Василий Криптонов - Капкан [СИ]

— Вот, посмотрите, пожалуйста, — сказал продавец, и я перевёл взгляд на кольца в коробочках, разложенные на прилавке.

Я держал руки на виду и не тянул их к товару — не хотелось нервировать продавца, который сбивчиво объяснял что-то про одно из колец. Моё внимание привлекло другое.

— А это — что, серебряное? — спросил я, указав на кольцо, которое оставалось под стеклом, продавец его не вытащил.

— Которое? Ах, это? — Продавец благодушно рассмеялся. — Нет, это белое золото. Многие путают. Изумруд полтора карата, бриллианты.

— Изумруд, — повторил я и кивнул. — Мне нравится. Думаю, подойдёт.

— Уверены? — спросил продавец.

— Угу. Сколько?

Он сказал. Я полез в карман. Когда терминал издал одобрительный писк, с души продавца рухнул тысячетонный камень.

— Вы уверены, что размер подойдёт? — запоздало спросил он, когда я уже сунул бархатную коробочку во внутренний карман куртки.

— Процентов на восемьдесят, — сказал я. — В случае чего ведь можно будет что-то сделать?

— О, да, конечно…

— Тогда не вижу причин откладывать красивую сцену. Всего вам хорошего, господин.

Упав на сиденье рядом с Дэйю, я выдохнул:

— Едем.

Проблесковые маячки бросились в глаза сразу же, как только Джиан повернул на нашу улицу. Дэйю напряглась, подобралась.

— Какого?.. — пробормотал Джиан и поддал газу.

Скорая, полиция. Мой дом. В груди нехорошо защемило.

Кианг… Это ведь совершенно не в его духе. Нет, он — не тот человек, чтобы…

— Да быстрее давай! — рявкнул я.

Джиан подлетел к столпотворению на скорости километров шестьдесят, при разрешённых здесь двадцати. Резко затормозил. Народу собралось — наверное, со всей улицы. Скорая, полицейские натягивают жёлтые ленты. Один махнул рукой, предлагая объезжать по встречке, но Джиан затормозил прямо перед ним. Я выскочил из машины.

— В чём дело? — накинулся на ближайшего полицейского.

— Иди отсюда, парень, — беззлобно откликнулся тот. — Нечего глазеть.

— Это — мой дом, — процедил я сквозь зубы. — Что случилось?

Полицейский захлопал глазами, явно растерявшись от такого поворота событий. Кому принадлежит дом, он, безусловно, знал, но в лицо меня не видел и сейчас лихорадочно прикидывал, как себя повести. Доложить? Задержать? Объяснить?

Что-то изменилось в гуле толпы. Я повернул голову. Покачнулся.

Из дома вышли двое человек с каталкой. Не торопясь. Человек, лежащий на каталкой, уже никуда не спешил — в чёрных мешках обычно всем уже всё равно.

Я бросился туда, к ним. Полицейский попытался заступить мне дорогу, но отлетел в сторону. Я даже не успел задуматься, как его отбросил. Следующего отшвырнула Дэйю. Толпа раздалась, я остановился возле носилок.

— Что вы делаете? Вы не можете… — говорил кто-то.

Я дёрнул молнию на мешке.

Много раз задумывался, что в таких ситуациях чувствуют другие люди. Со временем, с течением лет, которые превращали меня в чёрствого и бездушного мента, я стал воспринимать их реакцию, как досадную помеху. Когда нужно получить показания, но необходимо ждать, пока пройдёт истерика.

Может, Дэйю и была права. Может, с каждым убийством душа всё больше покрывается омертвевшей оболочкой. У меня эта оболочка должна быть уже в метр толщиной. Но сейчас я ощутил себя голым на ледяном ветру.

Последней надеждой было — что Кингжао выписали, она вернулась домой, и тут её окончательно свалил какой-то приступ. На мгновение я даже убедил себя, что вижу её лицо. Лицо незнакомой женщины, роль сына которой неумело играл.

Но внутри мешка лежала Ниу. Её лицо покрывали кровавые разводы, ещё не успевшие засохнуть.

Кто-то тормошил меня, кто-то пытался что-то до меня донести. Я ничего не слышал.

Сколько таких мешков уже видел? Сколько увижу ещё? Что должно произойти — для того, чтобы я прекратил притягивать смерть к тем, кто мне дорог?!

Последнюю фразу я, должно быть, проорал вслух.

А потом — увидел рядом с собой Дэйю. И как будто бы нас троих — вместе с Ниу — отделила от остального мира незримая стена.

Ты бы не оборвал этот ритуал ни за что на свете, но он прервался. Ещё секунда — и я бы умерла.

Наверное, решение было продиктовано паникой. В голове всё смешалось. Душа, дух, тело, жизнь, смерть. Я увидел тьму, увидел дракона и птицу и ощутил знакомый позыв к слиянию двух чакр.

Кровь ещё не засохла.

В реальности мы с Дэйю смотрели в глаза друг другу. Она кивнула, стиснув зубы и сжав кулаки. Красноватый луч от её сердца протянулся к моему. Вздрогнув, я повернул голову к Ниу. Жёлтый луч вылетел из моего сердца…

И всё исчезло. В темноте танцевали Жёлтый дракон и Красная птица. Поначалу казалось, что больше ничего не происходит.

« Зови, — услышал я неслышный шёпот Дэйю. Это были не звуки, я принял слова каким-то иным чувством. — Зови её душу.»

Ещё сегодня утром я, наверное, не понял бы, о чём говорит Дэйю. Утром я был другим человеком — уверенно идущим к своей цели и не желающим замечать ничего вокруг.

Но что-то изменилось. Что-то произошло со мной, когда я увидел чёрный мешок. Когда понял вдруг, что ни одной цели нельзя приносить в жертву жизнь наивной девочки, вся вина которой — в том, что полюбила того, кого нельзя любить. Что приняла на себя непосильную ношу… Я — Леонид Громов, или Лей Ченг, или то чудовище, которому выпало быть дважды рождённым — плевать уже, в кого я превратился, этого не допущу. Пока я жив, не позволю, слышите?!

Я почувствовал, как наполняюсь яростью. И эта ярость словно бы передалась пляшущим передо мной священным животным.

Дракон и Птица взвились, переплелись в единый клубок, и что-то ещё было во тьме. Сокрытое, незримое, большое. Оно медленно двигалось там, как будто каждое движение давалось ему с великим трудом.

Я помогу.

Во тьме не было место лжи. Там царили другие материи, поэтому я даже не усомнился в том, что это — странное, неопределённых очертаний — говорит правду. Оно поможет. А без него нам не справиться.

Поймайте её. Верните её. А я — привяжу. Как делалось веками.

Далеко-далеко мелькнула слабая мысль, что я сейчас толкаю с горы камень, который положит начало грандиозному обвалу. Но бывают моменты, когда становится не до возможных последствий.

Тьму прорезал столп света. Не яркого, слепящего, а какого-то будто жидкого — во всех смыслах. Эта «жидкость» текла снизу вверх, увлекая с собой мириады светящихся пылинок.

Каждая из них — чья-то душа. Но лишь одна была по-настоящему мне нужна. И вверх по столпу света полетел Жёлтый дракон. Красная птица вилась следом, но безнадёжно отставала.

Зови её!

И я позвал. Выкрикнул беззвучно имя, и отчаяние сотрясло всё моё существо. Здесь оно прозвучало жалко и бессмысленно. Что — имя для тех, кого влечёт вверх Свет?!