Алексей Тырышкин - Тейлитэ [litres самиздат]

– Интересно было бы посмотреть, – печально вздохнула Тетет. – Наверное, это занимательно. О чем там рассказывается?

Вахтер коротко пересказал «Гамлета», а поскольку времени хватало, Эгирэ часто тупила с заполнением документов, и процедура оформления брака затянулась, кратко изложил и суть «Ромео и Джульетты».

Наконец Эгирэ еще раз недовольно сообщив, что видит пред собою неразумных существ, бросила заполненный стержень на стол.

– Вот вам ваше разрешение, поздравляю с браком!

– А ты не слишком сестру любишь, да? – улыбнулась Тетет. Эгирэ посмотрела на нее с нескрываемым страхом и недоверием.

– У нас не было времени сильно подружиться. Мы потеряли своих родителей одновременно. Я уже и забыла, как выглядит отец, и мать смутно помню. Когда они погибли, меня почти сразу отослали в учение патрульным. А сестру – в Дом Исследователей. Мы вообще не пересекались. Только три раза. В первый я вызвала ее на поединок, во второй раз она выжгла мне Черной Грозой шрам от шеи до попы, в третий – отбила меня у последователей твоего дружка Баа Ци и его слуги Баркорму, мы бились вместе против предателей Ци. Вот и вся история нашего знакомства. Что вы еще хотите от меня? Вот вам разрешение, вы муж и жена, целуйтесь! А я поспешу к Судьболому и сообщу о ваших безобразиях!

– То, что Баркорму слуга Баа Ци – это интересная информация, – сказала Тетет. Потом церемонно склонила голову, добавив. – Спасибо за помощь!

Эгирэ тут же включила Луч и поспешила скрыться с глаз жуткой арагмы.

– Теперь вы с Тейлитэ муж и жена, – сообщила Тетет Вахтеру, передавая документы о заключении брака. Тот радостно заулыбался, поспешив сцапать стержень с разрешением и упрятать в карман подальше, второпях едва не придавив им Синоптика. Таракан с самого начала, едва появилась Тетет, сидел тихо и старался не выдавать своего присутствия. Хотя арагма уже сказала мельком, что в курсе о существовании дружка, что старается быть невидимым.

– Ну и, как говорится, теперь поцелуйте друг друга!

Сказал Вахтер, ни на что особо не надеясь, но Тетет внезапно приблизилась и прикоснулась своими губами к его губам. Сначала Вахтер немного отстранился от любвеобильной арагмы, памятуя, что все же это не совсем Тейлитэ. Затем плюнул на эти тонкости и прильнул к ней еще сильнее. Долгий и жаркий поцелуй едва не перерос в нечто большее, но Тетет пресекла его устремления, перехватила нахально нырнувшую в декольте руку и отошла прочь, поправляя одежду.

Ишь ты какая интересная штучка, оценил ее поступок Вахтер. Сначала распаляет, затем охлаждает. Он не сильно обиделся, решив, что Тетет просто не хватает опыта и смелости в амурных делах. А что прибавляет смелости девицам в любви он знал, потому сразу потянулся за кувшином с вином.

Алкоголя Судьболом оставил много, пил вино Вахтер, как воду, совершенно не пьянея. Ему такие дозы были, что слону дробина. В итоге осталась последняя недопитая емкость. Он предложил Тетет:

– Поцеловались, осталось выпить за здоровье!

– Вино? – слегка подняла бровь Тетет. Потом подумала и кивнула. – Почему бы нет?

Вахтер торопливо разлил вино по бокалам. Передал один арагме, другой взял сам.

– За любовь! – провозгласил тост и сразу же выпил, едва ли не залпом, словно чарку водки, не стремясь подражать сомелье и смаковать букет, наслаждаться послевкусием, прочей высокоумной фигней.

Тетет с некоторым исследовательским интересом осмотрела содержимое своего бокала. Не нашла ничего подозрительного, аккуратно коснулась губами краешка емкости и осторожно принялась пить вино. Пока она пила, ее зрачки значительно расширились, а лицо приняло выражение крайнего удовлетворения. Поставив бокал на стол, Тетет вытерла рот рукой.

Затем издала звук, похожий на жалобное мяуканье и рухнула ничком на подмостки сцены.

– Ха! Ловко ты ее обманул! – победно завопил Синоптик, выскакивая из кармана, как черт из табакерки. – Давай, не тормози, руби ее мечом! Мочи гадину!

– Да щас! – гаркнул Вахтер, всем видом показывая, что скорее накромсает таракана для экзотического китайского блюда, нежели причинит вред Тетет. – И не сметь мне тут про мою законную жену в подобном тоне!

Он приподнял бесчувственную арагму, похлопал по щекам, пощупал пульс. Тетет открыла глаза и что-то невнятно пробормотала.

– Пульс вроде… – начал Вахтер, сразу определив, что пульс у его подруги жизни в норме. Но едва он это сказал, как пульс замедлился. Кожа начала стремительно бледнеть.

– Да все, ей не жить, – кровожадно сообщил Синоптик, подскакивая на месте от радости. – Можешь даже не проверять, у меня сенсоры, я вижу состояние ее организма. Ты же знал, что аграи куп пеле полностью не выносят спиртные напитки, для них это яд? Ха-ха, знааал!

– Ты что, дурак? – прикрикнул Вахтер на него. – Откуда мне… а… забыл, черт возьми.

Тетет открыла глаза и посмотрела на Вахтера взглядом несчастного испуганного олененка.

– Что со мной, Ру? Мне так жутко, все словно в тумане. Ты меня отравил?

На глазах ее выступили слезы.

– Я так верила тебе, – разочарованно прошептала она, схватив его за руку. – Мне казалось, во всей Вселенной я могу довериться лишь тебе.

Синоптик продолжал исторгать победные вопли, спешно созывая в оперу все Сверкающие разумом миры – враг беспомощен и остается лишь его добить.

Еще раз пощупав умирающую с видом доктора, причем, преимущественно в тех местах, которые к пищевым отправлениям отношения не имели, Вахтер горько всхлипнул. Он поднял голову и устремил печальный взор в зрительный зал, с чувством выдав воображаемой публике вечную классику:

Любовь моя! Жена моя! Конец

Хоть высосал, как мед, твоё дыханье,

Не справился с твоею красотой.

Тебя не победили: знамя жизни

Горит в губах твоих и на щеках,

И смерти бледный стяг ещё не поднят.

Выдержал паузу, наслаждаясь воображаемыми овациями воображаемой публики. Потом оставил девушку лежать, встал, отошел к столу, налил себе еще вина. Тетет подняла ему вслед слабую дрожащую руку и что-то слабо прошептала. Почти неслышно.

– Не, не верю, – прокомментировал Вахтер ее муки тоном театрального критика. Выпил еще один бокал вина, подлил. Протянул его Тетет, но та не взяла, что логично, поскольку лежала, закатив глаза. На уголках ее пухлых губ показалась розовая пена.

Вахтер еще раз усмехнулся и выпил сам. Крякнув, заметил:

– Ни подачи, ни апломба. Тебе, как актеру еще работать и работать! А то даже в ситком не возьмут.

– Дурень, она реально умирает, – сказал торжествующий Синоптик. – Сейчас придут Миры и завершат этот процесс, ха-ха!

Тетет смотрела невидяще в высокий потолок и по уголкам ее глаз заструились горькие слезы. Слезы несчастного существа, что ищет тепла и ласки, но находит лишь ненависть и предательство.