Макс Нежин - Орк-Сити

Почти сваливаюсь на какую-то лестницу ведущую в цокольный этаж и там затихаю прислушиваясь.

Рев, крики, потом, через короткую паузу, взрыв. Я попал? Попал в костёр?

Выждав минут десять возвращаюсь.

Ни Инги, ни Егора на том месте где мы простились — нет. С содроганием смотрю на костёр… на то, что от него осталось. И на то, что осталось от сгоревшего хаммера.

Орков четверо. Теперь их четверо, а это значит один… один всё. Я даже вижу его обгоревшее тело рядом с костром.

Остальные четверо ранены и… лечатся. Так странно видеть как орки штопают свои раны, мажут какой-то дрянью, вылизывают, плюются и снова мажут. Сам костер потух — взрывом хаммера по сторонам разнесло всё что могло гореть.

Тел… других тел, человеческих, знакомых — я не вижу.

Они живы? Если живы то где?

И тут я вижу их.

Там, внутри, за стеклянными дверями Пика Веры, в светящемся холле.

Отлично, я помог им пробраться… жаль только для меня туда теперь дорога закрыта. В одиночку эту шахматную партию мне не выиграть. Как там у нас автобусе написано? Лучшее приключение в вашей жизни?

Факт, не поспоришь. Осталось только добраться до Пика Веры.

Задираю голову и смотрю вверх — вдруг есть еще какой-нибудь путь. Как назло именно Пик — стоит в одиночестве, слишком высокий, слишком острый, слишком гордый. Может быть есть какие-то подземные проходы соединяющие его с соседними высотками, но как мне их найти? Жизнь пройдёт пока я буду бродить по ним.

Тот из орков, которому я дырявил голову, оказывается, еще жив.

Везунчик. Я-то думал что от взрыва сдох именно он. Из пяти тысяч единиц его души осталось всего чуть более четырёх сотен и я не выдержав вскидываю винтовку и стреляю. Пуля пробивает ему башку насквозь и со стеклянным звоном улетает в какой-то магазин на первом этаже. Грузное тело вздрагивает и оседает.

Есть!

Теперь их трое!

Радость в моей душе обманывает — какая разница сколько их, если эти три элитки легко справятся с целой армией «воинов» вроде меня. Три или сто тридцать три — они непроходимы.

Хочется тоскливо повыть на луну пробивающуюся из той самой тяжелой тучи — если ничего не придумаю сидеть мне здесь до утра, а утром… утром просто застрелиться.

Одна радость — за убитого орка мне должны дать уровень… должны, но не дали. Что за фигня?! Здесь тоже есть баги? Это плохая новость. И в техподдержку не напишешь. Перезаряжаю магазин — пусть он будет полным. Десять патронов слишком мало чтобы прикончить эту троицу, но вполне достаточно чтобы устроить небольшой переполох. Сколько там шахов до входа? Сто? Чуть меньше?

Между мною и ими огромный «крайслер». Бесполезный — потому что двери у него закрыты, проверял. Я попробую сейчас сделать его полезным. Сделать своим оружием.

А еще — попробую выжить.

Кладу на асфальт рядом запасной магазин. Полный. Три минуты там в магазине я потратил на то чтобы научиться менять магазин. Три минуты слишком мало, знаю.

Чтобы не передумать вскидываю винтовку и стреляю. Стреляю по головам. Десять патронов я засуну в эти огромные головы… Я не буду жалеть свинца — в автобусе целая сумка с полными коробками.

Выстрелы щёлкают глухо. Щёлкают взрываясь фонтанчиками орочьих мозгов. Очень сильно хочется сбежать, но я стою на одном колене и жму на спусковой крючок. Жму ровно десять раз.

Я попадаю трижды прежде чем меня замечают.

Всё честно — нельзя выстрелить десять раз и остаться незамеченным. Они несутся ко мне заставляя дрожать асфальт и сердце, а я выбрасываю пустой магазин и вставляю полный.

Игра по таймингу, на кону жизнь. Всего лишь одна жизнь, но моя.

Шесть…

Пять…

Четыре…

Три…

Два…

Пора!

Я считал шаги. Их шаги. Как только точку на асфальте которую я мысленно нарисовал пересекает первая из элиток снова стреляю. Только уже не в них — их мне не добить. Стреляю в бок крайслера — где-то там, судя по крохотной дверце должен быть бензобак. У меня десять патронов чтобы попасть в него. Десять патронов и точно меньше десяти секунд.

Потом они добегут до меня.

На четвертом выстреле я начинаю сомневаться в удачности своей идеи, на девятом — теряю веру в то, что проживу еще несколько секунд. Десятый, последний, выпускаю в голову ближайшего орка — просто так, потому что мучить бензобак больше смысла нет. Аккуратные дырки в боку крайслера — вот всё чего я добился.

Неужели чёртовы киношники придумали всю эту лажу про взрывы машин от пуль?!

Идея которая могла бы придти сразу — появляется в голове только сейчас — видимо близкая смерть вдохновляет.

Одно мгновение чтобы вызвать интерфейс и еще одно чтобы послать фаербол в догонку за пулями… к тому самому дырявому как решету боку машины.

Крайслер превращается в звезду распадаясь на атомы и разбрасывая тела орков в стороны.

У меня нет времени чтобы узнать — живы ли они или нет. Это уже не важно сейчас. Мне нужно бежать, пробежать эти чёртовы сто шагов до двери за которой меня ждут. За которой меня ждёт жизнь.

И я бегу, закрывая ладонью лицо от огня, которым поливает всё вокруг пылающая машина, подныривая под его огромные жадные языки

Я не оглядываюсь.

Я слышу за спиной тяжелые шаги, но не оглядываюсь. А еще я вижу испуганные лица Егора и Инги и их взгляды прикованные ко мне…

Тяжелый удар сбивает с ног и отбрасывает в сторону, лечу, почти ломаю шею, несколько раз переворачиваюсь в воздухе, снова вскакиваю на ноги и снова бегу. Огромный молот задевает меня лишь вскользь, иначе бы я уже лежал не дыша на асфальте.

Сколько у меня осталось единиц жизни? Пять? Десять? Вряд ли больше.

Уворачиваюсь от нового удара, поскальзываюсь, снова вскакиваю… я бегу к двери так, будто там спасение, будто там можно будет сказать — «Стоп! Чур я в домике»

Всего несколько шагов до дверей. Егор вместо того чтобы прятаться стоит на виду. Стоит и держит дверь, чтобы дать мне лишнюю секунду.

И Инга… она тоже стоит рядом с ним.

А потом… потом за спиной слышу треск. Очень красивый треск. Именно такой получается когда лёд сковывает живое тело.

И этот треск означает только одно — сегодня я буду жить.

Просторный стеклянный лифт ползёт по вертикальной стене здания… стеклянный лифт со стеклянным полом и потому кажется что ты летишь.

Где-то там внизу — расстроенная морда орка не успевшего добить меня. Я бы, конечно, сказал ему что-нибудь хорошее, утешил бы, но, увы, есть дела поважнее.

— На шестьдесят шестом супермаркет, — сообщает Инга. — Нам бы еды набрать.

Это да. Вкусной еды и больше. Я голодный как чёрт.

И вина. Много вина — нужно отметить и спасение и новую жизнь.

Ощущения одуряющие — немыслимо огромное здание, прорастающее прямо в небо и при этом — пустое. Совсем пустое.