Геннадий Иевлев - Скиталец чужих миров

Проклятье! Такое впечатление, что он лежал в луже с мочой, а не в корзине. Замелькали у него мысли досады. И что теперь? Теперь понятно, почему Олита его так быстро съела. Чего можно ожидать, от жителей деревни, если его не съесть. Ещё посадят ночью под соседнее дерево за осквернение их традиций. Хорошо, что я догадался отдать ей половину этой гадости.

Преодолевая отвращение, Ант проглотил кусочек плода и затем, перестав дышать, принялся откусывать его большие куски и, практически, не жуя, проглатывать, благо что он был мягким и не застревал в горле. Так же быстро, как и молодая креуса покончив со своей половиной плода, он шумно выдохнул и тут же отвернул лицо в сторону от Олиты, чтобы она не увидела какая мина отвращения оказалась у него на лице. Постояв некоторое время, часто, стараясь беззвучно делать короткие выдохи, дождавшись, когда запах изо рта изрядно улетучится, он, вновь повернул своё лицо к молодой креусе.

– Странный обычай. Впервые вижу, чтобы умерших оставляли в лесу под деревом. Его же могут разорвать дикие звери. – Неторопливо произнёс он на языке эстерров, стараясь всё же достаточно чётко произносить слова.

– Завтра нужно обязательно идти к дереву. Если отца не будет, значит он заслужил, чтобы Таты взяли его в свой небесный сад. Если он останется там, значит он не заслужил небесного сада и тогда его придётся закапывать глубоко в зёмлю, иначе он будет приходить по ночам в деревню и пугать его жителей. – Пространно пояснила Олита на достаточно понятном языке эстерров.

– И как долго он будет приходить в деревню? – Поинтересовался Ант.

– Так долго, пока не умрут все жители деревни. – Едва слышно произнесла Олита, будто опасаясь, что её услышит кто-то ещё, кроме Анта.

– Ну и ну! – Ант покрутил головой.

Прямо хоть иди ночью к тому дереву и закапывай старика. Проклятье! Пожалуй, в темноте я и не найду, где это дерево. Плутали мы изрядно. Замелькали у него тревожные мысли. А что если поручить это ваэтам. Они своим полем отыскали бы его в темноте? Интересно, когда они намереваются отправиться к дереву с проверкой? Может быть я успею утром сходить за ваэтами?

– А почему вы выбрали это дерево, а не какое-то другое, ближе к деревне, например? – Поинтересовался он у Олиты.

– Каждый креус сам выбирает для себя дерево, когда чувствует свою смерть… – Заговорила Олита. – И начинает собирать с него плоды, которые я раздавала жителям. А когда Таты заберут его в небесный сад, жители срубят это дерево и сожгут.

– А если смерти придётся ждать долго, ведь плоды могут испортиться? – Несколько повысив голос, произнёс Ант.

– Многие деревья приносят плоды три раза в год. Их периодически собирают ещё несозревшими.

– Ну и ну! – Ант вновь мотнул головой.

Возможно жителям повезло, что плоды оказались подпорченными, а не зелеными кирпичами. Всплыла у него мысль, полная сарказма.

– А ты знаешь, где растёт это дерево? – Поинтересовался он.

– Это я собирала его плоды. Отец не мог этого делать. Но теперь женщинам запрещено подходить к этому дереву. – Пояснила Олита.

– Отец был очень стар? – Задал Ант ещё один вопрос.

– Многие мужчины живут дольше. Его очень сильно ударил тат своим посохом, когда отец принёс ему жёлтый камень. С того времени он начал болеть.

– Ах, да! – Состроив гримасу, Ант покивал головой. – Анити рассказывала об этом. Изуверский знак благодарности.

– Почему ты знаешь Анити? – Вдруг, поинтересовалась молодая креуса. Нам сказали люди в чёрной одежде, что её увезли таты в свой большой дом на небе и больше её никто не видел. Отец очень тосковал по ней, хотя она и убежала из дома и стала серой.

– Мы познакомились случайно…

Ант коротко, без лишних подробностей рассказал Олите о встрече с Анити и об их участии в освобождении Эстерраны от колонизаторов, может лишь чуть приукрасив смерть Анити, сделав её несколько более героической.

– Я ей завидую. – В уже наступившей темноте донёсся глубокий вздох молодой креусы. – Я не такая смелая, как она. Потому отец и любил её. – Вновь раздался глубокий вздох Олиты.

– Ты уже идёшь по её следу. Хорошо знаешь язык чужой цивилизации. С чего и начинала Анити. Осталось убежать в лес и присоединиться к серым. – Ант широко улыбнулся.

– Я никогда не решусь на такой шаг. Да и серых таты всех переловили. Отец запретил мне общаться с эстеррами. Я это делала тайком от него. Они часто приходили в нашу деревню, так как она неподалёку от большого чёрного поля, куда они приходят на своих больших небесных телегах. Но в последние годы, они перестали приходить к нам и я не забыла их язык лишь потому, что нашла среди вещей Анити несколько книг на их языке, которые научилась читать, в тайне от отца. Некоторые из них я даже могу говорить, не смотря в них. – Олита, практически, безупречно выговаривала сложные слова эстерранского языка, даже вызвав у Анта некоторую зависть, так как его произношение эстерранских слов было далеко не идеальным.

– А почему ваш пантеон находится так далеко от деревни? – Поинтересовался он.

– Где сейчас большое чёрное поле, прежде там была большая деревня, жители которой и построили этот пантеон. Наша деревня небольшая и нам не построить его. Жители той деревни, за большие дары разрешили жителям нашей деревни приходить в их пантеон. Потом пришли таты и разрушили ту деревню, а на её месте построили своё чёрное поле. – Пространно пояснила молодая креуса.

– Уже темно, стало заметно прохладнее. – Ант поёжился. – И Анити рассказывала, что ночью на Креусе небезопасно. Многие хищные звери выходят на свою охоту и часто нападают на креусов. Нужно или спрятаться в летательном аппарате или в твоём доме. – Предложил он.

– Это так. Но ещё не наступило время их охоты. Как только лес заговорит их голосами, тогда и будет небезопасно. Я пойду в дом. Я должна побеспокоиться о маме.

В уже наступившей темноте Ант увидел, как серая тень молодой креусы уменьшилась, видимо она наклонилась и подняла корзину и затем донеслись удаляющиеся шаги и серая тень Олиты начала растворяться в ночи. Ант поспешил за ней.

***

На удивление, кажущийся небольшим снаружи, дом внутри оказался достаточно вместительным, хотя и состоял из одной большой комнаты, в трёх местах перегороженной матерчатыми шторами. Анту тут же вспомнилась пещера на большом острове Эстерраны, комнаты которой были отгорожены от центрального зала похожими шторами. Четвёртая стена комнаты имела небольшое окно, рядом с которым, скорее всего, располагался какой-то очаг, от которого, однозначно, веяло теплом. По другую сторону от окна находилась входная дверь. Пол комнаты был деревянным, на котором лежало нечто, напоминающее очень грубый палас, закрывающий примерно половину комнаты.