтики, стремительно приближающиеся. Теперь остро встает вопрос – удержаться, не утонуть. В воду ушел с головой, вынырнул, расстегнул замки подвесной системы, избавился от парашюта. Покрутил головой, а берега не видно. Земля должна быть на востоке, да видимо – далеко. По его прикидкам, он где-то на траверзе Паланги, которую освободили от немцев десятого октября. Павел надул резиновый спасательный жилет. Уже лучше, намокшее обмундирование не так тянуло на дно.

Вода холодная, быстро тепло тела забирает. Сколько он продержится? Час, два, три? А что потом? Смерть от переохлаждения? Медленно поплыл на восток, чтобы согреться как-то. Но преодолеть десяток километров, а может и не один, это за пределами его возможностей. Накатывало отчаяние.