Аластер Рейнольдс - Черные паруса [litres]

– Мы будем действовать так же, как Боса, – сказала она, увлеченная новым предприятием. – Подстерегать их возле шарльеров, как она подстерегла нас. Только мы будем милосердными, возьмем лишь то, что нам абсолютно необходимо. Наша репутация будет нас опережать, по крайней мере на первых порах, и она пойдет нам на пользу. При первом же взгляде на наши паруса экипаж распахнет трюмы и швырнет нам сокровища. Он на все согласится, чтобы избежать боя.

– Да уж, ничего сложного, – сказала я.

– Главное – самим не усложнять.

После продолжительного молчания я ответила:

– Я буду с тобой в этом деле. Мы возьмем то, что нам нужно, и проверим этот тайник с пистолями, если он действительно существует, и постараемся все это провернуть, не нажив новых врагов в лице ползунов и их сообщников. Я никак не помешаю тебе, при условии что ты проявишь милосердие, о котором сейчас упомянула.

– Это так важно для тебя после всего, что мы видели и делали?

Я кивнула и проговорила серьезным тоном:

– Я смирилась с тем, что Боса оставила во мне частичку себя, от которой мне никогда полностью не избавиться. Она этого хотела, а тебе пришлось стать похожей на Босу, чтобы бросить ей вызов. Как ты предпочтешь жить – твое дело. Но я приняла решение насчет себя. Я не могу стереть ее полностью, но хотя бы могу сопротивляться ей тысячью способов, начиная с милосердия. – Я снова кивнула, поймав взгляд сестры и не отпустив его. – Это моя часть сделки. Твою еще предстоит доработать.

Фура выглядела удовлетворенной и слегка озадаченной.

– Я думаю, моя позиция достаточно ясна, сердце мое.

– Нет. Есть еще кое-что. – И я раздвинула на столе книги, бумаги и пресс-папье, освободив место, чтобы выложить журнал Теневых Заселений, который хранился в ее каюте еще до нашей экспедиции на Колесо Стриззарди.

Я раскрыла журнал на странице и постучала пальцем по тщательно нарисованной от руки диаграмме с хронологией знакомых Заселений и полупрозрачному листу сверху, который подразумевал существование сотен других.

– Ты же вроде это отвергла как недостойное твоего внимания.

– Так и было. А потом я случайно увидела на улице Порта Бесконечного человека, который без устали чиркал спичкой, и у меня возникла идея.

Фура уставилась на меня с осторожным интересом, как будто я предлагала ознакомиться с правилами новой салонной игры.

– Продолжай, – сказала она.

– Я спросила себя, не рассматриваем ли мы эту проблему в неверном свете. Мы зациклились на этих четырехстах Теневых Заселениях и удивляемся, почему их нет в архивах. Наблюдая за тем человеком на улице, я внезапно поняла, в чем проблема. Вопрос поставлен неверно. Вместо этого нам следовало бы спросить, почему тринадцать Заселений возникли – вспыхнули, как спички, – в то время как четыреста других не смогли.

– Я все еще не…

Я жестом заставила сестру замолчать.

– Когда у меня появилась свободная минутка, я попросила Паладина подумать об этом повторяющемся промежутке времени. Двадцать две тысячи лет, если правильно помню.

– Да.

– Мне кажется, там что-то есть, Фура. На орбите, вытянутой куда сильнее, чем все, известные нам. Двадцатидвухтысячелетняя орбита может показаться абсурдной, если опираться на обычные знания. Но небесная механика ее не запрещает. Просто существует вещь, некий объект, который почти все время проводит в открытой Пустоши, далеко за пределами Собрания. И тем не менее раз в двадцать две тысячи лет он делает петлю вокруг Старого Солнца, и иногда – иногда! – что-то случается. Возникает цивилизация. Яркий осколок во тьме. Новое Заселение.

– И все же… в основном ничего не происходит.

– Да, загадка, – согласилась я. – Есть еще кое-что. Мы уже отмечали, что интервал между наблюдаемыми Заселениями удлиняется. Это может означать только то, что этой штуке… как бы ее назвать… ладно, пусть будет объект, все хуже удается зажигать огни цивилизации. Как будто у человека, чиркающего спичками, почти опустел коробок, а у оставшихся спичек отсырели головки.

– Я рада, – сказала Фура, – что ты нашла нечто важное в этих древних писаниях. И должна признать, в этом есть нечто привлекательное. Ты меня убедила или, по крайней мере, направила в нужную сторону. – На ее лице отразилось сочувствие. – Но есть один фатальный недочет.

– Какой же?

– Нам не суждено отыскать этот объект. Подобная орбита означает, что он невероятно далек от миров, нет никакой надежды его обнаружить. Будь иначе, мы бы знали о нем.

– Да, его будет трудно найти, – сказала я. – Но «невозможно» – это слишком сильно сказано. Прости за дерзость, который сейчас год?

– Сама знаешь: тысяча восьмисотый.

– Исторические хроники никогда не начинаются с первого года Заселения. Обязательно имеется период неопределенности перед тем, как многомировая цивилизация становится в достаточной мере устойчивой, чтобы унифицировать даты и календари. Но можно не сомневаться в том, что прошло никак не более трех тысяч лет с начала нашего Тринадцатого Заселения. – Я подалась вперед, чтобы подкрепить свою мысль. – Он где-то там, сестра. Не прошел и шестой части своей орбиты вокруг Старого Солнца. И я хочу найти его. Это будет твоя часть нашей сделки – твое полное и непоколебимое сотрудничество в этом вопросе. Мы найдем твои пистоли. А потом найдем мою цель, даже если для этого придется зайти дальше, чем заходил любой другой корабль.

– Это будет самоубийство.

– Мы найдем способ, чего бы это нам ни стоило.

Она встретила мои слова взглядом, полным мрачного восхищения:

– Похоже, мы одинаково безжалостны.

– Может, и так. Тебя это беспокоит?

– Нет. – Фура поддразнила меня улыбочкой. – На самом деле даже нравится. Но есть одна маленькая деталь: ты понятия не имеешь, с чего начать.

– Верно, – согласилась я. – Но у меня есть время подумать об этом, и есть Паладин, и все эти записи, с которыми обязательно поможет разобраться Лагганвор. Боса тоже этим увлекалась. У этого корабля все еще есть секреты, которые нужно раскрыть. Откуда нам знать, что ей не удалось добыть хотя бы половину ответа?

– Ты сошла с ума, – сказала Фура, но в ее глазах было больше уважения, чем жалости, как будто мое безумие немного сблизило нас, двух сестер, охваченных азартом совместного предприятия, даже если наши личные цели совпадали лишь частично.

– Может, и так. Но все это не безумнее твоей мечты о пистолях. По большому счету нами движет любопытство. Ты чувствуешь, что пистоли имеют значение, выходящее за рамки их транзакционной ценности; что они, по сути, важнее простой валюты. Возможно, они являются ключом к разгадке скрытого механизма нашей цивилизации. Это меня тоже интересует, не стану отрицать. Но я также хочу кое-что узнать о происхождении нашего Заселения, а также о факторах, которые могут привести к его гибели. Если бы мы говорили о часах, я бы сказала, что тебя интересует устройство их механизма, тайны шестеренок и храповиков. А мне бы хотелось узнать, кто сделал эти часы. Твои интересы функциональны, мои – онтологичны.