Константин Соловьев - Раубриттер. Animo

Они не испугались, как ожидал Гримберт, лишь вжались в землю, точно дикие животные. Он отчетливо видел блеск их глаз на перепачканных сажей лицах. Это не егеря, мгновенно понял он, сам не зная, каким чувством, не лесники и не лесорубы. Вон хари какие злые, и щурятся по-волчьи. Но почему же они…

Во имя жирной задницы Святого Фомы! Гримберту захотелось треснуть себя кулаком по лбу, так, чтоб звезды из глаз затмили прицельные маркеры.

Он не включил внешние динамики «Убийцы». Неудивительно, что ответа не последовало — он кричал внутри своей бронекапсулы, оглушая сам себя!

Дурак. Болван. Рыцарь с невысохшими соплями.

За таким в самом деле нужно приглядывать, как за слепцом.

Скрипнув зубами, Гримберт поспешно активировал динамики.

— Именем земной справедливости и…

Они бросились бежать.

***

Когда-то ему казалось, что маневрирование в тесном пространстве не такая уж сложная наука, как принято считать. Может, не самая простая в освоении, но уж точно не способная тягаться с навигацией или стрельбой на сверхдальние. Мессир Магнебод предпринял немало усилий, чтоб убедить его в обратном.

В один прекрасный день он нанял три дюжины лучших специалистов из всех, что могли предоставить цеховые гильдии Турина — плотников, столяров, тесчиков — и соорудил на тренировочном полигоне настоящее произведение зодческого искусства. Оно состояло из самых разных конструкций — деревянных параллелепипедов, аккуратно сбитых коробок, высоких башен и стен высотой в добрых два туаза. Один только сухой дубовый брус, который пошел на это дело, должен был стоить по меньшей мере две сотни денье. Но Магнебода не смущали расходы — в ту пору туринская казна еще могла оплачивать его капризы.

Спустя несколько дней на тренировочном полигоне вырос целый город. Сложенный не из домов, а из деревянных макетов, на расстоянии он не давал ни малейшей иллюзии, но, очутившись внутри, можно было оценить подход Магнебода. Все пропорции были вычислены безукоризненно, габариты учтены до десятых долей дюйма, отчего у всякого, оказавшегося внутри, возникало безотчетное чувство, что он находится на узкой городской улице.

Магнебод с хохотом нарек его Поленобургом, а себя единогласно избрал бургомистром. Но Гримберту и Аривальду посмеяться не довелось. На долгие месяцы они стали единственными жителями Поленобурга.

Магнебод загонял их с доспехами внутрь и часами выматывал, точно крыс в лабиринте, каскадами разнообразных команд, добиваясь того, чтобы они научились сносно маневрировать в тесном пространстве меж неказистых «домов», условных «стен» и фальшивых «башен».

— Обходите базарную площадь, бараны! — ревел он в жестяной рупор, устроившись на обзорной площадке, — Иначе получите удар во фланг! Не сметь отставать! Гримберт, голова баранья! Где у тебя, по-твоему, восток? В следующий раз заставлю смотреть в ту сторону, пока там не взойдет солнце!..

Иногда, развлечения ради, он кидал в них с высоты гнилые яблоки или обломки камня, заставляя уворачиваться, искать укрытия на узких улочках, не подставлять под огонь уязвимые участки брони и прикрывать друг друга.

Наука оказалась сложной, изматывающей. Не раз и не два шатающийся «Убийца» врезался боком в «дом», кроша в щепу добрый дубовый брус, или сметал ногой «площадь». Это вызывало новые приступы брани с обзорной площадки — и дополнительные часы обучения. К концу каждого такого занятия Гримберт ощущал себя так, словно на собственных костях тащил неподъемную тяжесть «Убийцы».

Один раз Магнебод терзал их пять часов без передышки. С Гримберта в тот день сошло десять потов, то пронизывающе-холодных, то обжигающих, как клокочущее во внутренностях «Убийцы» раскаленное масло. Но старый рыцарь не был доволен, и не пытался этого скрывать.

