Илья Саган - Смертельными тропами

И тут в голове тихо завыло:

Помоги Марсе–елю–у!

Сон! Я видел этого безликого бога во сне. И тогда он точно так же просил помочь Максу. Размечтался!

Переполненный эмоциями, я шагнул к статуе и выкрикнул ей в лицо:

— Нет!

Тимейты за спиной зашушукались.

— Рокот, ты чего?

— Все в порядке, просто задумался.

— Мамочки, — вдруг в ужасе простонала Катюша.

Я проследил за ее взглядом и увидел то, чего раньше не заметил: небольшой пьедестал, на котором стояла статуя, окружало узкое каменное кольцо. На нем через равные промежутки лежало десятка полтора… человеческих сердец. Явно живые, они бились и пульсировали. Так что, Марсель здесь в жертву людей приносит?! Мразь…

Володька обнял Катюшу и попытался успокоить:

— Все хорошо, мы рядом.

Внезапно в глубине храма раздался отчетливый скрип. Все как один вздрогнули и замерли. Я молча показал пальцем на арку, ведущую в соседний зал, звук шел оттуда. Серега и Верховой согласно кивнули.

Едва ступая, я направился в ту сторону, ребята за мной. Мы подкрались и осторожно заглянули в комнату.

Если первый зал былпредназначен для жертвоприношений, то этот напоминал библиотеку. От стены до стены простирались полки, заваленные старинными книгами и свитками. Посреди комнаты в прямоугольном бассейне так же, как в колодцах большого зала, бурлила огненная лава, ярко освещая все вокруг. Рядом на возвышении красовалась длинная и узкая каменная чаша, возле которой топтался Марсель. Стоя спиной к нам, он доставал из нее что–то и складывал в кожаный мешок.

Будь я похитрее, подкрался бы и ударил сзади. Увы, от клокотавшей внутри злоститакое мне и в голову не пришло. Вместо этого я импульсивно шагнул вперед и громко позвал:

— Макс!

Он обернулся, на лице мелькнуло утомление, словно ему докучала назойливая муха.

— Опять ты, — пробормотал Марсель.

Мгновенно выхватив из–за пояса свиток, он скороговоркой пробормотал заклинание, и прежде, чем я успел его остановить, растворился в воздухе.

— Ушел, — разочарованно выдохнул Серый.

Я в бешенстве стиснул зубы — ну зачем поторопился? Если бы не моя глупая поспешность, могли бы его схватить. Повел себя, как дурак.

Ладно, что ж теперь. Макса я упустил, но надо хотя бы понять, что он тут делал.

Подойдя к чаше, я присмотрелся к ней и понял: та самая, из фолианта Ранаи, в которой хранится Черный Хрусталь.

— Все уволок, гад! — процедил подошедший сзади Володька.

— Угу, одни крошки да осколки остались.

Увидев чашу, Раная прижала синие руки ко рту.

— Он всю Мелизору поработит с таким–то запасом!

— Думаю, пора делать ноги, — задумчиво произнес Серега. — Наверняка у Марселя здесь портальная метка стоит. В любую минуту может вернуться с оравой темных.

Обведя взглядом полки с фолиантами и свитками, я повернулся к Катюше.

— Тоже поставь. Даже если тут нет больше ничего ценного, нужно будет вернуться за книгами.

Прежде чем уйти, я долго смотрел на статую Утреса, ощущая странное волнение. Все казалось, будто он хочет что–то мне сказать. И если постоять здесь подольше, можно понять нечто очень важное.

— Димыч, не тормози.

— Иду.

Я шел к выходу, а в спину мне летело беззвучное:

Помоги Марсе–елю–у!

— Ну как же мы упустили это чучело? — все еще сокрушался Серый. — Пришибли бы его, глядишь, нежить и поуспокоилась бы.

— Моя вина, — вздохнул я. — Спугнул его. Прямо взбесили меня эти пульсирующие сердца.

— Вот именно. Ты парень горячий, я должен был предвидеть твою реакцию и кинуться на него сразу.

— Да перестаньте вы, — сладостно жмурясь, перебил Верлим. — Нариэль еще покарает вашего Марселя, а мы сделали главное — освободили Черный Камень. И при этом, заметьте, никого не убили. А ведь могло случиться так, что нам пришлось бы грохнуть немало своих друзей и соседей.

Я с усмешкой покосился на гнома: после падения стелы с Хрусталем он пребывал в удивительно благостном настроении. Конечно, радовались все, но этот парень просто лучился счастьем.

Позади остались тропа Черного Монаха и Заячьи луга, мы подошли к деревне, и я заметил в стороне небольшой курган.

— Что это?

— Здесь похоронили павших защитников, — со вздохом пояснил Мельхиор.

Я промолчал. Да и что тут скажешь? Десятки ребят, приехавших сюда за Фиолами для больных родственников, полегли по милости Марселя и ему подобных. А я за сегодняшний день дважды его упустил, предоставив уроду возможность и дальше творить свои мерзкие делишки.

Жизнь в деревне кипела. То и дело нам навстречу попадались спешащие жители. У полуразрушенных домов суетились люди: кто–то поднимал упавший забор, кто–то вставлял выбитые окна. У наполовину разобранной баррикады два мужика сцепились из–за сломанной телеги. Засмотревшись на них, я чуть не споткнулся о старика, ползавшего прямо на дороге. Он подбирал и бережно укладывал на расстеленные тряпки кости скелетов, мечи и щиты. На его тщедушном теле болтался стеганый кафтан, явно с чужого плеча.

— Че рот разявил? — недовольно проворчал он, вскинув морщинистое лицо с жидкой бородой в три седые волосины.

— Дедуль, генеральную уборку затеял? — с улыбкой спросил Лешка, протягивая ему руку. — Так ты и за месяц не управишься, все канавы этим дерьмом усеяны.

Старик ухмыльнулся.

— Это сейчас, а посмотрим, что вы через пару недель запоете. — Он скривился и, передразнивая будущих покупателей, гнусаво затянул: — Дед Захар, дед Захар, прода–ай своих волшебных зелий… Где мне, по–вашему, в другое время столько ценных ингредиентов набрать? То–то же! Пользоваться надо, пока есть возможность.

— Из оружия тоже эликсиры варить собрался? — скептически поинтересовался Серега.

— Э, нет, служивый. Его я на месяцок припрячу, а потом торговцам за полцены скину. Нужно же мне хоть какую–то компенсацию получить, эти ироды от моей избенки одни головешки оставили.

Во время битвы в деревне много чего сожгли и разрушили. Теперь каждый, как мог, пытался возродить родное хозяйство.

— Хваткий дедок, — рассмеялась Раная, когда мы двинулись дальше, — своего не упустит.

За разговорами мы подошли к рыночной площади. Здесь стоял оглушительный шум: торговцы восстанавливали лотки и палатки. Стук молотков разносился по деревне. Все возбужденно переговаривались, обменивались впечатлениями, кто–то даже пел. Заметив нас, незнакомый мне парень, высокий и жутко худой бросил работу и стал аплодировать. Остальные присоединились к нему, площадь наполнилась восторженным гулом и рукоплесканиями. Пока мы скромно топтались на месте, Верлим шагнул вперед и важно раскланялся, самодовольно улыбаясь в рыжую бороду.