Брайан Херберт - Охотники Дюны [litres]

Дункан был единственным человеком на корабле, знавшим их всех такими, какими они были в действительности – Пола Атрейдеса, леди Джессику, Сафира Хавата, Чани, Стилгара, Лайет-Кайнса, доктора Юэ и малютку Лето II. Сейчас они были просто детьми, невинными и милыми, весьма необычная группа разновозрастных малышей. Вот и теперь в одном из светлых помещений Пол играл со своей матерью, бывшей моложе своего сына, они строили шеренги игрушечных солдатиков вокруг макета замка.

Старший из гхола, Пол, был спокойным ребенком, отличавшимся разумностью и любопытством. Он выглядел точно таким же, как на кадрах архива Капитула, снятых в замке Каладана во времена детства оригинального Пола Атрейдеса. Дункан хорошо помнил того мальчика.

Решение создать следующую гхола – Джессику – вызвало на корабле-невидимке ожесточенные дебаты. В своей первой жизни леди Джессика едва не сорвала тщательно продуманные селекционные планы Бинэ Гессерит. Она действовала импульсивно, принимала решения, сообразуясь со своей совестью и душевными движениями, вынуждая сестер пересматривать веками вырабатываемые схемы. Некоторые последовательницы Шианы думали, что Джессика может внести неоценимый вклад в общее дело, другие были не согласны и упорно возражали.

Потом Тег и Дункан стали настаивать на воссоздании Сафира Хавата, понимая, что воин-ментат сможет быть полезен в грядущих битвах и войнах. Они также настояли на новом рождении Лето Атрейдеса, другого великого вождя, хотя вначале возникли некоторые проблемы с его клеточным материалом.

Приоритетным гхола стала и возлюбленная Муад'Диба Чани, пусть даже как механизм контроля потенциального Квизац Хадерача, если у него появятся признаки, которых сестры больше всего опасались. Чани была дочерью фримена, и поэтому ее ранние годы не были отражены в записях Бинэ Гессерит, из-за этого часть ее прошлого осталась тайной. Отрывочную информацию черпали из ее связи с Полом и того факта, что она была дочерью Лайет-Кайнса, провидца-планетолога, который убедил народ Дюны превратить пустыню в цветущий сад.

Да, был здесь и сам Лайет-Кайнс, бывший, правда, на два года моложе собственной дочери… «Нам придется отказаться от наших предвзятых представлений о семье», – подумал Дункан. Соотношения возрастов и вывернутая наследственность были не менее странными, чем сами эти дети.

Сестры Бинэ Гессерит решили воссоздать Кайнса за его умение широко и с перспективой мыслить и планировать соответствующие действия. По тем же причинам годом позже был создан гхола великого вождя фрименов Стилгара.

Был здесь также и гхола Веллингтона Юэ, великого изменника, из-за которого пал Дом Атрейдесов и погиб герцог Лето. История осудила Юэ, поэтому Дункан не понимал причин, заставивших сестер настоять на воссоздании этого человека. Почему Юэ, а, например, не Гарни Холлик? Вероятно, создание Юэ сестры сочли просто интересным экспериментом, проверочным случаем.

«Как много здесь исторических личностей, – думал Дункан, – включая меня самого».

Он посмотрел на мониторы, развешанные на стене. Отсеки детского сада, медицинский центр, библиотеки и игровые комнаты – все эти помещения были видны на экранах во всех подробностях. Дункан молча смотрел, видя, как дети – один за другим – замечают его. Они смотрели на него глазами взрослых людей, казавшимися странными на детских личиках, а потом снова начинали играть, бороться и экспериментировать с игрушками.

Их занятия казались совершенно обычными, но группа прокторов тщательно записывала каждое взаимодействие, выбор игрушек, каждую драку. Прокторы отмечали цветовые предпочтения, дружеские склонности и привязанности и анализировали каждый результат, который мог оказаться важным в дальнейшем.

В комнату вошел Майлс Тег, еще одна перевоплощенная легенда. Он стал на голову выше Дункана. Майлс был одет в черные брюки и белую рубашку, ворот которой украшали звезды, знаки различия баши, звания, которое он когда-то носил.

– Я никак не могу привыкнуть к тому, что вижу их вот такими, Майлс. Мне в такие моменты кажется, что мы разыгрываем из себя Бога, выбирая, кого воссоздать, а кого оставить в клеточном склепе.

– Некоторые решения были самоочевидными. Хотя мы и располагаем нужными клетками, мы не будем воссоздавать барона Харконнена, графа Фенринга или Питера де Врие. – Он неодобрительно нахмурился, видя, как черноволосый младенец Лето II расплакался, когда трехлетний Лайет-Кайнс отобрал у него игрушечного песчаного червя.

– Я очень любил двойняшек Лето и Гханиму, когда они были осиротевшими детьми. А став Богом-Императором, Лето то и дело меня убивал. Иногда, когда этот ребенок смотрит на меня, мне кажется, что он помнит себя Тираном, – сказал Дункан, тряхнув головой.

– Некоторые из наиболее консервативных сестер уже говорят, что мы создали чудовище, – сказал Тег. Лето II, хотя и был меньше Кайнса, храбро бросился отнимать у него игрушку. – Его смерть привела к Рассеянию, Великому Голоду… а теперь из-за Рассеяния народов мы спровоцировали Врага выступить против нас. Это что, приемлемый конец Золотого Пути?

Дункан удивленно вскинул брови и задумчиво посмотрел на Тега – ментат на ментата.

– Кто здесь говорит о том, что Золотой Путь окончен? Даже после всего, что произошло, это может быть лишь частью плана Лето. Я не могу недооценивать его предзнания.

Сами будучи гхола, он и Тег взяли на себя большую роль в выполнении программы. Правда, настоящие трудности не возникнут еще несколько лет. Трудности начнутся, когда дети достигнут зрелости, достаточной для восстановления исходной памяти и исходной личности. Дункан настаивал на том, что не надо скрывать сведения от гхола, напротив, им надо предоставить полный доступ к информации об их прошлой жизни, чтобы обратить их в эффективное оружие как можно скорее.

Эти дети были обоюдоострыми клинками. Они могут спасти корабль-невидимку от грядущего кризиса, но могут и представлять собой большую опасность. Новые гхола были не только плоть и кровь, это были яркие личности, обладающие мощной индивидуальностью. В них таились разнообразные потенциальные дарования.

Словно приняв командирское решение, Тег вошел в комнату, разнял двух ссорящихся детей и нашел для каждого игрушки, чтобы утихомирить дерущихся гхола. Глядя на это, Дункан вспомнил, сколько раз он сам замышлял убийство бога-императора и как много раз Лето II возвращал его к жизни в виде гхола. Глядя теперь на годовалого младенца, Дункан думал: «Если кто-то и сможет найти способ жить вечно, так это он».

Каждое суждение балансирует на грани ошибки. Претендовать на универсальное знание – значит, превратиться в чудовище. Добыча знания есть непрерывное приключение на краю неопределенности.