Алексей Тырышкин - Тейлитэ [litres самиздат]

Кваенг пробурчал что-то себе под ноги, повернулся со своей ношей и поволок начальника дальше к куче тел баллотов.

– Он удивлен, что ты живой, – пояснил Синоптик. – Даже не так, он поражен этим! Ты не должен был остаться в живых. Ты должен был помереть, как и все баллоты!

– Как все… чт… – подавился вопросом Вахтер, аж подскакивая с места к лежащим медвежьерожим воителям Черного крыла. Да, действительно. Все они лежали, не подавая абсолютно никаких признаков жизни. Кваенг доволок главаря до мертвецов, уложил в рядок, аккуратно подровнял, чтобы не выбивался из общей линии трупов. Экий перфекционист.

Затем направился к самогонному аппарату, собирать пустые емкости.

– Кваенг, чтоб ты сдох! Ты нафига их потравил? – крикнул ему в спину человек.

Кваенг повернул к аграи голову, издал звук тяжкого вздоха и продолжил уборку.

– Он говорит – «Ты же сам поставил мне делегированную руководством баллотов задачу – сделать такой напиток, чтобы от него дохли баллоты. В чем тогда проблема? Задача выполнена». – перевел Синоптик.

Вахтер открыл рот в недоумении, потом закрыл его.

– Да было, было такое, – вступился за кваенга космический таракан. – У меня все ходы записаны!

И тут же прозвучал недавний разговор кваенга с человеком, когда тот пришел просить сахар, воду и дрожжи на самогон:

– Цель какова, да сожрет тебя кто-нибудь уже?

– Будем делать напиток для баллотов, чтоб они сдохли.

Человек некоторое время переваривал происшедшее, затем начал истерично смеяться. Пошатываясь, направился в сторону отсека, в котором в прямом смысле квасились его соплеменники. Попутно щелкнул пальцем таракана, отчего тот едва не слетел с плеча, и спросил его.

– А ты был в курсе, что они отравятся, но вида не подал?

– Все, что делает нас ближе к Сверкающим разумом мирам – все это благо, – туманно отвечал Синоптик, затем едко спросил. – Но вроде и ты не плачешь?

– А чего плакать. Покойные – во всех планах довольно мерзкие личности, да и пить не умеют, – равнодушно ответил Вахтер.

У самого входа он притормозил, начал поправлять прическу и расстегнул ворот рваной рубахи. Затем вытащил меч, принял героический вид.

– Новости надо сообщать соответствующе, – пояснил он Синоптику свое поведение. – Мол, радуйтесь, пленники, я победил всех врагов в неравном бою и теперь вы освобождены!

– Детский сад – штаны на лямках, – грустно сказал таракан.

Дом Исследователей занимал небольшую планету в орбите Червивой Звезды. Само светило не давало много света, но его и не требовалось для полностью укрытых в белоснежных каменных недрах лабораторий.

Исследовательские группы работали по своим направлениям в отдельных залах.

Все лаборатории оснащались усиленными средствами защиты от взрывов, химических и биологических угроз, однако, жизнь исследователя полна многих неожиданностей. Посему со свойственным аграи куп пеле хозяйственным взглядом на будущее, едва ли не в первую очередь залы оснастили Местами Почета. Там предполагалось захоранивать тела умерших и погибших научных работников. Организовали также с большим запасом длинную Галерею Славы – для установки памятников выдающимся и героическим ученым. Посмертно, разумеется.

Скульптуры выполняли из камня в полный рост, затем раскрашивали в естественные телесные цвета. Выглядели они, как настоящие люди. Словно замерли, на минутку задумавшись о смысле бытия.

Здесь любила прогуливаться, размышляя о насущных проблемах ученого сообщества, смотрительница Дома Исследователей Хкайли Вене. Собственно, ее настоящее имя давно позабылось. Хкайли Вене и означало ее должность на древнем наречии ключевого рода Сей.

Сегодняшний день не стал исключением. Получив от Совета родов запросы на усовершенствование ряда агрегатов Космических обителей и распределив задачи по секторам, Хкайли Вене вышла прогуляться в Галерею Славы.

Ее дорога шла мимо статуй видных ученых прошлого.

Вот Маю Арр, доблестная исследовательница, которая разработала Луч, синхронизированный с Ширью. Благодаря этому открытию воины аграи куп пеле смогли появляться в мгновение ока в любой точке Вселенной, что сразу превратило людей Космоса в высокомобильную боевую организацию. И отныне с аграи пришлось считаться и баллотам, и ррамам.

Одна космическая цивилизация похитила Маю и попыталась выведать все данные про Луч. Исследовательница, изловчившись, сумела активировать систему самоликвидации своего боевого облачения, мощным взрывом захватив с собой многих врагов. А потом подоспели аграи куп пеле рода Арр, устроив артапуртупну. Да так разошлись, что от недостойных врагов не осталось ни следов, ни памяти. Даже как они выглядели отныне загадка истории.

Вот Гарга Врачеватель – именно он остановил разразившуюся на госпитальной планете Клесс-Ау смертоносную эпидемию, что занесли вернувшиеся из дальнего похода патрульные. От мора погибла его жена и два сына, но итогом стала полная победа. Болезнь получила описание, Гарга разработал методы противодействия ей, и она ушла в анналы истории народа аграи куп пеле.

Вот Маирэ, Говорящая с Мирозданием. Ее вклад в усовершенствование мощных боевых облачений, которые одинаково прочны в схватке и надежны в дальнем пути по Космосу невозможно переоценить.

Вот Каэмран Острый Коготь. Столкнувшись с неизвестной до этого древней космической тварью, ночным кошмаром под именем арагма, он сумел в кратчайшие сроки найти средство для ее нейтрализации. К сожалению, его метод ушел вместе с ним и сам он стал жертвой арагмы.

Хкайли Вене остановилась возле изваяния Каэмрана, почувствовав присутствие постороннего. Совсем рядом. Наделенная исследовательскими умениями, она сумела быстро приметить, что некто невидимый стоит совсем рядом, буквально за спиною. И смотрит в ту же сторону, что и она.

Большинство из памятников имели весьма четкие черты лиц, их изготавливали по сохранившимся изображениям, воспоминаниям близких, стараясь достоверно передать облик почившего. Но конкретно вот этот памятник, на который смотрел невидимый, делали по расплывчатым рассказам немногих знавших Каэмрана. Мало кто помнил этого человека хорошо.

– Каэмран… Тут стерлось имя его рода, – с досадой сказала Вене, заприметив недоработку в подведомственном хозяйстве. Стоит позвать подручных, чтобы все поправили.

– Имя рода не стерто, его там и не было, – раздался шепот невидимого гостя. Вене вздрогнула. Она узнала собеседника по голосу.

Невидимка продолжила:

– Некоторые аграи куп пеле того периода сознательно отказывались от имен своего рода, говоря, что являются представителями всего нашего достойного племени, а указание на род ведет к разобщенности.