— Эй, вы! — Магнебод сплюнул в кубок и брезгливо швырнул его оземь, под ноги слугам, — Это не атака, вы с Аривальдом шатаетесь, точно пара подгулявших баранов по скотному двору! Вместо того, чтоб прикрывать друг друга, вы лишь путаетесь под ногами, перекрывая сектора стрельбы. В жизни не видел таких болванов!

— Если тебе хочется гонять кого-то по лабиринту, лучше обзаведись крысами и учи их! — зло огрызнулся Гримберт, дрожащими руками пытаясь расстегнуть ворот гамбезона, — Твои выступления наверняка будут иметь успех на ярмарке!

Он устал и тяжело дышал. «Убийца», как и полагается учебному доспеху, был слишком примитивно устроен, чтобы управлять дыханием рыцаря, его легким приходилось работать самостоятельно, и работать на износ. Кроме того, Магнебод предусмотрительно отключил подачу тонизирующих препаратов в кровь. Сам-то он преспокойно сидел под пологом и потягивал отцовское вино с барбитуратом. Ни дать ни взять, непобедимый чемпион всей империи!

Дряхлый, жирный, похожий на самодовольного сапожника, развалившегося на пороге своей лавки. Однако вслух произносить это Гримберт опасался. За «Багряным Скитальцем» Магнебода ходила весьма опасная слава, мало кто из отцовских рыцарей осмеливался бросить ему вызов, а те, что осмеливались, обыкновенно возвращались с ристалища опозоренными. В состоянии куда более плачевном, чем «Убийца», обильно покрытый кляксами гнилых яблок.

— Рыцарский доспех — это боевая машина, созданная для боя, юный Гримберт. Но то, на каких условиях этот бой произойдет, не ведомо ни тебе, ни твоим противникам, а разве что Святому Петру. И если ты не будешь готов принять его, значит, в качестве рыцаря ты не более ценен, чем кусок мышиного дерьма. А теперь будь добр и вернись в лабиринт. Я хочу быть уверен, что вы не подведете меня на ярмарке!

Гримберт стиснул зубы, сдерживая рвущееся наружу дыхание. Во всей франкской империи, растянувшейся на немыслимое количество лиг во все стороны света, существовало не так уж много людей, которые могли бы безнаказанно оскорблять его. Но, к сожалению, старший рыцарь Туринского двора Магнебод входил в их число.

— А еще я заметил, что вы с Аривальдом оба пялитесь себе под ноги. Вы что, надеетесь, что я обронил там пару медяков? Держите выше головы, черт вас возьми! Так, словно хотите при жизни разглядеть Царствие Небесное!

— Но…

— Вы даже не представляете, каких скверных дел может наделать одна-единственная динамо-реактивная пушка, ведущая огонь с верхних этажей! Или вы полагаете, что ваша свита всегда прикроет вашу бронированную задницу?

— Это ее задача, мессир, — сдержанно заметил Аривальд, сам выдохшийся и похожий на умирающего петуха, — Разве не так?

— Лучше не уповайте на это! — отрубил Магнебод, тяжело махнув рукой, — Был у меня один приятель, с которым мы в давние времена плечом к плечу брали Кремону. Тоже норовил скинуть на отряд прикрытия всю работу. Пер на противника что бык, не глядя по сторонам. Такая у него была тактика, значит. И, вообразите, через полчаса после начала штурма, только мы миновали вторую крепостную стену, поймал загривком тандемный кумулятивный снаряд, пущенный каким-то метким мерзавцем с башни. Хотите верьте, хотите нет, три дюйма ламинатной золинговской стали уберегли его от этого выстрела не больше, чем обозную шлюху — образок Марии Магдалины от орды похотливых ландскнехтов. Его «Ретивый Паломник» рухнул как подкошенный прямо посреди Кремоны. Тем же вечером епископ Миланский, безумный старик, ведший нашу свору в атаку, перечисляя потери, помянул его отдельно, много злых слов сказав про его убийц. Но поверьте, даже в молитвенном экстазе он выглядел до крайности бледно по сравнению с оруженосцами моего покойного приятеля. Те рыдали так, будто в его лице утратили не только преданного хозяина, но и надежду всего христианского мира. Знаете, почему?