Тимур Машуков - Ненаследный сын императора. Часть 1 [СИ]

— Бра-а-атец! — ласково проговорила Лиза, — взгляни-ка на меня…

Владимир нехотя оторвал взгляд от своих рук. Потом расплылся в белозубой улыбке:

— А, сестрички, и вы тут? А что тут происходит? Что-то я притомился… — он широко зевнул и растерянно потер лицо. — Я бы прилег…

— Конечно, конечно… — осторожно произнесла Катя, слегка потянув брата за рукав, — пойдём-ка, мы отведем тебя…

Проводив Владимира до его комнат, с изумлением вслушиваясь в его бессвязное бормотание, иногда переходящее в смутные угрозы, девушки обессилено провалились к стене, переводя дух.

— И что это было? — поинтересовалась у сестры Екатерина. Та, вперив задумчивый взгляд в натюрморт, висящий на стене напротив, молча покачала головой.

— Ты понимаешь… — начала снова Катя.

— Понимаю! — оборвала её сестра. — Я многое начинаю понимать! И могу сказать одно — очень вовремя мы решили пойти на мировую с Алексеем! Не иначе, как интуиция сработала…

Екатерина с интересом взглянула на Лизу, по-прежнему пристально рассматривавшую тяжеловесную вазу с осенними цветами и горой сочного, выпуклого винограда, изображённые на картине.

— Ты думаешь, все настолько серьезно? В конце концов, нам скоро покидать империю, и наше ли дело… — она не успела закончить, как узкая ладошка сестры прикрыла ей рот.

— Ти-и-ише! — прошипела Лиза. — Наше — не наше… Ещё как наше! Одно дело быть женой, происходящей из сильной, могущественной семьи, к которой будут испытывать уважение и с которой будут считаться. А другое — слыть родственницей вот такого… Императора! — с издевкой передразнила Лиза недавние откровения Владимира. — И не дай бог!..

Она тяжело вздохнула и посмотрела-таки на сестру. Та пожала плечами.

— А что мы можем поделать? Нас никто не спросит…

— А вот об этом мы с тобой потом поговорим. Пойдём к Алексею, он там, наверное, все ногти до локтей сгрыз!

В ожидании сестёр я метался по комнате, не находя себе места. И клял себя последними словами. Мало ли, что они там сказали??? Надо было остаться, надо было! И врезать этому гаду так, чтобы кровью захлебнулся! А я… Трус, мерзкий трус!

Взвыв от ощущения собственной никчемности и слабости, я грохнул кулаком в дверцу многострадального шкафа, усилив удар магией. Затем изумленно заглянул в дыру, которую проделал рукой. Ну вот, опять бедолага пострадал ни за что, ни про что…

Тут послышалось тихое, деликатное царапанье в дверь. Дождавшись приглашения, в комнату заглянула озадаченная Лиза.

— Мы тут мимо проходили, и такой грохот! Подумали, может, на тебя напали таинственные убийцы… Может, тебя надо спасать…

Из-за её спины высунулась Екатерина. Внимательно осмотрев помещение, она заметила разбитую дверцу шкафа и, неодобрительно покачав головой, возразила сестре:

— Да нет, судя по всему, это он самоубиться захотел, особо извращенным способом. Только его голова оказалась более дубовой, чем шкаф!

И ласково спросила меня:

— Алешенька, ты зачем мебель крушишь?

Я обрадовано кинулся к сёстрам, не обращая внимания на их подколки.

— С вами все в порядке? Этот… — я замешкался, пытаясь подобрать приличное слово, — … этот придурок ничего вам не сделал?!

Лиза пренебрежительно махнула рукой.

— Ты думаешь, это его первый загул? Он рано пристрастился к бутылке. Как переберет, так несет всякую ахинею. Мы уж сколько раз прикрывали его, чтобы до отца не дошли слухи! Но все без толку…

— Ты мало с ним знаком, а мы всю жизнь с ним возимся. — проговорила Катя. — Его душу разъедает злость на то, что он родился пустым. Временами его накрывает, зависть своё берёт, он с нами ссорится, пытается доказать, что и без магии способен со всеми расправиться… Завел себе компанию из таких же пустых, среди них он чувствует себя сильнее, ведь за ним титул наследника престола… А тут ещё ты появился, тоже с даром.

Елизавета по-хозяйски забралась, подобрав ноги, на мою постель, удобно облокотившись на подушку.

— Мы тоже тебя не слишком хорошо встретили. — откровенно призналась она. — Но посуди сам — много лет о тебе не было ни слуху, ни духу, запомнили мы тебя мелким, вечно хнычущим ребёнком… Мама носилась с тобой, как с писаной торбой, ну как же — младшенький…

— Да и когда ты вернулся, вёл себя похоже. — подхватила Катя, тоже плюхнувшись на кровать и обнимая сестру.

— Постоянно прятался в укромных уголках дворца, уткнув нос в книгу, ни с кем не общался, на любой выпад строил кислую физиономию, да пускал слезу… Вот мы и предпочли на тот момент держаться от тебя подальше. Хватает нам забот и о Владимире, ещё и с тобой возиться казалось излишним.

Сестры, оккупировавшие мою постель, выглядели столь соблазнительно, что я не удержался и бесцеремонно вклинился между ними. На миг блаженно зажмурившись, приобнял обеих за плечи.

— И что же заставило вас изменить свое мнение? — вкрадчиво поинтересовался я, поглаживая нежные девичьи предплечья. — Если, конечно, вы его изменили…

— Возможно… — неопределённо протянула Екатерина, потершись щекой о мою руку, — возможно, мы открыли в тебе новые, очень интересные грани…

Лиза, задумавшись, сморщила точеный носик.

— Возможно, мы увидели в тебе бойца, когда ты не только не кинулся жаловаться маменьке, но и стал отвечать на наши подначивания. Да и на первой совместной тренировке заставил нас попотеть!

Екатерина, приняв серьезный вид, несмотря на то, что моя рука вела себя все смелее, заметила:

— Кроме того, мы поняли, что вокруг тебя начинают происходить интересные события… Ты понимаешь, что тебе удалось в той истории с английским послом?

— Сохранить в целости и сохранности мою тощую задницу, — мрачно пробурчал я, содрогнувшись от воспоминаний, и тут же спохватился, — прошу простить меня за вольности в речи!

Сестры расхохотались.

— Вот это нам тоже в тебе нравится: ты за словом в карман не лезешь, да и перестал быть чопорным до безукоризненности!

На самом деле, сохранность твоей задницы — это, конечно, важно…

— Несомненно! — горячо заверил я девушку.

— … но подумай вот о чем — в нашей стране, и не где-нибудь в дремучей деревне, а в самой столице, особо жестоким, можно сказать, зверским способом расправились с послом иностранного государства, с человеком, обладающим дипломатической неприкосновенностью — и при этом нам приносит извинения держава, приславшая этого человека! Не требует компенсации, не объявляет войну — наоборот, идет на солидные уступки! А ты выходишь сухим из воды…

Я с тоской вспомнил о предстоящей помолвке, но решил пока не афишировать тот факт, что избежать возмездия за свой проступок мне все же не удалось…

— Долгорукий и Громов, злорадно потирая руки, корпят над документами с раннего утра и до позднего вечера, и судя по алчному блеску в их глазах, Российская империя остаётся в о-о-огромном плюсе! А скромный цесаревич тихо-мирно ушёл в сторону, и в ус не дует! Охмуряет красавиц, да друзей заводит.