Гарри Гаррисон - Крест и король

Эркенберт обрел голос:

— Ты это о чем?

— Ну смотри, архиепископу нужно сто человек, я один, а сто без одного будет — слышал про науку арифметику? — девяносто девять.

От такой дерзости Эркенберт вспыхнул:

— Я знаю арифметику. Но ты еще не принят. Сначала нам нужно узнать твое имя и имена твоих родителей и еще много других вещей. И ты должен показать, что умеешь, нашему ваффенмайстеру. В любом случае сегодня ты уже опоздал.

Он почувствовал руку у себя на плече. Арно заговорил мягко и вкрадчиво:

— Ты совершенно прав, брат, но, думаю, в данном случае мы можем сделать исключение. Сей юный herra известен мне, да и всем здесь. Это Бруно, сын Регинбальда, графа Мархеса. Его знатность, безусловно, позволяет претендовать на честь вступления в наш орден.

Эркенберт раздраженно взялся за пергамент:

— Превосходно! Если все делать как полагается, мы должны теперь спросить об имуществе и доходах, которые кандидат намерен передать ордену. — Он начал писать. — Бруно, сын графа, должен быть, естественно, Бруно фон?..

— Бруно фон ниоткуда, — последовал спокойный ответ.

Эркенберт почувствовал, что его запястье схвачено огромной ручищей — стальная окова под мягкой кожей.

— Я у графа третий сын, земель не унаследовал. У меня нет ничего, кроме рук, оружия и коня. Но позволь спросить кое о чем тебя, малыш с бумагами. Ты бойко говоришь на немецком, но ручаюсь, ты не из наших. И я ничего не слышал о твоем знатном роде. Я удивлен: кто же этот человек, имеющий право решать, кому быть, а кому не быть риттером святого ордена? Никаких обид, надеюсь.

Арно поспешил вмешаться:

— Бруно, этот ученый дьякон — англичанин. Он сражался в армии папы, которая была разбита, и пришел рассказать нам об этом. А еще он видел смерть знаменитых викингов, Ивара Бескостного и Рагнара Мохнатые Штаны. Мы узнали от него много полезного, и он всецело предан нашему делу.

Отпустив Эркенберта, юноша отступил, и на его чеканном лице появился интерес.

— Ладно-ладно. Я готов принять англичанина как собрата. И этот малыш-англичанин — без обид, приятель, у каждого из нас есть свои сильные стороны — сказал одну очень правильную вещь. Я действительно должен показаться ваффенмайстеру. — Он обернулся и крикнул: — Данкварт! Где ты, старый мерзавец? Какие там у тебя испытания? Хотя ладно, не надо. Я сам все вижу.

Пока Бруно разговаривал с Эркенбертом, активность на плацу замерла. Ваффенмайстер, старшины и не выбывшие до сих пор кандидаты прекратили упражняться и подошли посмотреть на новичка. Они освободили проход для Бруно, когда тот ринулся от стола.

В четыре прыжка Бруно подскочил к огромному черному жеребцу, который вольно пасся неподалеку. В седло он взлетел, не касаясь стремян, подхватил воткнутое в землю копье и устремился к полосе с препятствиями и мишенями. Когда конь перепрыгивал через первый плетень, Эркенберт увидел, что Бруно держит левую руку за спиной — показывает, что не воспользуется щитом. Поводья были брошены, седок вел жеребца только коленями и пятками. Удар копьем с верхнего замаха, мгновенный разворот и скачок. Сквозь поднявшуюся над полем пыль Эркенберт мог различить только с треском разлетающиеся мишени и черного кентавра, берущего барьер за барьером. Более искушенные наблюдатели криками приветствовали каждый удар. Через какие-то мгновения конь вернулся, всадник соскочил на землю, тяжело дыша и широко улыбаясь.

— Я выдержал это испытание, Данкварт? Тогда скажи тому человечку с бумагами, ведь это все не в счет, пока он не отметит. Но послушай-ка, Данкварт, сейчас я могу показаться настоящему знатоку, который видел кровавые сражения и поединки великих воинов. Я хочу узнать его мнение. Кто сегодня был лучшим с мечом и щитом?

Седой ваффенмайстер равнодушно ткнул в сторону кандидата, который под конец бился уже с его старшинами. Высокий юноша в белой одежде поверх кольчуги.

— Вот этот, Бруно. Он очень хорош.

Бруно подошел к предполагаемому противнику, обеими руками обхватил его кисть и вгляделся в лицо с пытливой нежностью, как дама в лицо любовника.

— Ты согласен? — спросил он.

Высокий рыцарь кивнул. Старшины подали каждому тяжелый щит, какие носят всадники, и длинный меч с затупленным лезвием и аккуратно сточенным острием. Два рыцаря разошлись на шаг и принялись настороженно кружить, каждый уходил от меча противника вправо.

Эркенберт, мало понимавший в воинских испытаниях, успел заметить только сверкание стали и услышать троекратный лязг: это ударил высокий юноша — вниз, вверх, слева, — молниеносно орудуя тяжелым мечом. Три жесткие атаки. Бруно парировал не щитом, а мечом, крутя запястьем, чтобы клинки встречались под правильным углом. Под четвертый удар он поднырнул и, вздернув щит, верхним его краем подцепил опускающийся меч у самой рукояти. Теряя равновесие, высокий юноша шагнул назад, и меч Бруно взвился. Мгновение казалось, что Бруно атакует сразу тремя мечами; высокий отчаянно отбивал удары со всех сторон. И вот его щит опущен, меч поднят, а сам он присел, чтобы отразить выпад, но того не последовало. Казалось, Бруно даже замер на миг, прикидывая, как лучше ударить.

Его стремительный выпад был незаметен для глаза. Глухой стук, судорожный вздох, и высокий юноша валится навзничь. Через секунду Эркенберт сообразил, что Бруно не вложил в удар всю силу, намеренно расслабил запястье в последний момент.

Бруно отбросил оружие и помог противнику подняться все с той же пытливой нежностью. Похлопал по щекам, заглянул в глаза, помахал ладонью — помутнели ли глаза? Вот на его лице отразилось облегчение, он отступил назад с улыбкой:

— Отличный бой, юноша. Рад, что мы будем братьями в ордене. Я потом объясню тебе этот трюк с ложным выпадом, ему научиться нетрудно.

Бруно огляделся, услышав аплодисменты зрителей, и показал, что делит их со своим противником.

Вот еще одна особенность этих германцев, подумал Эркенберт, вспоминая неискоренимую спесь своих соотечественников. Здесь люди сходятся легко. Они любят объединяться в товарищества, с общим котлом и бочкой пива. И выбирают себе вождя, который не стремится выделиться. Сила это или слабость?

Бруно снова подошел к столу, в его глазах сверкало веселье.

— Теперь вы меня запишете? — спросил он.

Арно потянулся за пером и пергаментом, а Бруно рассмеялся и, наклонившись к Эркенберту, сказал с неожиданной серьезностью:

— Вот что, друг. Говорят, ты видел великих воинов, Ивара Бескостного и даже Убийцу Бранда. Может ли такой, как я, сравниться с ними? Скажи правду, я не обижусь.

Эркенберт колебался. Он видел Ивара в схватке с лучшими воинами Мерсии, хоть и с приличного расстояния. Вблизи наблюдал поединок на сходнях между Иваром и Брандом. Дьякон вспомнил змеиную увертливость Ивара, его неожиданную в худощавом теле силу. Сравнил с тем, чему стал свидетелем только что, оценил размах плеч и повадку стоящего перед ним воина.