Анни Кос - Чужой выбор

Когда впереди замаячили седловины гор, сестра императора окончательно решилась. На последней остановке в крепости Нисса-Шин она подошла к Малкону, возглавлявшему охрану кортежа, и, отозвав его в сторону, передала сложенный листок бумаги.

- Передайте, пожалуйста, эти сведения Ульфу Ньерду или правителю Хальварду.

- Могу я взглянуть? - спросил гвардеец, принимая записку.

- Разумеется. Тут записано имя одного умельца из Дармсуда - Махран бен Шарди. Он отличный ювелир, мастер своего дела, его хорошо знают в городе, иногда навещает меня во дворце. Почти для всех он является частью обслуги, малозаметным человеком, непримечательным ничем, кроме своих изделий. Меня с ним связывает давнее знакомства и некоторые общие дела. Однажды я помогла ему в весьма щекотливом деле, теперь он мой должник. Впрочем, помимо этого он удивительно порядочный человек и один из немногих моих друзей. Если в будущем герцогу Недоре понадобится помощь любого характера, то Махран сможет передать мне вести так, что они минуют ненужные уши.

- Означает ли это, что ваше решение неизменно? Вы возвращаетесь ко двору сиятельного? - уточнил воин.

- Увы, каждому из нас предназначено свое место, - подтвердила Мейрам. - И мне пришло время занять свое.

- Это храбрый поступок, миледи, - серьезно сказал воин, убирая записку. - Я доставлю ваше послание, можете быть спокойны. Герцог предвидел, что вы останетесь тверды в своем выборе, а потому просил меня передать вам кое-что, если вы согласитесь принять его дар.

Вслед за этими словами воин протянул леди Мейрам небольшой бархатный мешочек. Раскрыв его, она вытряхнула на ладонь почти невесомую подвеску с единственным оправленным в тонкую золотую вязь кристаллом. Камень сверкал и переливался мягким желтым свечением, отбрасывая на снег вокруг десяток радужных бликов.

- Изумительный дар, - в восхищении прошептала девушка, не в силах отвести взгляд.

- Достойный вашей красоты, миледи, - чуть склонил голову воин. - Правитель просил передать дословно “когда будете стоять у черты, за которой нет возврата, вспомните об этом даре - он поможет вам сохранить то единственное, что принадлежит только вам”.

- Передайте правителю мою искреннюю благодарность, - тихо ответила побледневшая девушка. - Это многое для меня значит. Как им пользоваться?

- Носите всегда при себе, если будет нужда - сожмите камень и отдайте мысленный приказ. Он настроен лишь на вас, для всех прочих он останется красивой безделушкой.

- Как символично, так красив и так опасен. Вы поможете мне? - спросила она, протягивая украшение воину и разворачиваясь к нему спиной.

- Выполнить ваше желание - честь для меня.

Леди Мейрам перекинула свои шикарные волосы, заплетенные в сложную широкую косу, на грудь, расстегнула плащ и сняла с шеи воздушный белый шарф. Чужие руки мягко коснулись шеи, металл обжег кожу холодом, когда воин защелкнул сзади замочек цепочки. Пальцы его невольно задержались на сине-желтых пятнах не до конца сошедших синяков. Мейрам вздрогнула и развернулась, чтобы встретиться с хмурым взглядом серых глаз. Силясь побороть неловкость, она накинула на себя легкую ткань, словно та была самой надежной защитой.

- Не смотрите на меня так, - попросила она, отводя взгляд в сторону.

- Вы же знаете, что не обязаны идти на это? - во взгляде этого малознакомого человека Мейрам почудилась жалость и капля восхищения.

- Должна. Правитель понял это гораздо раньше меня, иначе не передал бы вам этот дар.

- Пообещайте, что если вам понадобится помощь, вы дадите знать через Махрана. Если однажды вы закажите у него, к примеру, серьги с гранатами, мы узнаем и постараемся сделать все, чтобы вытащить вас из беды.

Мейрам невольно улыбнулась, но не стала говорить, что теперь никакая сила не вытащит ее из того болота, которое уже проглатывало ее.

- Обещаю, - ответила она, на минуту даже поверив самой себе, что так и сделает.

Заходящее солнце выкрасило стены домов в Дармсуде в ярко-алый цвет, заиграло на золотом куполе храма, скользнуло по шпилям и зубцам роскошных резиденций старой знати, отразилось и рассыпалось на тысячу осколков в стеклянных окнах. Столица сияла и горела, плавилась и искрилась на фоне тяжелого сизого неба.

Зима тут была короткая, но до безобразия унылая. Почти каждый день шли дожди, а серые облака сменялись еще более серыми туманами, превращая величественный город в грязную безликую массу, наполненную тоской и скукой. Даже на рынках в холодные месяцы не наблюдалось привычной пестрой суеты. Часть лавочников закрывалась, а вторая предпочитала вести с редкими посетителями не торг, а долгие беседы за чашкой согревающего чая со специями.

Впрочем, редкие просветы в бесконечной череде унылых дней все же случались, когда порывистый холодный северный ветер распарывал плотный дождевой полог. Тяжелые тучи и алые закаты резкими, торопливыми мазками рисовали на краткий миг яркую картину, чтобы уже через несколько минут завянуть, раствориться в сумерках, утонуть в густой сиреневой мгле, пропитанной влагой и холодом.

Сиятельный император Сабир Ахунд вар Наиль из рода Фаррит замер у окна, любуясь садом, омытым щедрыми дождевыми струями и блистающим под косыми солнечными лучами. В коридоре раздался тихий мелодичный звон и император, не поворачиваясь, дал знак слуге открыть дверь.

- Госпожа Арселия прибыла по вашему приказу, - тихо прошелестел голос слуги.

- Как раз вовремя, - Сабир обернулся и поманил вошедшую женщину к окну. - Посмотри, какой закат. Редкое зрелище, не так ли?

Дверь тихо затворилась, оставляя императора и его первую наложницу наедине. Женщина, мягко ступая по роскошным коврам, неслышно скользнула вперед. Ее шаг был исполнен грации, легкости и изящества опытной танцовщицы, но жесты напрочь лишены пошлости, жеманства или неуместного кокетства. Струящиеся воздушные одежды полностью скрывали фигуру, но в движении все же можно было угадать очертания ее тонкого стана, округлых бедер, длинных ног, да и осанка ее говорила о глубоком внутреннем достоинстве.

- Ты, как всегда, неотразима, - император мягко откинул с ее шикарных темных волос полупрозрачное покрывало.

Впрочем, в глазах его не было ни нежности, ни теплоты, лишь удовлетворение и гордость. Осознавать, что он единственный повелитель такой женщины, и других нет и не будет никогда, было приятно. Пальцы его ловко перебирали мягкие локоны, лишь слегка изогнутые чуть заметными волнами.

- И пахнешь, подобно цветку.

- Благодарю, - женщина не поднимала глаз, согласно всем правилам приличия.

- Полюбуйся же, скоро погаснет, - император вновь развернулся к окну.

Вдвоем они наслаждались величественным зрелищем, однако вскоре огненное великолепие погасло, и Сабир вернулся в реальность.