Михаил Шуваев - По ту сторону пространства [СИ]

— Лу!!! Жива?!

Эмо лежала на спине и была в сознании, несмотря на то, что в левом плече и боку набухали кровью три пулевых ранения.

«Кровь?» — отстраненно поразился Алексей.

— Леша, уходи, уходи, я выкручусь, я же ро…

Ненароков схватил ее за пояс и за ворот комбинезона, приподнял и обернулся. К нему подбежал один из лямбдовцев, протянул руку, чтобы помочь…Но тут рядом грохнул оглушительный взрыв и Алексея оторвало от земли. Падая, он выпустил из рук Эмо, она упала и откатилась. Почему-то стало тихо. Леша, стоя на коленях, посмотрел в сторону Лу.

Девушка-робот с трудом перевернулась на бок, посмотрела на Ненарокова так, что они встретились глазами, и он прочитал по ее губам:

— Ле-ша-а… у-хо-ди…

В следующую секунду Лу исчезла. Просто исчезла! Рядом взорвались две гранаты, а его подхватили сильные руки и куда-то поволокли. Он попытался объяснить, что с ним все в порядке, и помощь нужна Лу, а не ему, но язык не проворачивался во рту, и по всему телу разлилась ртутная тяжесть.

Некоторое время летели молча. Один из спецназовцев пару раз толкнул его в бок. Алексей поднял голову и увидел, что ему протягивают фляжку. Он молча сделал несколько глотков чего-то крепкого и терпкого, напоминающего коньяк, кивнул и вернул флягу.

— Что грустите, Наблюдатель? — прервал, наконец, молчание Ермолай. — Операция прошла успешно, потерь нет…

Слух еще не вполне вернулся к Алексею, и он слышал как сквозь вату.

— Как это нет? А Лу? — вскинулся он.

— Ну, Алексей, Лу — робот и не относится…

— И что, вы ее причисляете к вооружению что ли? Она что для вас — автомат, танк, гаубица? — разозлился Ненароков. — А потом, я не уверен, что она погибла. Она исчезла — это я видел собственными глазами! Значит, она телепортировала.

— Вы уж не обижайтесь, Алексей, но вас слегка контузило…

— И, значит, то, что я видел — глюки и бред?

— Не горячитесь. Повторяю, вас слегка контузило, это раз; в том месте, где упала Эмо, разорвались сразу несколько гранат, это два; и последнее, но самое главное — роботы не могут телепортировать без сложного и громоздкого оборудования, вроде СП-терминала. Поэтому, как бы нам всем ни хотелось видеть Эмо невредимой, это невозможно априори: ее уничтожили взрывы четырех гранат.

— Считали?

— Не ёрничайте пожалуйста, Алексей. В конце концов, мы с вами одно дело делаем, зачем нам собачиться? — Ермолай спокойно смотрел на Алексея.

— Хорошо, согласен, — выдавил он из себя. — Но, боюсь, что к этому мы еще вернемся, к счастью ли, к сожалению — не знаю! Я действительно сейчас не в очень хорошей форме, чтобы четко формулировать вопросы, но они будут. Потом. Много.

— Ну, вот и хорошо, вот и чудненько! Потом-то мы все вопросы решим и обговорим, а как же! Конечно, — заулыбался Пантелей.

Алексей посмотрел на открытое добродушное лицо гиганта и опустил глаза: на ногах Пантелея по-прежнему были надеты легкие китайские кроссовки оpen-air, грязные и насквозь мокрые. Ненароков вспомнил, как по этому поводу переживал гигант позавчера, когда они готовились к операции, и невольно улыбнулся. Пантелей растерялся:

— Я что-то не то сказал?

— Нет, просто я вдруг вспомнил, как ты переживал из-за кроссовок. Хоть и старых, но моих, между прочим, кроссовок.

Пантелей замер, припоминая, а Ермолай сразу прыснул:

— Ха, еще меня упрекал, что ноги у камина не погреем и пивка не попьем! Забыл, да?

Задвигались и заулыбались сидевшие до того хмуро спецназовцы. Кто-то пустил по кругу флягу со спиртным, и обстановка разрядилась.

Двигатель файтфлаера мерно гудел гравикомпенсаторами, и за иллюминатором постепенно темнело небо Зеи, быстро превращаясь из серого в сине-фиолетовое, прежде чем окончательно стать черным. Файтфлаер вышел в космос.

По результатам медосмотра врачи снабдили Ненарокова таблетками от головной боли, а Порфирий Емельянович, сверкая золотой оправой пенсне, десятиминутными нравоучениями. После этого он был с миром отпущен на сутки домой в Москву. Оказавшись дома (теперь у него в квартире был штатный СПТ, и, чтобы попасть на Станцию, лифт ему был не нужен), он переоделся и, вспомнив, что холодильник пуст, двинул в ближайший магазин за продуктами.

Когда он открывал общую дверь, из квартиры рядом высунулась голова соседки:

— Лёш, тут у тебя двое были…

Леша широко улыбнулся:

— Один такой высоченный, да? — соседка кивнула. — Так это мои друзья. С гостиницей их нагрели, вот я и пустил. Все нормально, тетя Вера!

С этими словами он вышел и запер за собой железную дверь. Перед ним распахнулись створки, и Алексей шагнул в сияющий чистотой и облицовкой финский лифт. Кабина мягко и бесшумно двинулась вниз. На жидкокристаллическом экране, расположенном над панелью с кнопками управления, шли новости канала Евроньюс:

«Президент России на пресс-конференции в Кремле дал понять репортерам, что не планирует баллотироваться на очередной срок. Премьер-министр России отреагировал на это заявлением, что в случае отсутствия нынешнего Президента на выборах, ему они будут неинтересны — нет достойного противника — и он тоже снял бы свою кандидатуру. Но интересы дела, страны и её граждан не позволяют ему быть сторонним наблюдателем. Поэтому он принял решение идти на выборы и бороться до конца. Одновременно с заявлениями лидеров страны в интернет просочилось интервью опального, недавно снятого с работы помощника Президента по общим вопросам Буркова, который утверждал, со ссылкой на достоверные анонимные источники, что Гознак уже напечатал несколько тонн бюллетеней с фамилиями только ныне действующего Президента и Премьера. Интрига продолжает раскручиваться…».

«Да, дела-а! Мышиная возня… Противно…» — подумал Ненароков, ловя свое отражение в металлическом зеркале.

Спускаясь по лестнице и проходя мимо каморки консьержки, куда была приоткрыта дверь, он услышал:

— Нет, Клав, ты слухай сюды: по телеку грили: вспышки на Солнце, ферштейн? Тьфу ты — не пышки, а вспышки, глухая тетеря! Что-что — настойку пей, Клав, настойку на толченых высушенных шляпках рядовки фиолетовой и водочке, это первое дело, а потом завари ромашку и всыпь туда толченые сушеные сморчки… — бабулька, держа мобильный телефон у уха, принялась подробно рассказывать своей подруге, как и что надо пить во время вспышек на Солнце.

Ненароков поразился познаниям старушенции в области астрономии, и ее умению свободно обращаться с мобильником.

Через час он сидел в кресле перед телевизором и уминал огромную пиццу-полуфабрикат, в которую набросал по своему вкусу шампиньонов, докторской колбасы, красного перца, несколько сортов сыров и разогрел в аэрогриле. Запивал он все это темным пивом. Неожиданно вспомнились пироги, которые Лу ему покупала в Моке, и настроение сразу испортилось.