Гарри Гаррисон - Крест и король

Он снова повернулся и направился на север, к Каупангу. Ветер и прилив помогали ему. По мере усталости он менял руку. Неприятно было не видеть ничего, ни огонька, ни малейших признаков продвижения вперед. С тем же успехом он мог бы грести в безбрежном океане, двигаясь из ниоткуда в никуда.

До сих пор вокруг него ничего не появлялось. Но вот сквозь посвист ветра и рокот моря Карли различил какой-то странный звук, доносившийся сзади. Неумолчный плеск, что-то равномерно шлепающее по воде. Он оглянулся, обмирая от страха при мысли о таинственной морской ведьме, охотящейся за ним.

Нет, это хуже, чем ведьма. На черной поверхности моря Карли заметил силуэт со свирепо поднятой головой, как у чудовища, рыщущего в поисках жертвы. Увенчанный драконом форштевень одного из кораблей Хальвдана, что вышли в море на длинную летнюю вахту. Карли различал белые бурунчики от весел, слышал ритмичный скрип уключин, кряканье гребцов. Они гребли очень медленно, не имея определенной цели и сохраняя силы. На носу и корме стояли дозорные, высматривали купцов, экономящих на пошлине королю Хальвдану, и пиратов, надеющихся поживиться в Восточном или Западном Фолде. Карли незамедлительно улегся ничком, не страшась больше заливающих волн. Он прижался щекой к двери, втянул кисти рук в рукава, весло спрятал под собой. Много раз уклоняясь от нежелательных ночных встреч с мужьями и отцами, Карли знал, что в потемках ничто так не выдает человека, как белеющая кожа. Он прикинулся плавающим обломком кораблекрушения; от одной мысли о целящихся лучниках по коже забегали мурашки.

Весла гремели над самым ухом, дверь качнулась на буруне от проходящего боевого корабля. Ни оклика, ни выстрела. Когда край кормы уже вышел из поля зрения, Карли услышал возглас наблюдателя и неразборчивый ответ. Но нет, окликнули не пловца. Пронесло.

Осторожно, весь трясясь, он поднялся на ноги, подобрал весло, медленно двинулся вслед за удаляющейся кормой. Возобновив счет гребков, он вдруг ощутил, что дверь опять вздымается под ногами. Очередной носовой бурун? Нет, что-то большое, близкое, громоздкая туша, всплывающая под самым боком. Карли упал на колени и схватился за борта, тут же услышав шумное пыхтение. Оно раздавалось рядом, в каких-нибудь шести футах.

Огромный, в рост человека, плавник скользнул мимо, выступая из воды почти вертикально. Под ним виднелось черное блестящее туловище. Пройдя вперед, плавник развернулся и двинулся наперерез челну. Из воды показалась голова, достаточно широкая, чтобы разом проглотить дверь. Карли увидел белоснежный отблеск, бегущий внизу черного туловища, заметил изучающий лодку умный глаз.

Кит-убийца, самец косатки во главе косяка, охотящегося за тюленями, хотел было скинуть человечишку с его щепки и разорвать в воде, но передумал. Людишек вряд ли можно считать достойной добычей, нашептывал ему мягкий настойчивый голос, на них неинтересно охотиться. Иногда за их судами следуют дельфины, вот они-то — лакомство. Но сегодня их нет. И кит устремился в погоню за кораблем, забыв про лодку с человечиной, направившись на поиски своих товарищей.

Карли снова распрямился, сообразив, что влажным теплом в штанах обязан собственному страху. Трясущимися руками схватив весло, он принялся отсчитывать гребки. Эта страна опасна. И люди, и звери здесь слишком велики.

Сидя в своей лачуге, английские катапультисты готовили завтрак и одновременно проверяли оружие. Только-только рассвело, но вольноотпущенники, вопреки обычаю, встали до света. Несмотря на то что они носили пекторали и находились под защитой принятой ими религии, они чувствовали себя одиноко, скованно, тревожно. Их вождь исчез в неизвестном направлении. Их окружали люди, говорившие на чужом языке и имевшие непредсказуемый нрав. А ведь в глубине души они знали, что большинство норманнов считают всех иностранцев не пойманными пока рабами. Они пришли в Каупанг как воины армии-победительницы. Но постепенно их положение становилось все более шатким. Если их обезоружат, то снова пошлют обрабатывать поля и пасти коз. Каждый про себя решил, что этого не должно произойти ни в коем случае. Коли понадобится, они будут прорываться. Но куда и как?

В Англии было три главных рода войск в армии Пути: арбалетчики, алебардщики и катапультисты. Никто и не пытался обучить их фехтованию, хотя каждому полагалось носить на поясе широкий, заточенный с одной стороны нож, одинаково полезный как для заготовки дров, так и в схватке с врагами. Но Удд еще позаботился, чтобы все его подчиненные, независимо от военной профессии, умели обращаться с наиновейшим арбалетом, взводимым не с помощью ворота, а посредством длинной зубчатой рейки. Последняя проходила под тетивой и фиксировалась запорным язычком. Одним движением можно было взвести пружину, упираясь ногой в специальный упор, приделанный к передней части деревянной рамы арбалета. А Озмод и трое его подручных не расставались с грозными алебардами — оружием, напоминающим одновременно топор и копье, некогда придуманным Шефом для себя, чтобы хоть как-то восполнить недостаток силы и тренированности.

Но главное оружие отряда находилось вне хижины: мул — мечущая камни катапульта, которую они сняли с «Норфолка» и погрузили на «Моржа» Бранда. С момента прибытия машины жрецы Тора суетились вокруг, осматривая ее, наблюдая за стрельбами и упрашивая построить катапульты двух других известных видов: копьеметалку со жгутом из скрученных канатов и более простую баллисту — машину для метания камней, которую Путь уже применил в трех сражениях. Говорили, что король Хальвдан повелел выяснить, нельзя ли установить парочку мулов на кормовых и носовых платформах кораблей его береговой охраны, достаточно больших, чтобы поднять машины, хотя, возможно, и слишком слабых в киле, чтобы раз за разом выдерживать мощную отдачу. Но пока стоявший около хижины мул был единственным во всей Норвегии.

Была и еще одна новинка, пока ни разу не испытанная. Придумка Удда — закаленная сталь — до сих пор выглядела бесполезной игрушкой. Однажды затвердев, она уже не поддавалась никакой обработке. Удд предлагал сделать более прочные стрелы для арбалетов, но ему резонно возразили, что они и так пробивают любую известную броню, зачем же стараться? В конце концов Удд смастерил из новой стали тонкую круглую пластину, двух футов в поперечнике, и приделал ее к самому обычному круглому щиту из липы. Не много нашлось бы воинов, носивших железные щиты. Вес был так велик, что не позволял работать щитом достаточно быстро. Вместо металла использовалась мягкая древесина липы, в которой застревал вражеский меч; к центру щита обычно крепилась железная бобышка, защищавшая руку. Сделанная Уддом пластина была настолько тонка, что будь это обычное железо, оно бы ничуть не оберегало от удара. Но от обработанной Уддом стали отскакивали все мечи, копья и стрелы, а весила эта броня не больше чем еще один слой древесины. Ни Удд, ни его приятели и остальные пока не испробовали, насколько хорош новый щит, — при их способе ведения боевых действий он вообще не был нужен. Тот самый случай, когда новое знание не может найти себе применение.